Илья Басс - Жизнь и время Гертруды Стайн

• Название: Жизнь и время Гертруды Стайн
• Автор: Илья Басс
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7784-0436-6

Гертруда Стайн (1874–1946) — американская писательница, прожившая большую часть жизни во Франции, которая стояла у истоков модернизма в литературе и явилась крестной матерью и ментором многих художников и писателей первой половины XX века (П. Пикассо, X. Гриса, Э. Хемингуэя, С. Фитцджеральда). Ее собственные книги с трудом находили путь к читательским сердцам, но постепенно стали неотъемлемой частью мировой литературы. Ее жизненный и творческий союз с Элис Токлас явил образец гомосексуальной семьи во времена, когда такого рода ориентация не находила поддержки в обществе.

Книга Ильи Басса — первая биография Гертруды Стайн на русском языке; она основана на тщательно изученных документах и свидетельствах современников и написана ясным, живым языком.

---

Гертруда и Элис не принадлежали ни к одной из этих групп и резко выделялись на их фоне. В первую очередь длительностью своего союза. Он продолжался около 40 лет и окончился только со смертью одного из партнеров, тогда как подавляющее большинство подобных союзов оказывалось недолговечным. И неудивительно, поскольку проявление лесбийства во многом было следствием неудачной гетеросексуальной любви. Иногда увлечение лесбийством носило протестный характер, направленный против мужского шовинизма (результат феминистских убеждений), а иногда и элементы эпатажа. Первая четверть XX столетия в Париже явила многие примеры тому.

Далее. В ту пору, при относительной свободе взглядов, гомосексуальные связи, однако, старательно скрывались от широкой публики. Гертруда и Элис открыто демонстрировали свой образ жизни (хотя и не афишировали его).

Они сумели отстоять независимость и держаться в стороне от всяческого участия в политических организациях, особенно феминистских. Для феминистского движения и его адвокатов семейная пара Стайн-Токлас представляла особую проблему, ибо, оставалась абсолютно не заинтересованной в женском движении за политические права и равноправие. Их никак нельзя было завлечь под знамена феминизма. Гертруда отчетливо представляла себе, что феминизм — идеология, теория, внутренние же отношения между людьми — практическая сторона жизни. Характерно, что в отличие от большинства лесбийских пар, в дружеский круг Гертруды и Элис входили главным образом мужчины.

Женщины сумели построить совместную жизнь по примеру традиционной гетеросексуальной семьи, где четко распределялись обязанности между мужем и женой. Гертруда обеспечивала финансовое благополучие семьи, отвечала за социальное положение и контакты, а Токлас вела хозяйство, следила за питанием, вела переписку, помогала печатать ее произведения, способствовала продвижению и известности своего партнера. На вечерах и приемах она — ‘жена’ — всегда присоединялась к женской половине гостей. В сочинении Поднимая живот, самого смелого, пронзительно лирического, остроумного текста о лесбийской сексуальности, найдем постулат «муж да ослушается своей жены».

Элис была музой Гертруды, поддерживала в ней уверенность в гениальности ее дарования. Во всем, что касалось своей роли в союзе, она проявляла безграничную преданность, продемонстрировав, каков, по ее мнению, должен быть эталон взаимоотношений семьи с друзьями и внутри семьи. Всем последующим поведением Гертруда доказала, что хорошо усвоила наставление Элис. Любое нарушение лояльности к одной из них со стороны друзей и знакомых вызывало немедленное и безоговорочное отлучение.

Ну, не повод ли такое распределение обязанностей и такие взаимоотношения для обвинения Гертруды в ‘мужском’ шовинизме? Так некоторые феминистки и поступили, укоряя Гертруду в ‘унижении’ Элис, чуть ли не в рабстве, что было абсолютной выдумкой.

Следует предостеречь от упрощения образа Элис, низводя ее до безмолвною и покорного исполнителя воли Гертруды. Как раз наоборот. Элис добивалась своего во всех вопросах, принципиально для нее важных. Это точно подметила еще Мейбл Додж:

Он [Лео] всегда испытывал особое отвращение, видя, как слабый покоряет сильного, как было в их случае. Элис делала все, чтобы сберечь Гертруде даже малейшее движение… обеспечив силу, движущую хозяйство, и Гертруда постепенно становилась беспомощной и взбалмошной, отвыкая что-нибудь делать сама[85].

Ее место около Гертруды еще только намечалось, а Элис уже предприняла шаги для устранения возможной соперницы — Гарриет. Девушка вместе с подружкой Керолайн собиралась на побывку в Калифорнию. Элис, оставшись наедине с Керолайн, без обиняков попросила ее позаботиться, чтобы Гарриет не вернулась обратно. Следующей жертвой стал Лео, за ним последовали и остальные.

Для несведущего или случайного посетителя улицы Флерюс 27, могло показаться, что из двух женщин одна — сильная, а другая — хрупкая, одна считает себя гением, а другая — ее тенью, лишь одна говорит, а другая — внимает. На самом деле во внутренних делах доминировала Элис, а Гертруда и в своем поведении и в своей работе следовала ее советам.

