Валерий Ярушин - Судьба по имени Ариэль

• Название: Судьба по имени Ариэль
• Автор: Валерий Ярушин
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга воспоминаний заслуженного артиста РСФСР Валерия Ярушина, руководителя легендарной советской группы «Ариель».

Группа «Ариэль» хорошо знакома всем поклонникам советской эстрады. Достаточно лишь вспомнить песни «Зимы и вёсны», «Старая пластинка», «На острове Буяне», «Уж ты, Порушка-Параня», «В краю магнолий» и другие. Коллектив был создан в 1970 году и просуществовал почти 20 лет.

В 1989 году после творческих разногласий, ансамбль прекратил деятельность в прежнем составе, и Ярушин создал группу «Иваныч», впоследствии переименованную в «Новый Ариэль». В 2002 году Ярушин переезжает в Москву и создаёт третий состав «Ариэля», а в октябре 2003 г. на сцене Московского Государственного Театра эстрады проводит фестиваль музыки «Битлз» «Битловские посиделки». С августа 2004 года по 2008 год вместе с солисткой, дочерью Алёной, и группой «Ярбэнд» Валерий Ярушин успешно представляет Россию на ежегодном всемирном фестивале рок-н-ролла «Битлфест» в Ливерпуле.

---

С Надей Бабкиной и ее девчонками у нас была сплошная идиллия — свои «в доску». Особенно в Надежде мне импонировало то чувство хозяйки, с какой она выходит на сцену. Это солидное чувство достоинства я впоследствии даже перенял у неё.

Там же гуляя по Дюссельдорфу, усекли один момент, связанный с секс магазином. Надо сказать, что по поводу посещения подобного заведения у Надежды с ее подругами не было особых комплексов. И вот, мы увидели, как трое наших девчонок смело «запилили» в это злачное место. Что самое интересное — нас они не заметили. Осторожно подойдя к дверям, лицезрели пикантную ситуацию: солистки ансамбля «Русская песня, ничуть не стесняясь обалдевшего продавца, спокойно, я бы даже сказал, чувственно, выбирали латексные фаллосы… Причем они напоминали торговок с одесского «Привоза», сортирующих картошку… Вдоволь насмеявшись, девчонки захотели поразвлечься. В те времена видео ещё было не так популярно, и секс-кабинки с фильмами были укомплектованы простой кинопленкой. В кабинку помещался всего один человек нормальной комплекции. Бросив одну марку, включался механизм, и, в течение двух минут крутилось трехминутное кольцо-сюжет о страстной любви. Фильм шел не сначала, или наоборот, сначала, но не до конца… Короче это было простое выманивание денег, в основном, у мужчин — женщины туда почти не заглядывали. Бросив вторую монетку, и, дождавшись финала, клиент уходил. Каким образом в эту «клетушку» впихнулись три (!) не очень стройные русские бабоньки — это сюжет для «Книги рекордов Гинесса»!.. В целях экономии, россияне, видимо и не то могут!.. Итак, зазвенела монета, пошла пленка, и послышалось знакомое ржание советских ценителей секса! Мы с Борей подошли на цыпочках, я наклонился над замочной скважиной и хорошо поставленным баритоном четко и громко произнес: «Прекратите безобразие!» В ответ кто-то шепотом: «Тихо, мля…» Приоткрывается дверь, показывается один огромный испуганный надин глаз, и через две секунды… Столько матерных слов за полминуты я не слышал ни разу, тем более, что адресованы они были мне!… Надя посетовала: «Чуть инфаркт не случился… И так тут кагэбэшники «пасут», и ты тут…»

Но уникальный случай, который произошел в одну из дюссельдорфских ночей, был далек от юмора… Однажды нам с Каплуном не спалось. «Пошли, погуляем» — предложил я, и мы отправились вдоль по улице мимо светящихся витрин. Было какое-то романтическое настроение, и абсолютное чувство безопасности. Именно в ФРГ мы узнали, что патрулировать улицы там нет необходимости — на каждой улице установлены телекамеры, и, если что случается — все видно на экране… На часах было где-то около 2-х часов ночи. Отойдя метров пятьдесят услышали какой-то странный шум разбитого стекла и пьяные крики мужиков. А затем и увидели, как к нам приближаются двое молодых хиппи, с железными прутьями в руках. Направо и налево они крушили витрины, и орали во всю глотку! Вовремя сообразив, что здесь не Челябинск, и это далеко не наши поклонники, мы с Бобом тут же нырнули в подворотню и спрятались за колонной. К нашему счастью, не заметив нас, они двинули в сторону нашей гостиницы, по пути зацепив еще одну витрину… Почувствовав запах «жареного», два уральских музыканта, решив не искушать судьбу, поспешили вернуться. В ту же минуту, как в заправском боевике, слышим за спиной визг тормозов, нас обгоняет «черный воронок», преграждает нам дорогу, и из машины навстречу нам пулей выскакивают два человека в кожаных плащах… Один из них тут же закричал: «Аусвайс».

