Владимир Колосов - Вурди

• Название: Вурди
• Автор: Владимир Колосов
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-275-00419-2

Оборотень и человек… Их разделяют тысячелетия ненависти и страха. Ай-я и Гвирнус принадлежат к враждующим издревле родам, а их любовь построена на лжи: одному из них есть что скрывать. Но ведь если человек не убьет оборотня, то рано или поздно оборотень убьет человека.

---

— Тебе больно? — прошептала Ай-я («Не думаю. Ведь ты бы обязательно плакала. Кричала. Каталась по полу. Рвала бы волосы, расцарапывала в кровь уже не звериную — человеческую кожу; я же знаю, это нельзя вытерпеть. Так, как терпишь ты»). Значит, не вурди?

— Не бойся.

Глаза девочки неотрывно смотрели на Ай-ю.

— Ты… ты меня понимаешь?

Никакого ответа.

Если не считать того, что девочка неуклюже отодвигалась все дальше и дальше от Ай-и. В самый угол холодных сеней, где на многочисленных полках хранились припасенные с лета травы.

Нет, не понимала.

Ай-я растерялась.

— Кто ты? — Она уже не ждала ответа, а спрашивала саму себя, стараясь говорить как можно ласковей, чтобы если не смысл сказанного, то хотя бы звук голоса успокоил это насмерть перепуганное существо. Да. Как можно ласковей, но знала ли ее нежданная гостья, что такое ласка?

«Вряд ли», — подумала Ай-я.

Она осторожно перешагнула через порог (не стоять же так всю ночь). Снова замерла, так как глазенки девочки испуганно моргнули. Казалось, еще мгновение, и она зайдется в безудержном детском плаче. «Только не это», — мысленно попросила Ай-я, испугавшись, что громкий плач разбудит спящих детей. И зашептала, стараясь заговорить этот еще не вырвавшийся плач, как опытная знахарка заговаривает зубную боль:

— Здесь же холодно, дурочка. Не бойся, я тебя не трону. Ничего тебе не сделаю. Только поглажу и все. Вот так, — Ай-я провела ладонью по своим волосам, — видишь? Поглажу и все. Это не страшно. Ты ведь хочешь есть? Ты ведь не убежишь? Тихо, моя маленькая… Тихо, тихо…

Повторяя последние слова, Ай-я осторожно приближалась к забившемуся в угол человеческому детенышу. Девочка не двигалась, но каким-то шестым чувством Ай-я понимала, что все ее существо готово сорваться и унестись прочь.

— Тихо. Вот так. Видишь, я такая же, как ты («Ой ли?»), у тебя ведь есть мама, да? Есть, я знаю. Должна быть.

— Р-р-р, — глухо сказал детеныш, когда Ай-я приблизилась на расстояние вытянутой руки.

— Да? — Ай-я тревожно смотрела на девочку. Теперь она видела даже голубенькие прожилки вен на ее бледной коже. Видела, как посинели от холода стоящие на холодных досках ноги. Видела, как напряжено маленькое тельце. Не видела лишь одного — лица. Девочка по-прежнему прятала его в мягкой кроличьей шубке…

— Да? — повторила Ай-я. — Вот так, по-звериному, да?

Она присела на корточки рядом.

Протянула руку.

Девочка дернулась всем телом, но что-то удержало ее. Замирая от страха, дрожа всем жалким, ужасающе грязным тельцем, она позволила Ай-е прикоснуться к себе. Ай-я ласково коснулась пальцами ее холодного, влажного лба. Потом улыбнулась, провела ладонью по жестким, словно болотная трава, волосам…

— Видишь, совсем не страшно, р-р-р? — Она позволила себе немного поддразнить ночную гостью, та что-то промычала в ответ, неразборчиво, тихо, уже без прежней настороженности и злости. — Вот… Молодец. — Ай-я протянула левую руку (правой она по-прежнему гладила не по-детски жесткие волосы), попыталась забрать у девочки мертвого кролика. — Зачем он тебе?

Не тут-то было. Девочка вцепилась в уже похолодевшее тельце. Так маленькие девочки вцепляются в свои вылепленные из глины или вырезанные из дерева игрушки: не отдам.

— Ты жадная, да? Ну же. — Ай-я потянула кролика на себя.

Глаза девочки испуганно моргнули. Ручонки разжались.

Ай-я осторожно забрала ушастое тельце, положила у ног.

И вздрогнула от неожиданности.

На нее смотрел Гвирнус.

Да. Это были его глаза. Его рот. Его губы (ярко очерченные, подкрашенные чем-то алым. «Ах да — кровь», — подумала Ай-я, и снова смутная тревога шевельнулась в ее душе). Не только губы — даже манера слегка обиженно поджимать их. Даже эти складочки в уголках, чуть опущенные вниз. Подбородок. Чуть с горбинкой — нос. Настороженный взгляд… «А я-то приняла тебя за девочку, — подумала Ай-я, — а ты…»

— Кто? И вправду мальчик? Или все-таки…

Ай-я осторожно, чтобы резким движением не испугать доверившегося ей ребенка, раздвинула его ножки.

Нет, она не ошиблась. Перед ней и в самом деле была девочка. Но как она была похожа на отца!

