Юрий Акимов - От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.

• Название: От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.
• Автор: Юрий Акимов
• Издательство: Изд-во С.-Петербургского университета
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-288-03714-0

В книге, написанной на основе зарубежных архивных материалов, а также широкого круга опубликованных источников и научной литературы, рассматривается англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII — начале XVIII в. Особое внимание уделяется внешнеполитическому и дипломатическому аспектам борьбы двух держав, роли и месту их заморских владений в межгосударственных отношениях того времени, первым самостоятельным шагам английских и французских колоний на внешнеполитической арене.

Во втором издании существенно расширен раздел о правовом статусе колониальной экспансии, использовано большее количество архивных документов.

Для специалистов-историков и международников, студентов и преподавателей гуманитарных факультетов, всех, интересующихся историей колониальной Америки и международных отношений.

---

Все вышеперечисленные акции французского правительства, и в том числе французские колониальные предприятия начала 1540-х годов, вызвали беспокойство Карла V, усмотревшего в них явную угрозу испано-португальской монополии на заморские земли. Осенью 1540 г., узнав о том, что Франциск I разрешил своим подданным посещать «Индии», император заявил, что этим французский король нарушил условия перемирия в Ницце (1538), где оба они взаимно гарантировали неприкосновенность владений друг друга. В письме своему послу в Лиссабоне Карл V прямо заявил, что если Франциск I не отменит своего решения и если французские корабли выйдут в море, это будет иметь для французов самые тяжелые последствия. Он также писал о необходимости совместных действий Испании и Португалии для защиты их общих интересов.[253]

Как только послу Карла V в Париже стало известно о том, что Картье начал подготовку третьей экспедиции, он потребовал от французских властей прекратить все приготовления. Однако коннетабль Франции герцог де Монморанси заявил, что Картье собирается «совершать открытия» в краях, которые не принадлежат ни Испании, ни Португалии. На это посол раздраженно заметил, что Картье может плыть туда, куда захочет, и что, по его сведениям, он, скорее всего, направляется не открывать новые земли, а грабить испанцев и португальцев.[254]

В ноябре 1540 г. Карл V писал кардиналу Толедо о необходимости «остановить Картье». Для его перехвата император предлагал направить объединенную испано-португальскую эскадру, которая должна была топить все французские корабли, направляющиеся к «Индиям», а их экипажи сбрасывать в море.[255] Сразу же обратим внимание, что все это должно было делаться несмотря на то, что Карл V и Франциск I в это время находились в мире, а Картье действовал не самостоятельно, а по приказу своего государя.

В этой ситуации французские власти заняли следующую позицию. Во-первых, как уже мы видели, Франциск I и его приближенные на официальном уровне постоянно подчеркивали, что их подданные не собираются конкурировать с пиренейцами в тех регионах, которые последние уже прочно включили в орбиту своей экспансии; сферой действия французов являются лишь «ничейные» т.е. либо полностью неосвоенные, либо вообще неизвестные земли. Таким образом Париж фактически выступил как сторонник принципа «реального владения» (или «эффективного занятия»), в дальнейшем получившего широкое распространение. Во-вторых, Франциск I, продолжил критику как самих притязаний пиренейцев, так и тех правовых оснований, на которых эти притязания базировались.

Так, когда в конце 1540 г. испанский посол заявил французскому королю, что его подданные не должны посещать «испанские владения», Франциск 1 ответил, что под таковыми он подразумевает только земли, которые населены испанцами и находятся под их защитой; а что касается испанских притязаний, основанных на праве первооткрытия, то, но словам короля, «пройти мимо и бросить беглый взгляд — не значит получить право владения». Кроме того, Франциск I заявил о своем непризнании папского раздела мира, так как независимо от того, имел ли папа право совершать такой раздел или нет, ни король Франции, ни другие христианские государи не были приглашены в нем участвовать, и следовательно для них он не имеет обязательной силы.[256] Чуть позднее (или в конце 1540 или в самом начале 1541 г.) другой испанский представитель — командор ордена Алькантры услышал от Франциска I знаменитую фразу о том, что он хотел бы взглянуть на «завещании Адама», так как не понимает, на каком основании испанский и португальский короли делят мир, не выделяя доли ему — их «брату», для которого «солнце светит так же, как и для других».[257]

Позиция, занятая Франциском I, имела еще одну важную особенность. Французский король считал, что события, происходящие за пределами Европы, не должны влиять на европейскую политику. Зимой 1540-1541 гг. он сделал еще одно важное заявление, адресованное испанцам. «Разве отправка туда [в Канаду. — Ю. А.] моих кораблей равнозначна объявлению войны и противоречит моей дружбе с Его Величеством [Карлом V]?», — удивленно спрашивал Франциск I.[258] Такая позиция явно перекликалась с отмеченной нами выше важнейшей особенностью испано-португальского подхода к колониальной сфере, когда заморские земли выделялись в сферу действия особых, отличных от действующих в Европе установлений. Именно на основе этих идей в последующие годы была сформулирована так называемая Доктрина двух сфер.

