Роман Почекаев - Мамай. История «антигероя» в истории

• Название: Мамай. История «антигероя» в истории
• Автор: Роман Почекаев
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-91852-020-8

Книга представляет собой исследование жизни и деятельности известного золотоордынского политического и государственного деятеля Мамая. В течение веков в историографии формировался его крайне негативный образ, образ так называемого антигероя истории. Автор книги старается восстановить реальную бииографию Мамая, осветить ее некоторые противоречивые аспекты (включая происхождение Мамая, его статус, отношения с ханами и иностранными правителями), а также проследить процесс создания столь негативного образа этого деятеля в течение нескольких веков.

---

Египетские сановники и дипломаты, надо полагать, внимательно следили за карьерой Мамая с самого ее начала: о его значении в политике Золотой Орды сообщает целый ряд египетских историков XIV-XV вв., которые сами участвовали в политической жизни султаната мамлюков — военный интендант ал-Мухибби, везир Ибн Халдун, придворные секретари ал-Калкашанди, Ибн Тагриберди и ал-Аскалани.[211] Не случайно имя бекляри-бека оказалось запечатлено в трудах многочисленных средневековых египетских историков — в отличие от многочисленных государственных деятелей и даже ханов Золотой Орды эпохи «Великой замятии», совершенно не известных египтянам.[212] Не приходится сомневаться в том, что египетские власти прекрасно представляли себе влияние бекляри-бека, поэтому неудивительно, что ордынское посольство было радушно принято султаном и привезло его дружеский ответ Мамаю.[213] Обращение к Мамаю в султанском послании выглядело весьма впечатляюще: «да увековечит Аллах Всевышний благодать его степенства эмирского, великого, ученого, воинствующего, поддерживателя, единственного, пособника, помощника, многозаботливого, предводительствующего, нойона, ас-сайфи, славы ислама и мусульман, главы эмиров двух миров, пособника воителей и борцов, вождя ратей, сокровища государства, подпоры царей и султанов, меча повелителя правоверных».[214]

Таким образом, инициатива Мамая оказалась успешной: в 776 г. х. (1374/1375 г.) на имя Мухаммад-хана пришло очередное послание Шабана с богатыми подарками. Согласно египетскому автору ал-Мухибби, лично составлявшему это послание, султан оправдывал задержку своего ответа непрерывной борьбой с «франками» и выражал удовлетворение тем, что в Золотой Орде «опасные пути стали безопасными», а сам хан выказывает справедливость к подданным и поддерживает союз с Египтом «по обычаю предков».[215] Впрочем, столь блистательно начавшаяся переписка, по-видимому, вскоре была прекращена: в том же 1374 г., как мы помним, Мухаммад-хан и Мамай были вытеснены из Сарая Урус-ханом и, возможно, потерпев поражение, перестали представлять интерес для египетских правителей. Скоротечность правления Мухаммада в Сарае в течение 1374-1375 гг. подчеркивает сообщение египетского автора начала XV в. ал-Калкашанди, который даже «поправляет» ал-Мухибби, заявляя, что между золотоордынскими правителями «нет такого, имя которому Мухаммад. В упомянутом 776 году (12 июня 1374 — 1 июня 1375 г.) в этом царстве правил уже человек по имени Урус… Может быть, Мухаммад — имя его, а Урус — прозвище…»[216]

Несмотря на то что переписка Мамая с Египтом оказалась довольно скоротечной и была быстро свернута, его усилия, по всей видимости, не пропали даром. Ханам, вступившим на трон после «Великой замятии», было гораздо легче вновь наладить связи Золотой Орды с Египтом во многом благодаря дипломатической деятельности Мамая.

О том, как Мамай то воевал, то мирился с итальянскими торговцами в Причерноморье

Не менее важным внешнеполитическим партнером Мамая стали итальянские колонии Причерноморья. Двойственный статус этих территорий (фактически — их двойное подданство) влек уплату ими налогов как собственным «метрополиям» Венеции и Генуе, так и Золотой Орде,[217] а соответственно, они являлись постоянным источником немалых доходов для Мамая, в сферу влияний которого входили Крым, Северное Причерноморье и Северный Кавказ.[218] Соответственно, любое ухудшение отношений с итальянскими колониями влекло уменьшение этих доходов и, как следствие, уменьшение лояльности к Мамаю со стороны эмиров и военачальников, которые готовы были служить тому хану или временщику, который больше заплатит. В результате бекляри-беку приходилось постоянно лавировать между венецианцами и генуэзцами, чтобы сохранять с ними дружеские отношения. А это было не всегда легко.

Так, с венецианцами Мамай поначалу не смог найти общего языка, поскольку представители венецианской торговой колонии Таны в Азове поддержали (и, видимо, финансировали) авантюру лже-Кильдибека. Когда Мамай покинул этого претендента на трон и провозгласил ханом Абдаллаха, они поплатились за это: как мы помним, едва ли не первым «подвигом» нового хана и его бекляри-бека стала расправа с правящей верхушкой Таны, когда погиб и Якопо Корнаро, консул Таны. Такое начало не могло способствовать установлению дружеских отношений Мамая с Венецией. Поэтому временщику, чтобы изгладить первое негативное впечатление, пришлось пойти на определенные уступки влиятельным венецианским торговцам. В 1362 г. хан Абдаллах выдал им ярлык, в котором снижал налог с продаж с 5% (как было установлено при Джанибеке в 1347 г.) до 4%.[219]

В 1369 г. в результате переговоров с венецианцами Мамай был вынужден снизить торговый налог с 4 до 3%,[220]восстановив, таким образом, ставку налога, существовавшую во времена Узбека и Джанибека (до войны с итальянскими колониями в 1344-1346 гг.).[221] Вероятно, и это было сделано для того, чтобы окончательно обеспечить признание венецианцами власти Мамая и его ставленника-хана, а не их сарайских конкурентов. В 1370-е гг. Тана, находившаяся под контролем бекляри-бека, вела активную торговлю, причем не только через венецианских, но и через греческих купцов.[222]

По-видимому, тогда же Абдаллах-хан и Мамай были вынуждены пойти и на другую серьезную уступку — предоставили венецианцам право возводить в Тане укрепления.

