Тереза Ревэй - Дыхание судьбы

• Название: Дыхание судьбы
• Автор: Тереза Ревэй
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1356-7

Итальянка Ливия Гранди и немка Ханна Вольф — наследницы двух знаменитых династий стеклоделов, но это не принесло им счастья. Фамильный секрет, который должен был спасти фабрику Гранди, погубил любовь, лишь на миг вспыхнувшую в сердце Ливии. Ее ребенок зачат от первого встречного, дочь Ханны — от насильника…

Две сильные женщины — и такие похожие судьбы: материнство и одиночество, любовь и гнев… Эта сага соткана из страсти, желания и измены!

---

Словно зачарованная, Ливия расстегнула пальто и поискала глазами, куда бы его положить, но стулья были завалены книгами и одеждой. Она положила его вместе с сумкой на табурет, после чего с благоговением подошла к произведению искусства. Эта область давно ее привлекала, но она всегда имела дело только с венецианским cristallo, который, по сути, не был настоящим хрусталем.

В Мурано производили стекло на основе натрия, благодаря чему оно медленнее застывало и его можно было формировать и растягивать длительное время. Смесь, состоящая из различного сырья, переплавляемых стекольных осколков и белого песка лагуны, придававшего ему необыкновенную прозрачность, начиная со второй половины XVII века успешно конкурировала с богемским стеклом. Состав последнего, на основе поташа[66] и кварца, позволял получать прозрачный и твердый материал, идеальный для эмалирования и глубокой гравировки. Однако обоим видам стекла не хватало чудодейственного компонента для того, чтобы добиться этой прозрачности, совершенного сияния и чистого звука: им не хватало свинца.

Когда король Яков I Английский разрешил вырубать леса только для судостроения, английским стеклоделам пришлось искать замену топливу для своих печей и они остановили свой выбор на угле, но он придавал стеклу особый оттенок. Вынужденные отныне работать с закрытыми емкостями, они принялись искать способ ускорить плавление стекла. В 1676 году, попробовав добавить в смесь в качестве минерального плавня[67] окись свинца, стекольный мастер Джордж Равенскрофт изобрел хрусталь.

Этот секрет тщательно берегли. Французам понадобилось более века, чтобы, в свою очередь, открыть волшебный состав, и честь эта принадлежала графству Бише и Стекольной фабрике Сен-Луи.

— Никаких видимых разрывов, все линии непрерывны, удивительно тонкая работа… Потрясающе, — прошептала Ливия, медленно обходя вазу и разглядывая ее со всех сторон.

— Я смотрю, вы в этом разбираетесь.

Его надменный тон начал действовать ей на нервы. Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Меня зовут Ливия Гранди, месье. В Мурано моя семья работает с cristallo много веков, и хотя в нем нет требуемых двадцати пяти процентов свинца, который превращает стекло в хрусталь, я в этом разбираюсь, как вы изволили только что заметить, и разбираюсь очень даже неплохо. Кстати, здесь имеется изъян, который не виден на афише. Движение задней лапы передано не безукоризненно. Она должна быть тоньше. Вот здесь, — уточнила она, коснувшись вазы пальцем.

Они продолжали вызывающе смотреть друг на друга, и она почувствовала, как румянец заливает ей щеки. Андреас Вольф был выше ее на голову. Он знал, что его тело способно ее смутить. И все же она не понимала, почему он так напряжен. Что-то в этом мужчине выводило ее из себя и вызывало желание причинить ему боль.

— Так это вы гравер! — внезапно воскликнула она, широко открыв глаза. — Как же я сразу не догадалась!

— Да, я. Эта ваза стоила мне нескольких бессонных ночей, проведенных в муках творчества, и многих часов работы, но вы правы, синьорина Гранди, здесь действительно есть недочет, и мало кто его заметил.

Это прозвучало почти угрожающе, и Ливии стало не по себе. Как у него получалось приводить ее в такое замешательство? Дело было в его уверенности, господстве над пространством? От него исходила властность, и противостоять ей было невозможно.

С улицы больше не доносились крики детей, звонко звучащие в холодном воздухе. Должно быть, дети разошлись по домам. Тишина стала почти осязаемой, словно сотканной из шелка, наполненной намеками, которые пугали Ливию и в то же время зачаровывали.

— Я хочу вас, — прошептал он.

Подумав, что она плохо расслышала, Ливия стояла не шелохнувшись.

— Вы ведь знаете об этом, не так ли?

Она сжала кулаки. Да как он смеет?! Невидимая дрожь пробежала по ее телу. Она занервничала. Ей казалось, что ее несет куда-то мощным течением и от нее уже ничего не зависит, и вместе с тем она испытывала странное облегчение. В некотором смысле она была ему признательна за то, что он не тратил времени зря. Она и так уже столько его потеряла с момента своего приезда в Лотарингию…

Он мог бы попытаться за ней ухаживать, скрывая свое влечение и маскируя чувства из стыдливости, скромности или просто опасаясь, что ему откажут. Его смелость вызывала в ней восхищение, и она вспомнила, как сама когда-то осмелилась подняться по лестнице ночного отеля, чтобы встретиться с незнакомым мужчиной, который впоследствии стал ее мужем, потому что так распорядилась природа.

