Жорж Садуль - Всеобщая история кино. Том 4 (второй полутом). Голливуд. Конец немого кино 1919-1929

• Название: Всеобщая история кино. Том 4 (второй полутом). Голливуд. Конец немого кино 1919-1929
• Автор: Жорж Садуль
• Издательство: Искуство
• Жанр: Кино
• Год: 1982

Настоящая книга — продолжение выпускавшихся в конце 60-х — начале 60-х годов томов «Всеобщей истории кино» Жоржа Садуля, критика-коммуниста, выдающегося историка кинематографа. Данный том состоит из материала, подготовленного, но не изданного Садулем и охватывающего один из наиболее ярких периодов истории развития киноискусства — 20-е годы. Во втором полутоме рассматривается кинематограф США и наиболее развитых кинематографических стран Европы накануне рождения звукового кино. Книга представляет интерес для всех, кто увлекается киноискусством.

---

В конце концов, главное — искусство».

«Путь на восток» — мрачная викторианская, а вернее, пуританская, мелодрама, содержание которой Люсьен Уол изложил следующим образом:

«Энн Мур (Лилиан Гиш), живущая в бедности со своей матерью, отправляется за помощью к богатым родственникам, где встречается с жуиром, который разыгрывает сцену свадьбы с ней с помощью переодетого в пастора сообщника. Негодяй Сэндерсон (Лоуэл Шерман) сообщает ей правду. Несчастная сирота рожает, ее дитя умирает, а квартирная хозяйка велит ей убраться вон, поскольку она не замужем. <…> В холодной комнате она дыханием пытается согреть ручки и ножки ребенка. Приходит врач, и она понимает, что осталась в мире совсем одна.

Она ищет работу, нанимается служанкой в какую-то семью, но глава ее прогоняет девушку. Затем, согласившись с мнением жены, он все же оставляет ее, и она становится преданной служанкой… до того дня, как в доме появляется Сэндерсон, а некая сплетница, как бы воплощение гения зла, рассказывает о ее прошлом… Отец выставляет ее за дверь в присутствии сотрапезников, среди которых находится Сэндерсон, узнанный Энн.

Отважная малышка уходит, но тут начинается снежная буря… Дэвид, сын (Ричард Бартелмес)… слышал, как она проклинала Сэндерсона, и даже ударил негодяя. Он бросается вслед за Энн, но не успевает догнать ее на замерзшей реке, когда начинается ледоход. Обессилевшая женщина падает на льдину, а юноша с риском для жизни перепрыгивает со льдины на льдину…»

Дэвид Бертлет спасает Энн в последнее мгновение, когда льдина уже устремилась к водопаду. Молодые люди возвращаются на ферму, отец прощает и благословляет их.

Деллюк писал («Синэа», 31 марта 1922 года):

«Мне нравится «Путь на восток». Типично гриффитовский фильм. Гриффит, слава богу, не относится к великим людям. Он просто славный человек. Он хочет нравиться. Но самого простого эффекта он добивается самыми сложными средствами. Что ж! Браво! Я восхищен его мужеством. «Путь на восток» — популярный романчик, длинный и скучный. «Уединенная вилла»[93] и «Хозяин кузницы» также не столь уж сложны.

Гриффит не обнаружил здесь присущей ему мощи. Он рассказывает черными и белыми мазками историю матери-одиночки, умершего ребенка и славного парня, а ключевая сцена ледохода, спорная по замыслу, бесспорна в отношении результата благодаря острому таланту Лилиан Гиш, силе Ричарда Бартелмеса и спокойному величию снежных просторов — белой странице, на которой ее создатели поставили подписи именно там, где нужно».

Над этой поразительной сценой, во многом обеспечившей успех фильма, Гриффит работал несколько месяцев, а удался бег по льдинам в основном благодаря мастерскому монтажу. Сцену составили из элементов, отснятых в самых разных местах — на натуре (несколько дней Гриффит снимал общие планы во время настоящей снежной бури в Вермонте), а также в бассейне студии, — к которым добавили архивные кадры из киноновостей и даже ледолом на Ниагаре.

Викторианская «эстетика» мелодрамы проявляется в нескольких сценах — сцена проклятия героини честной крестьянской семьей напоминает плохие жанровые картины, которыми XIX век продолжает традиции «Отцовского проклятия» Грёза. Благородный отец, с брюшком, в высоких сапогах, указует на дверь одетой в черное сироте, жертве рока. Седовласая мать умоляет поборника справедливости о пощаде; предатель со скрытым торжеством улыбается жертве. На лицах четырех других персонажей, сидящих вокруг длинного стола, написаны самые разные чувства. Среди них — два человека, которые призваны внести разрядку в эту драматическую сцену, но они мешают развитию действия своими клоунскими выходками а-ля Мак Сеннетт.

Картина оказала большое влияние на иностранные фильмы. В частности, сцена ледокола, по-видимому, повлияла иа Пудовкина в его работе над заключительным эпизодом «Матери». Кроме того, в «Пути на восток» Гриффит предпринял интересные технические поиски. В первой части, когда героиня разглядывает роскошную обстановку дома богатой родственницы, Гриффит использовал цвет, но не «текниколор» (экспериментальные исследования «Метро») и не «призмаколор», способ, давший плачевные результаты в «Славном приключении» («The Glorious Adventure») Стюарта Блэктона. Великий режиссер, скорее всего, использовал способ раскрашивания с трафаретом, типа «патеколор», когда при показе мод цвет наносился только на платья манекенщиц, а съемки выполнялись в черно-белой гамме, если быть точнее, — в технике бистра[94]. В этом фильме Гриффит лучше, чем кто-либо другой, использовал все (и довольно широкие) возможности окрашивающего виража (virage-teintage) и получил либо искрящиеся (красный, синий, пастельный, зеленый и т. д.), либо контрастирующие оттенки (к примеру, розовый и фисташковый) [95].