Уже в 1370 г. венецианский Сенат своим постановлением выделил средства на постройку в городе небольшой крепости. В 1375 г. укрепленная территория венецианской колонии была значительно расширена: венецианцы оправдывали эти действия желанием защититься от посягательств со стороны генуэзцев, также имевших колонию в Азаке.[223] Этот аргумент, надо думать, убедил Мамая и сделал его сговорчивым: ведь именно в этом году, как мы увидим ниже, он и сам вступил в конфликт с генуэзскими владениями в Крыму.

Больше в источниках нет каких-либо упоминаний о конфликтах Мамая с венецианскими факториями в Причерноморье. Впрочем, нет сведений и о тесных контактах между ними: возможно, кровь Корнаро, пролитая Мамаем и Абдаллах-ханом, так и не позволила перерасти их отношениям с венецианцами в тесный союз и конструктивное сотрудничество.

Более активно Мамай взаимодействовал с генуэзцами, имевшими торговые фактории на южном берегу Крымского полуострова, на котором располагались родовые владения самого Мамая и области, управляемые его основными союзниками в Крыму — Кутлуг-Буги, Хаджи-бека и мангупского князя Дмитрия. Отношения бекляри-бека с генуэзскими колониями также носили противоречивый характер.

Так, еще в первой половине 1370-х гг. Мамай поддерживал вполне миролюбивые отношения с генуэзскими факториями в Крыму, а в 1374 г. лично посетил Кафу (современная Феодосия), где был с почетом принят местной администрацией, а несколько месяцев спустя получил от кафинцев дары — богатые одежды и другие подарки. Сын Мамая и викарий Кафы дают в честь друг друга торжественные обеды и т. д.[224]

Между тем уже в 1365 г. генуэзцы Кафы захватили у княжества Феодоро город Солдайю (современный Судак) с прилегающей к нему округой. Это княжество являлось вассалом Золотой Орды, и формально Мамай должен был бы защищать его в конфликте с внешними врагами. Однако бекляри-бек предпочел закрыть глаза на действия генуэзцев, поскольку сотрудничество с ними было для него более выгодным, чем защита интересов маленького греческого государства. Последствия его вероломного поведения по отношению к феодоритам стали очевидны только к 1375 г., когда Мамай, как мы помним, был окончательно вытеснен из Сарая и стал больше внимания уделять владениям, оставшимся под его контролем, в том числе — Крыму. Неожиданно для себя он обнаружил, что за десять лет, прошедшие с захвата генуэзцами Солдайи, их владения подобрались едва ли не вплотную к его собственной ставке в Солхате, а сами Кафа и Солдайя превратились в хорошо укрепленные крепости!

Бекляри-бек в полной мере понимал опасность, которой ему грозило наличие почти в сердце его владений двух хорошо укрепленных генуэзских крепостей. И чтобы обезопасить себя, принял весьма решительные меры. Прежде всего он конфисковал у генуэзцев 18 селений Судакской долины, которые были захвачены ими в 1365 г. у княжества Феодоро вместе с самим Судаком.[225] Таким образом, Мамаю удалось отодвинуть генуэзские владения от своей ставки в Солхате. Кроме того, он распорядился обнести крепостными стенами город Солхат, что само по себе являлось актом беспрецедентным, ибо золотоордынские города традиционно стен не имели. Причем, по некоторым сведениям, Мамай повелел везти камень для строительства стен из Судака, откуда генуэзцы доставляли его для собственных нужд![226]

Не ограничиваясь силовыми действиями против генуэзцев, Мамай решил ограничить их влияние и экономическими мерами, поскольку прекрасно осознавал монополистические устремления итальянских купцов в золотоордынской торговле. Так, он еще в 1372 г. от имени «своего» хана Мухаммада выдал ярлык торговцам польского города Кракова, предоставив им существенные льготы в торговле с Золотой Ордой. А в 1379/1380 г. аналогичный ярлык был пожалован и купцам Львова — главного конкурента Кракова.[227] Таким образом, Мамай существенно активизировал сухопутную торговлю Золотой Орды с Европой, уменьшив зависимость ордынской экономики от воли итальянских торговых республик. А чтобы еще больше уменьшить торговое значение генуэзских (а заодно и венецианских) факторий в Причерноморье, Мамай поддержал существование Порто-Пизано, принадлежавшего, как это следует из названия, еще одной итальянской торговой республике Пизе. Этот порт был почти до основания разрушен ханом Джанибеком во время войны с венецианцами в 1344 г.,[228] однако известно, что еще в 1373 г. он функционировал и просуществовал до первой половины XV в.[229] По-видимому, его возрождение было связано именно с деятельностью Мамая.