Владимир Романовский - Цена человека

• Название: Цена человека
• Автор: Владимир Романовский
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Но меня всегда тянуло к ней, ты ведь знаешь.

- Знаю, что ты за экономист. С деньгами у нас всегда были проблемы, дорогой мой.

- Вот и надо разобраться, в чем дело, - пошутил он.

- Будто не знаешь...

- Не стоит волноваться. Конечно, я буду меньше работать, это ясно. Опыт есть, создать кафедру - это мы уже проходили, все знакомо... успокаивал он Клару Ивановну.

- Тебе шестьдесят пятый год... Ты был тогда моложе, Левушка.

- Не преувеличивай - только шестьдесят четыре, Масенька. Не могу я в эту страну-ветеранию. Да я просто зачахну без свежего дела, как без воздуха. Когда перед тобой интересная цель, силы прибавляются... И потом, просит ректор, у них просто нет другой кандидатуры. Надо выручить. А если не понравится или будет тяжело, уйду. Это сделать никогда не поздно, и не трудно. Обещаю, раскручу это дело, и все брошу... Займемся только своими делами. Даже в консультанты не пойду.

- Ты хотел книгу написать... - безнадежным тоном сказала Клара Ивановна. Она начинала сдаваться, поняла, что он уже живет этим новым делом и отговаривать его теперь - значит расстраивать и его, и себя.

- Напишу. Еще не вечер.

Клара Ивановна больше не возражала, надеясь, что через полгода - год, намаявшись с новой кафедрой Лев Евгеньевич остынет и сдастся. Лев Евгеньевич не остыл ни через год, ни через два. Начал он испытанным способом - с кадров. Нашел социал-гигиенистов, врачей из практического здравоохранения. Уговорил перейти к себе из Военно-медицинской академии доцента Д.М.Малинского, с которым проработал более 25 лет, кандидата экономических наук Л.С.Шмелеву. Позже к нему перешел кандидат медицинских наук А.Т.Бойко. Отправил всех на экономическую учебу, учился сам. Скова писались лекции, методические материалы, чертились схемы, изготовлялись слайды. Ректор ГИДУВа выделил новые помещения и два компьютера. Он участвует в разработке концепции страховой медицины, издает информационно-методические материалы по курсу "Экономика и управление здравоохранением в новых условиях хозяйствования". Академик Российской академии медицинских наук В.А.Миняев впоследствии рассказывал:

- Нам, всю жизнь проработавшим в гражданском здравоохранении, досконально знакомым с его проблемами, было поразительно, как быстро он освоил новую область. Не просто новую, а совершенно запутанную область экономику здравоохранения. Видимо, дело ещё в его стиле работы. Он - не кабинетный человек. Он изъездил весь Северо-западный регион, обсуждая проблемы с практиками - с главными врачами, работниками облздравов, с директорами предприятий, на которых есть медсанчасти. И с каждым находил общий язык, у каждого чему-нибудь да учился. Он первый в ГИДУВе начал читать экономику, маркетинг, менеджмент, и кому - заместителям министра республик, заведующим облздравами и горздравами, главным врачам крупных больниц. Это ж надо набраться смелости, чтобы этим зубрам читать подобные лекции! Я бы не решился. Да они забросают такими вопросами, от которых просто некуда деться...

В то время повсюду, как грибы, росли малые предприятия. На одном из кафедральных совещаний возникла идея основать акционерное общество - для выполнения заказных научно-исследовательских работ и оказания услуг органам здравоохранения. В первую очередь решили создать биржу для трудоустройства и переквалификации медицинских работников Ленинграда, теперь уже Санкт-Петербурга. Потребность в такой бирже давно назрела, но её надо было сделать современной, с компьютерным банком информации о медицинских кадрах, о вакантных местах по каждой медицинской специальности, о всех специалистах, нуждающихся в работе.

Осенью 1991 года Льва Евгеньевича пригласили участвовать в необыкновенном симпозиуме: "Медицина катастроф". Необычность заключалась в том, что для его проведения был выделен теплоход "Белинский", следующий по маршруту "Ленинград-Петрозаводск", с заходом на Валаам и Кижи. Были приглашены ученые самых разных специальностей: гигиенисты, эпидемиологи, клиницисты, генетики, биологи, организаторы здравоохранения, философы. Разрешалось брать и семьи, и Лев Евгеньевич принялся уговаривать Клару Ивановну. Ей конечно же хотелось поехать, многих из приглашенных она знала - профессоров Петленко, Фаршатова, Грицанова, но дело было в конце сентября, погода начинала портиться, а Клара Ивановна была простужена. После упорных уговоров она согласилась.