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

Кричали совсем рядом. Хотя определить расстояние было нелегко. Звуки вязли в снежной каше, и любой порыв ветра мог приблизить или отдалить их на десятки шагов. Несколько ударов сердца ушло на то, чтобы разобраться, с какой стороны доносится крик, еще несколько, чтобы выхватить из костра горящую головню. Когда же нелюдим уже готов был броситься на помощь кричавшему (несомненно отшельнику, ибо кому еще взяться в сей неурочный час в лесу?), крик внезапно стих и вокруг костра вновь воцарилась тишина. Остались лишь бесшумно мечущиеся перед глазами белые хлопья. Да жалкое потрескивание прогорающих в костре углей…

Еще завозился за пазухой щенок.

Гвирнус зло цыкнул на него — не мешай. Прислушался. «Так кричали или нет?» Теперь он вовсе не был уверен в том, что слышал именно крик. В том, что он вообще что-либо слышал. Может быть, кричала сова. Может быть, ветер как-то по-особенному взыграл среди ветвей. А может быть, это и вовсе был сон, может быть, он, Гвирнус, на мгновение задремал и?..

Охотник зло швырнул горящую ветку обратно в костер. Лес не только кружил, но и дурил нелюдима. Только теперь, когда крик стих, Гвирнус подумал о том, что кричали слишком уж близко, а отшельник, если он решился украсть у охотника лук, должен был уйти достаточно далеко. Не дурак же он в самом деле. Должен ведь понимать, что, доберись до него нелюдим, — не сносить ему головы.

«Померещилось», — мысленно успокоил себя Гвирнус, отряхивая засыпанный снегом полушубок и вновь присаживаясь к огню. «Ночь. Лес. Волки. А тут еще этот… — Он брезгливо сморщился, вспомнив исходивший от отшельника запах. — И не такое послышится, да».

Однако чем больше он успокаивал себя, тем сильнее росло в нем странное чувство: будто вовсе не случайно заплутал он нынче в лесу. Будто не случайно встретил отшельника, вдруг напомнившего ему… («Эх!» — крякнул нелюдим). Будто не от простого голода кружили вокруг волки. Оно ли, лес ли, не важно, кто или что, но его явно не хотели пускать…

Домой.

От этой мысли нелюдиму вновь стало не по себе.

«Ладно, — он криво усмехнулся, — будет. Засиделся. Вот и лезет в голову всякая чепуха». Гвирнус потянулся к запорошенному снегом мешку. Подумав, сунул в мешок уцелевшие от огня стрелы. Вспомнил о сгоревшем колчане. Крякнул. Торопливо затянул ремень. Перебросил его через плечо. Натянул рукавицы. В правой руке нож. Левой потянулся за головней — пригодится. Встал. Прислушался. Ушли? Нет? Попробуй разбери. Может, затаились, к костру-то боязно подходить, ждут. А может, отшельник за собой увел. Стаю-то. Тогда и лук ему простить можно. Ох, только не верится что-то.

«Ну да и мы не лыком шиты, будь вы хоть трижды голодные, меня так просто не возьмешь. Жаль вот только, лука у меня нет», — в который раз пожалел о потерянном оружии Гвирнус, сунул башмаки в обледенелые крепления лыж. И скользнул в темноту.

2

Ветер хлестал прямо в лицо. Лыжи вязли в рыхлом снегу. Но хуже всего было то, что в разыгравшейся метели Гвирнус совершенно не представлял, в какую сторону идти. Шагов через двадцать он остановился — ему вдруг почудилось, что он слишком забрал вправо: уж очень ему не нравилась видневшаяся неподалеку сосенка. Ее кривой раздвоенный ствол походил на большую рогатку, а эту рогатку нелюдим проходил сегодня не один раз.

Так и есть.

Даже не вправо забрал — вообще не в ту сторону пошел. Хорошо еще, опомнился вовремя. Этак и вовсе невесть куда забрести можно!

Охотник выругался, торопливо повернул назад, пытаясь хоть как-то сориентироваться среди однообразия вьюжной ночи. Но куда там! Будто в первый раз в лесу оказался. Темные стволы походили один на другой как близнецы. И только проклятая рогатка торчала бельмом в глазу, словно насмехаясь над охотником: мол, куда уж тебе, дурачина, сидел бы в такую-то погоду дома, так нет, пошел на ночь глядя…

— Гм! — бормотал нелюдим, мысленно проклиная и этот лес, и ночь, и отшельника, и самого себя за то, что так глупо заблудился, понимая, что ему ничего не остается делать, как вернуться обратно к костру и ждать, пока не прекратится эта треклятая метель.

«А может, и не в метели дело? — думал нелюдим, с трудом переставляя тяжеленные от налипшего снега лыжи. — А что? Говорят, могут они… Коли что не по-ихнему… Ну, с дороги сбить…»

Гвирнус обернулся.

Так и есть.

Отшельник. Высунулся из-за черного ствола огромной сосны. В руке лук. Украденный. Гвирнусов.

«Не ушел, значит…»

Нелюдим почувствовал, как кровь прилила к голове, — еще немного, и он бы бросился на лесного бродягу с кулаками, но что-то удержало его. То ли вид у бродяги показался нелюдиму уж слишком растрепанным. То ли в его торопливом лихорадочном «эй!» послышалось Гвирнусу нечто такое, от чего в голову закралась странная мысль: а ведь и верно, дожидался его отшельник, и лук неспроста выкрал, и сейчас неспроста вылез, знает же, что за лук да колчан со стрелами Гвирнус ему голову оторвет. Ан нет. Не боится. К чему бы это? Может, и впрямь лучше послушать. Поглядеть, зачем зовет?