* * *

Несмотря на громкие заявления, каких-либо решительных действий по пресечению французской колониальной активности Карл V в тот момент так и не предпринял, ограничившись отправкой испанских агентов во французские порты, сбором информации о странах, открытых Картье, и разведывательным рейсом капитана А. де Сеа, закончившимся безрезультатно.

Безусловно, в наибольшей степени это было связано с тем, что во-первых, предпринятая французами в начале 1540-х годов попытка основать в Северной Америке постоянное поселение завершилась полным провалом, и повторять ее в Париже не собирались; во-вторых, регион, где пытались действовать подданные Франциска I, находился очень далеко от основных зон испанской экспансии и не сулил его обладателю больших богатств.

Однако показательным было и то, что Карл V не получил поддержки ни со стороны папского престола, ни со стороны португальского правительства, хотя и к тому и к другому он неоднократно обращался в надежде организовать совместный дипломатический демарш или силовую акцию, направленную против французов.[259] Конечно, военное и морское могущество Испании надежно ограждало ее «реальные» владения от любых посягательств со стороны какой-либо третьей державы; но все же можно констатировать, что, хотя к середине 40-х годов XVI в. французам не удалось закрепиться в Западном полушарии (англичане в это время еще не ставили таких задач), сама по себе испано-португальская монополия на колониальные захваты и прежде всего ее «идейные основы» были заметно поколеблены. Уже были сформулированы новые подходы к международно-правовому статусу колониальной экспансии, отличные от «александрийско-тордесильясских» установок.

«Доктрина двух сфер» и фактическая легализация английской и французской колониальной экспансии

Не слишком удачный для Франциска I исход его четвертой войны с Карлом V (1542-1544) заставил его существенно сократить свою активность в заморских землях. Правда, на мирных переговорах в Крепи-ан-Лаоннэ между французами и испанцами было заключено секретное соглашение о том, что первые откажутся от попыток основать колонии в обеих Индиях, но зато получат право торговать в испанских владениях.[260] Однако испанская сторона вскоре отказалась от этого соглашения и в 1547 г. вынудила французское правительство официально запретить своим подданным посещать заморские колонии Мадрида.[261]

Поворотным моментом в принятии нового подхода к колониальным проблемам можно считать франко-испанские переговоры в Като-Камбрези (1559). Во время этих переговоров французские представители в очередной раз подняли вопрос о свободе торговли и мореплавания, а также о правах других держав на экспансию в незанятых пиренейцами регионах. Испанцы, не желая, как и прежде, идти на уступки и в то же время понимая, что они не могут пресечь все попытки проникнуть в свои владения, предложили такой компромисс — из мирного договора будут убраны все упоминания об Индиях, но неофициально державы условятся, что, если французские корабли появятся в Западном полушарии, испанцы будут их атаковать, но это не должно рассматриваться как нарушение мира между двумя монархами и тем более как casus belli.[262]

Таким образом, в международном праве появилась уже упоминавшаяся нами Доктрина двух сфер, отделявшая заморские земли от «основной» европейской политики. В то же время следует подчеркнуть, что, хотя в соответствии с Доктриной двух сфер разного рода конфликты и инциденты, происходившие в колониях между подданными различных держав, не должны были влиять на отношения метрополий, это, во-первых, отнюдь не исключало обратного воздействия — европейской политики на колониальную (неизвестно, как развивались бы события, если бы мир в Като-Камбрези был победным для французов); во-вторых, полностью снять прямое влияние также было невозможно.[263]

В рамки Доктрины двух сфер в целом укладываются события последующих десятилетий, связанные с французской (а до середины 1580-х годов — и с английской) заморской активностью. Прежде всего, это две попытки французских гугенотов основать колонии на побережье современных штатов Южная Каролина и Флорида (экспедиции Ж. Рибо и Р. де Лодоньера). Организованные при активной поддержке адмирала Г. де Колиньи, они носили, скорее, «полуофициальный» характер (лидер гугенотов явно рассчитывал, что эти колониальные предприятия принесут пользу и выгоду прежде всего его единоверцам). В то же время обе экспедиции сопровождались церемониями вступления во владение территориями, на которых высаживались французы. Открытым в ходе экспедиций рекам, мысам и т. п. были присвоены имена, которые должны были служить символом французских притязаний. Например, реки американского юго-востока получили названия «Сена», «Сомма», «Луара», «Шаранта», «Гаронна», «Жиронда».[264]