Тереза Ревэй - Дыхание судьбы

• Название: Дыхание судьбы
• Автор: Тереза Ревэй
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1356-7

Итальянка Ливия Гранди и немка Ханна Вольф — наследницы двух знаменитых династий стеклоделов, но это не принесло им счастья. Фамильный секрет, который должен был спасти фабрику Гранди, погубил любовь, лишь на миг вспыхнувшую в сердце Ливии. Ее ребенок зачат от первого встречного, дочь Ханны — от насильника…

Две сильные женщины — и такие похожие судьбы: материнство и одиночество, любовь и гнев… Эта сага соткана из страсти, желания и измены!

---

Время от времени скрежет стула об пол, надрывный кашель в соседней комнате напоминали ему, что он не один на белом свете. Когда кто-то открывал воду, трубы жалобно гудели.

Андреас распахнул окно, чтобы прогнать запах затхлости и плесени, пропитавший стены. Он жил здесь уже около месяца и, несмотря на все его усилия, избавиться от этого запаха не удавалось. Из-за своей неподвижности он напоминал себе надгробный памятник в виде лежащей фигуры. Молча глядя в потолок, он ждал ее. Он был готов ждать ее часы, дни, месяцы напролет, хоть целую жизнь.

По сути, что ему было о ней известно? Так, малозначительные детали, из которых складывался смутный образ, словно персонаж театра теней. Он знал, что она любила смотреть, как горят спички, пока те не обжигали ей пальцы; что она всегда распутывала волосы руками; что красный цвет был ее талисманом; и что она грызла ногти, как непослушный ребенок. Он знал, что одна ее бровь чуть изогнутее другой, что ее пристальный взгляд затуманивается, когда она заговаривает о родном доме как о чем-то, к ней не относящемся, сиплым голосом, придававшим ее словам иной смысл. Андреас словно прикасался к шершавым камням этого города, где у львов были крылья, слышал, как хлопали на ветру простыни, развешанные между домами, видел красную лодку, причалившую у ступенек, которые покрывали водоросли и мох… Он знал, что она всегда снимала обручальное кольцо, прежде чем прийти к нему.

И еще он знал, что она опоздает. Она никогда не приходила вовремя, будто никакие часы не должны были вмешиваться в то, что она называла свободой. Она войдет в эту убогую комнату с улыбкой на губах, и он уже не будет видеть ободранных обоев, дешевых шершавых простыней и одеяла в пятнах. Настенный светильник в виде стеклянных цветов больше не будет слепить своим жестковатым светом. Перламутровая кожа ее щек, обнаженная шея в вырезе блузки откроют для него совсем другие краски. Солнечный свет ее родного города навсегда пропитал ее тело.

Совсем скоро они останутся без одежды. Они не хотели терять время на раздевание друг друга. Игры соблазнения были не для них. В их взглядах отражалось страстное желание, лишенное каких-либо уловок, жадность, затмевавшая все другие чувства, голод, попиравший условности, комплекс вины и стыд.

Стоя перед ним, она примется его разглядывать. Всегда один и тот же ритуал. Быть может, она опасалась, что он изменился с момента их последней встречи? Она как-то сказала ему, что, если он изменит ей, следы от рук других женщин проявятся на его теле, как симпатические чернила под воздействием тепла. Он будет стоять прямо, пытаясь держаться непринужденно, забыв о том, что нет ничего более неприятного, чем дерзкий взгляд, который смотрит на тебя в упор.

Он, в свою очередь, будет смотреть на ее высокую и полную грудь, нежно-розовые соски, затвердевшие от холода, талию и бедра, на это безукоризненное тело, безжалостно напоминавшее ему о себе. Он вспомнит о вздувшейся коже на своей ноге, об уродливых переплетениях шрамов на плече, словно выжженных каленым железом.

Он снова вспомнит о войне, и в глазах замелькают вспышки. Ослепительно яркий свет. Залпы «катюш» освещают горизонт. Смрад от сгоревших тел. Вопли раненых, пытающихся обеими руками удержать свои внутренности, вываливающиеся на белый снег. Он на мгновение закроет глаза, чтобы прогнать эти образы усилием воли. Зачем об этом думать здесь, сейчас? Возможно оттого, что мгновения, проведенные возле нее, тоже не были лишены ярости. Когда она впервые касалась губами его рук, он не оттолкнул ее, как других женщин, которых стремился забыть уже в тот момент, когда они отдавались ему, и безжалостный путь ее поцелуев проходил через все его раны.

Он почувствует, как ускорится его пульс, когда она возьмет в руку его пенис. Он вздрогнет, словно наэлектризованный, прерывисто дыша. Одной-единственной лаской, прикосновением пальцев она могла вызвать в нем бурю чувств.

Он сожмет кулаки, чтобы не дотрагиваться до нее. Теперь он хотел, чтобы она знала о власти, которую имеет над ним. В первый раз она ни о чем не просила, ни к чему не побуждала. Он обладал ею, как любой другой мужчина стремится обладать женщиной, проникая в нее. Когда она испытала оргазм, он почувствовал, как ее внутренние мышцы охватывают его, увлекая в бездну, и их тела содрогались еще несколько минут.