В начале 20-х годов Гриффит использовал особый вид монтажа, о котором, насколько известно, писал лишь Деллюк в «Синэа» (7 апреля 1922 года): «Гриффит полностью следовал в «Улице грез» и «Пути на восток» своему вкусу к смысловой, а не визуальной связности. То есть, переходя от приближенного изображения к удаленному (от крупного плана к общему. — Ж. С.) одного и того же персонажа, взятого в едином движении, он не соблюдал единства жестикуляции.

Это позволяет следить за развитием идеи, а не действиями персонажа. Многие забывают, что резкий, раздражающий стиль Гриффита становится при этом еще резче и раздражающе. Зритель подсознательно испытывает шок при каждой смене кадра, и тем самым постоянно поддерживается атмосфера тревоги, даже неприязни, позволяя Гриффиту подготовить зрителя к новым перипетиям героев».

Благодаря успеху «Пути на восток» Гриффит смог приступить к съемкам фильма «Сиротки бури» (1921), имея в распоряжении столь же значительные средства, что и при создании «Нетерпимости» и «Сердец мира».

Мелодрама Деннери (1874), с успехом шедшая в народных театрах Третьей Республики, несет на себе печать 90-х годов прошлого столетия, когда она была написана. Это откровенно республиканское произведение, действие которого происходит в 1780 году, разоблачает продажность знати и восхваляет честность народа, символами которого оказываются две сироты и хромой точильщик.

Гриффит приобрел этот известный сюжет (его экранизировали несколько раз, в частности в Италии в 1920 году)[96] и полностью переделал французскую мелодраму. Он сохранил героев, но довел их приключения до Революции и Террора в сценарии, который можно свести к следующему: «Подобранные на ступенях Собора Нотр-Дам ремесленником, две сиротки после смерти приемногo отца добираются до Парижа. Старшую (Лилиан Гиш) похищает маркиз, младшая (Дороти Гиш), слепая Девушка, попадает в лапы к отвратительной мегере (Люсиль Ла Верн), которая заставляет ее просить милостыню. Маркиз привозит похищенную девушку на оргию, где шевалье де Водри (Джозеф Шилдкроут) вызывает подонка на дуэль, ранит его, спасает девушку и женится на ней. Во время Террора эта новоявленная аристократка становится жертвой ужасного Робеспьера (Сидней Херберт), ее приговаривают к гильотине, но в последнюю минуту ее спасает Дантон (Монте Блю), прискакавший к эшафоту на горячем коне».

Гриффит нанял несколько тысяч статистов для съемок взятия Бастилии, построил в Мамаронеке гигантские салоны для сцены с Людовиком XVI. На воссоздание улиц старого Парижа пошел миллион кубических метров строительных материалов. В рекламе приводились такие данные: «Декорации раскинулись на площади 65 тысяч квадратных метров, а статистов потребовалось не менее 10 тысяч. Труд Д.-У. Гриффита станет понятнее, если знать, что снималось от трех до десяти дублей каждой сцены после долгих репетиций».

Пышные, дорогие костюмы относились по стилю не к эпохе Людовика XVI, а, скорее, к «Зигфелд Фоллиз». Дурной вкус еще более подчеркивался явным намерением превзойти картину Любича «Мадам Дюбарри», имевшую невероятный успех в Соединенных Штатах и взятую Гриффитом в качестве модели (как некогда он взял «Кабирию» моделью вавилонского эпизода «Нетерпимости»). Он надеялся костюмами и декорациями превзойти супербоевик «УФА». На празднике у маркиза де Преля (ставшего в Соединенных Штатах маркизом де Прай) женщины купались в фонтанах, окрашенных в розовые и зеленые цвета тем же способом, что и в «Пути на восток». Как сообщала реклама, из фонтанов било «настоящее вино по специальному разрешению агентов, наблюдающих за выполнением сухого закона».

В американском варианте было двенадцать частей (три часа демонстрации). Французский прокатчик, опасаясь политических манифестаций, вырезал две — части еще до цензуры. Жак Рулле несколько изменил сценарий: Дантон превратился в Бридо, чтобы французы не издевались над ковбоем Дантоном, который спешит спасти бедняжку в последнюю минуту. А «королевские молодчики» проводили в Париже (в кинотеатрах «Мариво» и «Макс Линдер») бурные демонстрации в течение нескольких недель, поскольку фильм «оскорблял монархию». Пытаясь успокоить страсти, Гриффит телеграфировал в Париж, что сверялся с трудами лучших историков — Гизо, Тейна и Карлейля, — а сценарий прочли маркиз де Полиньяк и Луи Аллар, профессор Гарвардского университета. Он мог бы добавить, что к санкюлотам и Революции он отнесся еще хуже, чем к аристократам и монархии. Робер Флоре, побывав на премьере фильма в Лос-Анджелесе, так анализировал политическую направленность «Сироток бури».