И не пожалела. Какие были дискуссии! О человеке и обществе, о здоровье и окружающей среде, о смысле производственной деятельности, о природе, о влиянии современных технологии... Вечерами устраивались концерты, народ собрался талантливый, пели, читали стихи. Едва отошли от пристани, погода улучшилась. Их окружала великолепная российская осень - с позолоченными берегами, просторами воды и воздуха. На Ладоге стало холоднее. Льву Евгеньевичу вспомнился курсантский переход по едва замерзшему льду из осажденного Ленинграда в ноябре 1941 года. Вспомнился отец... На Валааме, среди вековых деревьев, среди необыкновенной тишины разливался колокольный звон. С высокого берега их белый теплоход, пристанище сотен людей казался в бухте между заросшими сосной скалистыми островами, совершенно игрушечным. Он вспомнил, как во время одной из командировок, оказался на Волге у города Калязина. Из водной глади выступала светлая колокольня затопленной при создании водохранилища церкви. Вытянутая вверх её вершина, как предупреждающий перст направленный в небо, странно смотрелась на фоне берега с чернеющей огромной чашей космической антенны. Эта встреча прошлого и настоящего поразила тогда его.

После Ладоги Лев Евгеньевич был молчалив. Не выступал, уединялся на палубе, обратив взгляд к проплывающим мимо берегам с осенними рощами и полями, деревенскими избами и маковками церквей. Часто доставал блокнот и записывал что-то. Клара Ивановна старалась не отвлекать его от размышлений. Ей было спокойно и хорошо среди дружеской атмосферы и умных людей, и она отводила душу за разговорами. Потрясающее впечатление осталось от ажурного, сказочного ансамбля Преображенской церкви на Онежском острове Кижи.

- Чудо рук человеческих... Это - не прошлое, это - вечное. И какое место отыскали красивейшее, - сказал Лев Евгеньевич.

Они оставались на палубе до тех пор, пока светлые строения церквей, все уменьшаясь, не исчезли за горизонтом.

21 сентября, в годовщину свадьбы решили собрать друзей. 44 года совместной жизни - дата не круглая, но как причина для вечеринки вполне солидная. В кафе, расположенном в носовой части трюма, договорились о двух столиках. Небольшое уютное помещение понравилось Кларе Ивановне: темно-вишневые тона, притушенный свет, высокие спинки диванов окаймляют столики, как загородки, круглые иллюминаторы, площадка для танцев, низкий потолок, миниатюрная эстрада. За столиками разместилось 12 человек, рядом друзья, подальше - молодежь. Клара Ивановна обвела всех взглядом: больше половины собравшихся - доктора наук, профессора. "Не юбилей, а заседание ученого совета", - подумала она. Принесли шампанское, начались тосты, с неизменным "горько" в конце. Кафе постепенно наполнялось, вокруг шумели, приходилось повышать голос. Клара Ивановна не могла потом припомнить ни тостов, ни речей. Ей было просто хорошо среди этого гама, в компании умных людей. И только слова Льва Евгеньевича в конце она запомнила. Когда круг тостов замкнулся и очередь дошла до него, он застегнул пиджак и поднялся. Он всегда любил говорить стоя.

- Друзья, не хочется быть уж очень серьезным в такой вечер, но ведь 44 года - не шутка. А если учесть школьный стаж нашего знакомства и военные годы, то срок потянет на все пятьдесят. И сейчас, когда я смотрю на наших с ней внуков, так и хочется сказать: ребята, у вас только одна жизнь, влюбляйтесь как можно раньше и лучше всего в своих школьных подружек. Не гасите в себе огня, и тогда он будет светить и согревать вас всю жизнь. Вот и весь секрет... Нет здесь Алика Ратнера, он выдал бы какой-нибудь парадокс, а я скажу просто: здоровья тебе, моя дорогая. И раз уж мы на борту парохода, открою вам, друзья мои, ещё один секрет: она всегда была для меня, чем-то вроде спасательного круга, брошенного самой судьбой...

Клара Ивановна поднялась и под общий смех возразила:

- Это ты был для меня спасательным кругом.

- Итак, - вмешался Петленко, - перед нами два спасательных круга, брошенных друг другу... Горько!

Потом, когда кафе закрылось и все разошлись, они решили побыть на палубе. Дул холоднй и плотный северозападный ветер. Лев Евгеньевич принес шерстяной плед и они долго ещё сидели на скамье у окна своей каюты, прижавшись Друг другу.

- Знаешь что, Масенька, - тихо сказал он, - брошу-ка я все и засяду за книгу. Только не научную, имей в виду. Я назову её "Время и жизнь"...

- Вот и правильно, Левушка. А ещё мы хотели с тобой отметить на карте все места, где путешествовали.