Тем не менее, несмотря на возбуждение их тел, выступивший соленый пот на коже, он осознавал, что она остается недосягаемой, и решил, что ей тоже нужно познать силу этого влечения. Он не хотел в одиночестве переживать драму их любви.

Поэтому, как и каждый раз, он будет ждать, пока она сама сделает первый шаг. Она, раскрыв ладонь, прижмет руку к его груди там, где бьется сердце, чтобы он ощущал контуры каждого ее пальца. Она вопьется ногтями в его кожу. Одной рукой он обнимет ее за талию. Она встанет на цыпочки и прижмется к нему, оставляя на нем неизгладимый след от своего тела.

Ароматы их дыханий смешаются, они упадут на кровать. С беспокойной горячностью он будет целовать ее шею, округлые плечи, потом губы скользнут к груди, роскошной и возбужденной, и ее кожа будет пахнуть персиком, жасмином и пряностями. Она выгнется, чтобы принять его в себя, и с этой секунды в мире будет существовать только она, ее опьяняющие раскрытые бедра, малиновые губы, бархатные прикосновения, мускусная влажность, переливчатые отблески ее глаз.

В дверь постучали.

Андреас поднялся. На короткое мгновение кровь ударила ему в голову.

Она пришла. Она здесь.

Он ждал ее столько часов, столько дней! Всю свою жизнь.

После акта любви они остались лежать обнявшись, ноги их были переплетены, голова Ливии покоилась на его плече. Страсть постепенно утихла. По его размеренному дыханию она поняла, что он уснул, и улыбнулась, удивленная, что впервые за все время их знакомства он наконец прекратил обороняться и позволил себе расслабиться.

Она приподняла голову, чтобы как следует рассмотреть его. Его веки вздрагивали, словно он боролся с какими-то злыми демонами. Во сне черты его лица утратили суровость, очертания губ казались более мягкими, а глубокая складка между бровями разгладилась, превратившись в едва заметную линию.

Она ощущала, как под ее рукой вздымается его грудь. После той всепоглощающей лихорадки, которая заставила забыть их обо всем на свете, эта неожиданная кротость привела ее в замешательство. У нее вдруг сжалось сердце. Ей стало не по себе от чувств, которые она испытывала, видя его таким беспомощным. Она не хотела видеть Андреаса уязвимым, это стало бы очередной угрозой в ее жизни.

Ливия отодвинулась от него резким движением, и он сразу же проснулся. Несколько мгновений он смотрел на нее затравленно.

— Что случилось? — спросил он, увидев, что она села на краю кровати, завернувшись в одеяло, спиной к нему.

— Мне нужно идти.

— А я думал, что ты сегодня располагаешь временем.

Она не ответила и нагнулась, чтобы собрать свои вещи. Один чулок куда-то подевался. Придерживая рукой волосы, чтобы они не касались пола, она опустилась на колени и заглянула под кровать. «Что я делаю? — растерянно подумала она. — Что я забыла в этой убогой комнате, где ползаю по полу?» Она покраснела. Впервые за все это время ей стало стыдно. Прикусив губу, она выпрямилась.

Пока Андреас курил, она кое-как привела себя в порядок у раковины. В маленьком овальном зеркале ей было видно, что он отвернулся, не желая смущать ее. Он мог быть резким в словах, но умел также проявлять неожиданную деликатность. Она угадывала в нем некую хрупкость, подобную той, что возникает в гравируемом хрустале из-за мелких, но опасных трещин, в результате чего он может рассыпаться на осколки во время полировки. Ей хотелось бы лучше его узнать, вынудить больше говорить о себе, но им не хватало на это времени.

Она знала лишь, что он чудом вернулся живым с русского фронта, почти в беспамятстве пройдя немыслимое количество километров, что голод и жажда доводили его до галлюцинаций, что его родной дом заняли чужие люди и что он был изгнан из своей страны. Она знала, что его мать умерла у него на руках в лагере беженцев в Баварии, как только он туда добрался, что его сестру Ханну изнасиловали, у нее родилась девочка, которая теперь была чуть постарше Карло.

Ей пришлось клещами, по крупицам вытаскивать из него сведения о его жизни, о которой он так неохотно рассказывал, с присущей мужчинам безотчетной стыдливостью, поскольку они считали подобные признания слабостью. Его недоверчивое молчание напоминало ей Флавио. Мужчин научили делиться с женщинами только своим телом и более ничем, и она все чаще об этом жалела.

Застегнув блузку, она повернулась к нему. Его пронизывающий взгляд застал ее врасплох.

— Почему ты так быстро уходишь? — спросил он.

Ливия пожала плечами, в горле стоял ком. Как ему объяснить то, чего она сама не понимала? Она нуждалась в нем так неистово, что из-за этого просыпалась по ночам. Она помнила о нем каждую секунду, его образ был отпечатан на ее коже, в мыслях, в памяти. Ей казалось, что она дышит только благодаря ему. Когда она занималась своим сыном, по ее телу порой пробегала дрожь, потому что образ Андреаса был слишком ярким, и она чувствовала себя виноватой, отбирая у своего ребенка то, что ему полагалось по праву: ее полное присутствие, абсолютную верность. У нее возникало смутное ощущение, что она его предает.