Валерий Ярушин - Судьба по имени Ариэль

• Название: Судьба по имени Ариэль
• Автор: Валерий Ярушин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга воспоминаний заслуженного артиста РСФСР Валерия Ярушина, руководителя легендарной советской группы «Ариель».

Группа «Ариэль» хорошо знакома всем поклонникам советской эстрады. Достаточно лишь вспомнить песни «Зимы и вёсны», «Старая пластинка», «На острове Буяне», «Уж ты, Порушка-Параня», «В краю магнолий» и другие. Коллектив был создан в 1970 году и просуществовал почти 20 лет.

В 1989 году после творческих разногласий, ансамбль прекратил деятельность в прежнем составе, и Ярушин создал группу «Иваныч», впоследствии переименованную в «Новый Ариэль». В 2002 году Ярушин переезжает в Москву и создаёт третий состав «Ариэля», а в октябре 2003 г. на сцене Московского Государственного Театра эстрады проводит фестиваль музыки «Битлз» «Битловские посиделки». С августа 2004 года по 2008 год вместе с солисткой, дочерью Алёной, и группой «Ярбэнд» Валерий Ярушин успешно представляет Россию на ежегодном всемирном фестивале рок-н-ролла «Битлфест» в Ливерпуле.

---

Едем к старым знакомым, молдаванам на фестиваль «Мэрцишор», но что это?… После гобачевского антиалкогольного указа, праздником называть концертные мероприятия стало просто ненужным делом. Жуткая скучища, как в зале, так и на сцене. Встречи за столами строго запрещены, артисты уезжают недовольные… Нельзя было с нашим народом так поступать, ведь ущербы нанесены не только виноградникам, но и душам людей… Вот и в Томске: видим в зале: вроде — аншлаг, а народ не аплодирует, уходим «под стук собственных копыт». Прихожу в филармонию, говорю: «Чего это все у вас такие сонные?» — А мне отвечают: «Ой, ребята, вам не повезло, у нас сейчас месячник абсолютной трезвости идет, люди оттого и злые…»

Удивительные вещи случаются на эстраде. После потливых творческих мучений ожидаешь отдачи от публики, но неожиданно не получаешь её. И, наоборот, от случайной, казалось бы, «песнюшки» публика приходит в экстаз. Никогда бы не подумал, что «Баба Яга» Тодика Ефимова наберет такую фантастическую популярность!

Она стала хитом номер два после «Старой пластинки». Видимо, у народа, чем проще, тем популярней. Каплун с этим образом попал, что называется «в точку», постепенно развивая и обогащая актёрски. Из зала постоянно присылали «почту» в виде записок, и в каждой — просьба исполнить песню про бабушку!..

1987 год, «Комната смеха»

Как «застолбилось» за нами понятие фольклорный коллектив, так ничем мы его не могли поправить, ведь кроме народных песен у нас были очень достойные произведения, но ЦТ неумолимо! Авторская песня для редакторов — жуткая головная боль, и они пытались выбирать нейтральные темы. Съемка песни «По полю-полю» попадает на «Утреннюю почту». Нас стали чаще приглашать сниматься, но также и часто и вырезать. Оказывается, то что мы сняли — не значит, что это безоговорочно попадет в эфир. Все это пройдет еще несколько худсоветов. Бывали случаи, когда все решал последний голос главного редактора ЦТ товарища Лапина. И очень часто он пользовался этим правом. Следующий эпизод — съемка песни Теодора Ефимова на стихи Давида Усманова «Комната смеха». Уже во время самой работы над ней, прямо в студии, раздавались упреждающие звонки редактору: а не боится ли он двусмыслиц текста? Текст припева был таким:

«…Там маленькие кажутся большими,
Там толстенькие кажутся худыми,
Там зеркала изогнуты, как блюдца
И все смеются,
И все смеются,
И все смеются…»

Все три припева пелись на разных скоростях: первый — под лилипутов, второй — нормально, и третий — замедленно, даже с философской грустью. Особенно пристально рассматривали третий куплет, где я пел:

«… Заглянуть бы в себя, словно в комнату смеха,
В чем же помеха,
В чем же помеха,
Если каждый из нас, словно комната смеха…»

Отсняв песню, мы увидели ее лишь через полгода. Видимо, тогда она кому-то показалась спорной!..

1988 год, «Я лицо твоё не помню…»

Предпринимаю попытку спасти положение «чужими» руками. Встречаюсь со Славой Малежиком, у которого — звездный час, может он поможет. Так рождаются песни «Запах гари», «Пересадка сердца». Они, вроде и эффектные, а все равно — не наши! Правда, в одной Слава был очень близок нашей лирике. Это «Я лицо твое не помню». Но, исполняя ее, я поневоле «скатывался» на манеру Малежика. Вообще, когда мне предлагали какую-нибудь песню, я не желал слышать даже дежурной аранжировки, лучше — видеть на бумаге ноты. Хотелось «нащупать» сразу именно свою манеру и прочтение. Несколько свежих песен Юрия Лозы вроде бы подкинули «палки в костер», но не «стреляли». Смешную и немного пошловатую кантри-зарисовку «У моей зазнобы» я пел с удовольствием, но, вспоминая Лозу, думал, что автор выдал бы ее лучше… Очень трогательную песню «Детские глаза» Лева просто не вытягивал натруженными связками. Неожиданно выручали мои песни на фольклорную тему. Например, музыку к песне «Уж ты, ночка», я написал на слова из сборника, так же, как и шуточную «Уж вы стары-старики». Причем, я ее обозвал полностью народной, и худсовет поверил…