Андреас Вольф напоминал ей забытую грань самой себя. Они были сделаны из одного теста: они непримиримые, отчаянные, дерзкие. Просто после рождения Карло она стала пленницей обстоятельств.

Наклонившись, он смотрел на нее гневным взглядом, хмуря брови. Ливия не улавливала в нем никакой мягкости, никакой уступчивости. Интуитивно она чувствовала, что их близость будет свирепой. Она знала также, что этот мужчина заставит ее страдать, и в глубине души поблагодарила его за то, что он вернул ее к жизни.

— Мне кажется, я узнала об этом сразу, как только вас увидела, — произнесла она глухо. — И все же у нас еще есть свобода выбора, и каждый из нас может сказать «нет».

— О какой свободе вы говорите, если между нами давно все решено, и это неизбежно?

Ливия опустила взгляд на руки Андреаса. Израненные, они были покрыты тонкими белыми шрамами. Она представила их прикосновение к своему животу, бедрам, как они обрисовывают изгибы ее тела. Ей захотелось схватить их и поднести к губам, чтобы поцеловать, захотелось, чтобы переплелись их пальцы. Она подумала, что боль от ран время от времени дает о себе знать, и ему наверняка это не понравилось бы.

— Но как же быть со страхом? — спросила она, внезапно утратив всякую решимость.

— Страх — бесполезное чувство, синьорина.

Он всего лишь наклонил голову, а ей показалось, что она пьет его дыхание.

Губы Андреаса имели опьяняющий вкус, слегка отдающий табаком. Становясь все более требовательными, они жадно впились в нее, не давая дышать. Ливия почувствовала, как из глубин ее существа поднимается волна, сопротивляться которой она уже не могла. Сколько она себя помнила, только гневно бурлящее море обрушивалось на нее с такой силой.

Она положила руки ему на плечи, чтобы оттолкнуть от себя, но он не дал ей этого сделать, удерживая одной рукой за талию. Несколько секунд она стояла неподвижно, раздосадованная тем, что он пытается таким способом подчинить ее себе, но в то же время польщенная — ведь она вызывает в нем такую сильную страсть; затем она решила покориться и прижалась к нему всем телом.

Встав на цыпочки, она обняла его за шею, запустила нетерпеливые пальцы в его волосы. Внезапно ей захотелось его исцарапать, почувствовать руками его кожу, узнать все о его теле. Дрожа, как в лихорадке, она уже не узнавала себя, ей казалось, что она теряет голову. От неукротимого желания она впилась зубами в его губы.

На секунду они замерли, задыхаясь, их ожесточенные лица почти соприкасались. Во взволнованном взгляде Андреаса она различила тревогу и ощутила опьяняющее чувство власти. Когда их губы снова потянулись друг к другу, она улыбнулась ему, охваченная острым ощущением счастья от того, что снова чувствует себя живой. Она слишком долго ждала такой победы, чтобы не превратить ее в торжество.

Когда скрипнула входная дверь, они резко отшатнулись друг от друга. Испугавшись, Ливия отступила на несколько шагов назад. Ее сердце выпрыгивало из груди.

В кухню вихрем ворвался молодой человек с удлиненным лицом и взлохмаченными светлыми волосами, пытаясь зубами стащить перчатку с руки. Он в замешательстве остановился на пороге. Его взгляд задержался на вазе, стоявшей в центре стола.

— Прошу меня извинить, — сказал он, поправляя очки, которые сползли ему на нос. — Я кое-что забыл…

— Входи, Матье, — произнес Андреас с непринужденным видом. — Позволь представить тебе Ливию Гранди. Она приехала на выставку посмотреть на Diablo, поэтому я привел ее сюда, чтобы она могла как следует его изучить.

— Здравствуйте, месье, — тихо произнесла она.

Молодой человек так пристально ее разглядывал, задумчиво покусывая губу, что Ливии стало не по себе.

— Мой вопрос, возможно, покажется вам нелепым, мадемуазель, но вы, случайно, не состоите в родстве с Гранди из Мурано?

— Состою. Я внучка Алвизе Гранди, — удивленно ответила она.

С широкой улыбкой он развел руками.

— Я так и думал… Простите меня, я не узнал вас сразу, но ваше лицо показалось мне знакомым. У нас стенды были рядом на выставке в 1940 году, незадолго до начала войны. Вы помните? Вы приходили каждый день после обеда. Мы разговаривали с вами пару раз.

— Конечно помню! — воскликнула она. — Матье Жирар. Но в то время вы не работали на Монфоконском хрустальном заводе.