Вильям Роджерс, совершивший почти двухнедельное путешествие с женщинами по югу Франции после окончания Первой мировой войны, вспоминает постоянные стычки между его спутницами: «Стайн вела себя как шаловливый ребенок, ищущий любых приключений, а Токлас — как взрослая женщина, с постоянно поджатыми губами. <…> Если одна являла собой созидательную натуру, другая — необычайно практичную. Ego сидело на переднем сиденье… Alter ego — на заднем»[86].

Вспомним известный эпизод ссоры женщин, свидетелем которого стал Хемингуэй [Праздник, который всегда с тобой]. По всей видимости, он услышал резкую и не очень-то цензурную фразу из уст Элис, выговаривающую Гертруде. Да настолько резкую, что та покорно просила прощения. Гертруда однажды недовольно высказалась: «Ты всегда права. Разве ты от этого не устаешь?».

Катарина Стимпсон[87], проанализировав произведения Стайн, пошла еще дальше и заговорила о влиянии Элис на литературное творчество Гертруды:

Элис оказалась женщиной с твердым характером, и Гертруда стремилась угождать ей. В автобиографической зарисовке Добрые годы Элис говорит: «Ты не должна это вставлять в книгу». Таков мог быть образец запретов Элис в области лингвистики; ведь сам императив фразы демонстрирует и ее силу.

Вот почему воспоминания некоторых парижских эмигрантов того времени, обвинявших именно Гертруду в неожиданном прекращении дружеских связей, надо принимать скептически. Элис, будучи по натуре воинственной, была готова сражаться и вполне возможно, получала от сражения с врагами удовольствие, не меньшее, чем от общения с друзьями. Элис никак не хотела делить подругу ни с кем. Она даже ухитрилась при единственной встрече с племянницей Гертруды попенять той за первое имя. Племяннице при рождении дали имя Гертруда Стайн, и ‘винить-то’ надо было мать — Берту Раффель.

Морис Гроссер, принимавший участие в постановке оперы Четверо святых и неоднократно посещавший Париж, винил во всех скандалах и разрывах именно Элис[88].

Но ошибется тот, кто посчитает Элис просто сварливой женщиной, эдакой сократовской Ксантиппой. По всей видимости, у нее были основания для некоторых скандалов и раздоров.

Твердо стояла Элис на страже супружеской верности и испытывала ревность ко всякому, кто приближался чересчур близко к ее божеству. И была при этом бескомпромиссна. Посещение салона Натали Барни и знакомство с ее посетителями, точнее посетительницами, убедили Элис, что надо держать ухо востро. Об истории с Мейбл Додж, Эттой Коун уже говорилось выше. Но обратимся к признанию Аннетт Розеншайн.

В середине 20-х годов Аннетт появилась с визитом на Флерюс. К тому времени она серьезно увлекалась скульптурой и привезла несколько своих небольших работ показать Гертруде. Она установила образцы в отдаленном углу комнаты и показала Элис. Ответную реакцию Аннетт описала как «мертвую тишину». А в тот момент, когда позвали Гертруду, Элис отключила верхний свет, оставив салон в полутемноте. Лишь позднее Розеншайн поняла, что таким образом Токлас хотела положить (и положила) конец ее близости к Гертруде[89]. Оскорбленная Аннетт, вернувшись домой, уничтожила все ранние письма Токлас.

И уж совсем необычный пример приводит Дайдоу, одна из исследовательниц творчества Стайн[90]. Анализируя написанное в 1932 году произведение Стансы в размышлениях и сравнивая рукопись с опубликованным текстом, Дайдоу наткнулась на нечто первоначально труднообъяснимое: везде, где можно было, модальный глагол ‘may’ был заменен на другой модальный глагол ‘сап’. Хотя такая замена в ряде случаев почти равноценна, иногда она делает текст менее понятным. Но совершенно абсурдным казалось исправление месяца ‘May’ на ‘day’ (день) или ‘today’ (сегодня). Догадка могла придти в голову только глубокому знатоку жизни Гертруды Стайн. А заключалась она в следующем. Когда Элис обнаружила (в самом начале 30-х) неопубликованную повесть Q.E.D., она пришла в ярость и потребовала от Гертруды уничтожить все письма Мэй Букстейвер. Этого ей показалось недостаточным — стереть, стереть, где только возможно. Имя Мэй (May, may) вызывало у Токлас приступ паранойи, и кажется несомненным, что она заставила Гертруду убрать всякое упоминание имени соперницы, хотя бывшей и незнакомой. Напомним, что Элис после смерти Гертруды пыталась скрыть рукопись, оттягивая момент публикации. Сокрытие самого факта ранней любви Гертруды к другой женщине Токлас сочла предательством и нарушением клятвы. Именно с весны 1932 года друзья заметили, что Элис и Гертруда время от времени ссорились, и так продолжалось несколько лет.