Хотели поднять руки, но быстро сообразили, что это не «Хэндэ хох!» Боря протянул одному из «агентов» наш — «молоткастый», и мы наперебой с англо-русским диалектом промямлили, мол, мы — рашэн артистэн… отель «Терминус»… От разбирательства в полицейском участке нас спасло то, что хулиганы ушли недалеко и, пока полицай рассматривал документ, за его спиной раздались очередные крики и звон витрин… Поняв, что нарушители — не мы, люди в черном почти одновременно крикнули: «Шнеллер!» Это слово переводить не требовалось — о Штирлице мы читали с детства!.. Юркнув, словно мышки, под одеяла, только потом осознали, как мы удачно выкарабкались! Видимо на экране — два силуэта совпали… Больше поздно нам почему-то гулять не желалось…

После ФРГ, выступление на берлинском фестивале политической песни, организованной коммунистами, показалось нам экскурсией к аборигенам Аляски… У всех участников — такая одержимость, граничащая с безумием, поднятые вверх кулаки, и клятва сражаться с империализмом до конца… До какого — нам не уточняли… Одеться на сцену нужно было «никак!» То есть в чем ходишь, в том и поешь, это обязательно! Чем дранее джинсы, тем клевее! Мы тоже трясли кулаками, сурово насупив брови. На банкете я произнес страстный политический тост, который заканчивался тем, что неплохо бы нам встретиться еще и еще… Если б я знал, что сидя рядом с Эгоном Крэнцем, тогдашним комсомольским вожаком ГДР, «лебезил» перед политическим преступником, которого в конце девяностых международный трибунал посадит в тюрьму, как одного из сподвижников Эриха Хонеккера!..

После зарубежных гастролей, концерты для своих — это ни с чем не сравнимый праздник! Словно, изголодавшись, работаем «на износ», почти не чувствуя усталости!

Вспоминаю концерты на Байконуре, в городе Ленинске, в космонавтском городке. Как всегда, крики «Браво!», исполнение на должном уровне. Но после концерта подходит мужчина средних лет, отводит меня в сторону и заговорщическим шепотом говорит: «Валерий, все это очень хорошо, но скажите честно, я никому не скажу, вы ведь пели под фонограмму!» Я ему: «Да вы, что! Ни в коем разе!» Смотрю — не поверил он моим словам, ушел расстроенный… На следующий день был еще один концерт, там же. Во время выступления смотрю боковым зрением — кто-то внимательно наблюдает за кулисами. Оборачиваюсь — вчерашний знакомый! И вот, прощальный поклон, уходим в гримерку, и следом тот мужчина: «Задержитесь, пожалуйста!» Я остановился. «Валерий, дайте пожать вашу руку, я был не прав, это бесподобно!…»

А дома, в Челябинске в газете «Комсомолец» читаем такой расклад популярности. Здесь видно, как наступают более жесткие команды и чистых поп-групп наверху нет.

1. Машина времени

2. Ариэль

3. Земляне

4. Воскресенье

5. Круиз

1983 год, «Каждый день твой»

Наша гастрольная жизнь уже катила по привычному маршруту, почти не удивляя. Все обзавелись семьями, появились дети. Ловлю себя на мысли: что же дальше? Неужели кончилось то чувство новизны, желания поразить, во что бы то ни стало, публику? За собой не замечаю, тем обидней осознавать, что кто-то прохлаждается, а кто-то горит на сцене. У Бори — то же настроение… Напрямую мы не высказываем, но, вспоминая наш первый «раскол» за границей, понимаем — все, что происходит — не случайно. Но надо мной довлеет какое-то негласное «табу» — нельзя менять состав! Это никто мне впрямую не говорил, но я почти кожей чувствовал, что стал заложником в собственном коллективе…

…В феврале ЦК ВЛКСМ нас забрасывает во Вьетнам. Еще одна экзотика. Хотя, конечно, еще беднее, чем Куба. Такое впечатление, что мы попали в какую-то сказочную соломенную страну! Дома, заборы, шляпы на людях — все из соломы! Смешные коромысла, похожие на весы с чашками из соломы, и люди, словно муравьи, куда-то бегут…

Опять контрасты температур: в Москве — минус 18, здесь — плюс 25! Опять с Надей Бабкиной… Еще в самолете знакомимся с Жорой Мовсесяном — никакой он не солидный, свой, хохмач-анекдотист. Еще с нами Слава Полунин и его «Лицедеи». Компания — зашибись!

Еще в Москве меня попросили: спой что-нибудь на вьетнамском, не впервой же… Должен сказать, что с детства у меня осталась тяга к иностранным языкам. Причем часто учил какую-нибудь песню с тем прононсом, не зная перевода. Просто нравилась эта «тарабарщина»! В моей коллекции были песни на английском, французском, венгерском, молдавском, латышском, немецком, испанском, итальянском, даже на хинди, а вот вьетнамской не было… Надо, думаю, попробовать! Тем более, что мне принесли ноты и текст. Оказывается у вьетнамцев, не иероглифы, а буквы на латинице — ещё проще! И я стал учить: «Ко тю тим но ньо ньо, та да нге чон тим мынь…» Классно! Пока летели до первой посадки в Индии, решил проконсультироваться у переводчика — вьетнамской дамочки. Выдал ей это, приготовился к комплиментам, а она как начала хохотать — мне аж неприятно стало…»Как вы все забавно произносите — сказала смеющаяся дамочка, — но вас не поймут! А некоторые слова звучат, как нецензурные…» Тут мне стало страшно! Везде понимали, а здесь… «Самое главное, у вас, у европейцев, — сказала она — гласные протягиваются, а согласные глотаются, а у нас наоборот. Потом у вас низкий голос, вам нужно его поднять, потому что некоторые одинаково написанные слова звучат по разному. Интонация вверх — это одно значение, вниз — другое, а на одной ноте — третье…» Я покрылся холодным потом! Лажать ни в коем случае было нельзя, в зале должно быть правительство! Долго мы с ней репетировали, и у меня вскоре стало неплохо получаться…