Хоть и трепетное битловское время безвозвратно ушло, но нам нужно было все равно остаться при своем стиле. Как мы тогда этого не понимали, или не хотели понять! Нам казалось, имея громадный опыт игры почти всех стилей, мы можем исполнять все!.. Эти кидания из стороны — в сторону и предопределило наш кризис. Маленькая светлая весточка — нас хотят видеть на Кипре! Как за соломинку, хватаюсь за эту поездку. Все-таки заграница нас больше мирила, чем ссорила. Остров — сказка! Если б не было Кубы, я бы считал его самым красивым местом, где мы побывали. Общаюсь только с Каплуном, потому как личные отношения больше ни с кем уже не складываются. Заходим в лавчонку купить какого-нибудь винца, рассматриваем бутылки. На стене — портрет Ясира Арафата. Продавец по-английски спрашивает — откуда мы? Мы честно так: «Из России». — Вдруг тот изменился в лице, да как заорет: «Рашэ-э-э-э-э, Горбачев, перестройка, у-ла-ла-а-а-а»! мы даже испугались: не душевно ли больной? После слов: «Уно моменто», куда-то убежал. Через минуту мы увидели у него в руках запотевшую «волшебницу» — бутылку с медалями. Мы потянулись за кошельками. «Но-но-но, итс презент» — сказал улыбающийся старик. Надо сказать, что чехарда с суточными по-прежнему заставляла нас действовать, как старые советские спекулянты — выменивать свои тряпки на какой-нибудь местный товар. У меня как раз в пакете была нереализованная майка со звездой, надписями: Горбачев, перестройка. Я ему: «А это — наш презент»! После этого у нас в руках появилась еще одна бутылка…

В Лимассоле нас ждала экскурсия на винный завод. Было безумно интересно. Но самый смешной факт — имя и фамилия директора звучало, как Ленин Иосиф! Это по-гречески. Сам директор чисто по-русски (он учился в Ленинграде) рассказал, что его часто «достают» с этим именем и почти все почему-то смеются…

Но даже эта безоблачная поездка не помирила нас. В «заседаниях», между концертами, ворчание: все, конец, надо завязывать! И выражение общего мнения — надо идти к «великим», раз сам не тянешь! Так произошел унизительный поход к гастролировавшему в те дни в Челябинске, Вячеславу Добрынину. Рассказал о житье-бытье, пожаловался, и попросил у него какую-нибудь песню. «Да ты что, старик!» — тот даже удивился. — «У тебя — четыре композитора в группе, пишите сами! Я картавый, но все равно полез на эстраду! Время сейчас такое — собственными песнями отличаться!» — Как я был с ним согласен! Но коллектив неумолим — иди к Тухманову! Встретившись с Давидом, обогатился песенкой «Царевна», только что им написанная. Танцевальное диско с манерой салтыковского «Форума» нам шло, как седло корове. Но я, превозмогая тоску принялся за работу, главным образом потому, что имя Тухманова было, как таран, тем более, что эту песню, невзирая на исполнителя, включили в «Песню года». Стыдно, признаюсь, мне было петь эту песнюшку, и показ ее по телеку ничего не дал. Челябинские гастроли во дворце спорта «Юность» оказались провальными, если таковыми считать 60 % заполняемости зала. Я уже в открытую решил пойти на штурм, говоря о том, что намереваюсь сделать небольшие измены в составе. Говорил, чувствуя за спиной поддержку Каплуна. Мне казалось: вот-вот наступит момент, который ждем мы с Борей, когда я все-таки поменяю состав. Но мой барабанщик почему-то избегал разговоров на эту тему, и я забеспокоился…

Утром, 1-го декабря меня будит телефонный звонок. Григорий Кацев — тогдашний замдиректора почти кричит в трубку: «Валерка, поздравляю, ты — заслуженный»!

Пришла официальная бумага из Москвы, подписанная высокими чинами из Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении этого звания!

В ресторане «Южный Урал» — банкет. Все — с женами, нарядные, а праздника не чувствуется. Замечаю самое необычное — мирно разговаривают Стас и Сережа Шариков. Должен пояснить. Перед этим между ними перебежала «черная кошка». Четыре года (!) мои клавишники не разговаривали друг с другом, говорят, поссорили жены. И вот, за праздничным столом, они помирились. И в душе я радовался, что теперь все наладится. Но…

1989 год, конец деятельности

Гастрольная весна «катилась» к своей трагической развязке… После концерта — ледяное молчание, вместо веселья, анекдотов и каламбуров. Каплун, по-прежнему со мной общается — он выглядит, как дипломатический посредник между двумя лагерями. Однажды сообщил: «Мужики недовольны, что ты один получил звание, почему — не все?» — Я так и сел!.. Вообще-то, во всем мире так принято: сначала какие-то регалии получает руководитель, или тот, кто трудится больше всех, а потом все по-порядку… Без ложной скромности, моего труда было вложено в группу примерно процентов на девяносто. Да и не мне решать подобные вопросы! Неужели, проклятая зависть? Самое интересное, никаких привилегий или какой-то выгоды это звание не несет. Это — пожизненная награда за труд! Видимо, все это моих коллег не трогало. После каждого концерта, обычно, меня «мучает» пресса. Порой, я даже не успеваю переодеться и собрать инструмент. Поэтому, чаще всего последним прихожу в автобус, везущий в гостиницу. Какая-то невидимая «рука» стала отправлять этот автобус без меня. Мокрый, грязный, уставший, матеря все на свете, добираюсь на такси или попутке до отеля и спрашиваю: «Кто отпустил автобус?» В ответ, все пожимают плечами, и предательски молчат… Если бы это было раза два, я бы подумал, что это случайность, но когда этих событий набралось больше десяти, я понял, что это чье-то направленное действо! Нервы давали себя знать. Я заработал вегетососудистую дистонию. Появилась аритмия, частые вызовы скорой, как это не хочется вспоминать! Апрель, Украина. Жирная черта…