Евгения Фёдорова - И время ответит…

• Название: И время ответит…
• Автор: Евгения Фёдорова
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Дело в том, что только я одна изо всех «новых ссыльных» имела собственный особняк и собственную маму с котом и с собачкой, впридачу! Но, конечно, всё это было не «вдруг», а образовалось постепенно. Это опять я забежала далеко вперед. Трудно сдержаться, когда нахлынут воспоминания.

Но вернемся к началу нашей ярцевской жизни.

С больницей у меня сразу всё пошло гладко и хорошо, за исключением одной небольшой неприятности, о которой не стоило бы и упоминать, но это было характерно для тех лет…

Больничка была небольшая, хотя оказалось, что она «районная», и крестьяне из «соседних» (километров за 20–30!) сёл приезжали лечиться к нам. В больнице работало трое врачей. Один из них был весьма пожилой хирург. Это был старый меньшевик, который начиная с 20-х годов годов отбывал одну за другой ссылки; — одна другой дольше, и дальше от центральной России. После последней, осел здесь, в Ярцеве; остался добровольно доживать тут свой век. Один он встретил меня неприветливо и недоверчиво. Он не поверил, что я не принадлежу ни к какой партии, и не знаю, почему и за что выслана, да еще «на вечные времена»… Решил, что я попросту скрываю, так же, как и другие «новые ссыльные», с которыми он не хотел иметь ничего общего. На работе был со мной вежлив, но холоден. Хотя вскоре и убедился, что я настоящая и опытная медсестра, но старался обходиться без моей помощи, что меня конечно огорчало.

Зато два другие врача — это была молодая пара, только что окончивших Красноярский Мединститут студентов. С ними сразу сложились не только хорошие, но и весьма дружеские отношения. Оба были терапевтами и были присланы в Ярцево по «распределению» — отрабатывать трехлетний стаж на периферии.

Особенно сблизило нас то обстоятельство, что у них только что родилась дочурка и молодая мама была в отчаянии, не имея ни опыта, ни детского врача под рукой, ни бабушки, которая могла бы помочь и научить. И тут мне так пригодился мой опыт работы в «детской» палате Боровской больницы.

В общем, и тут мне повезло, — везучая! Я помогала растить и выхаживать маленькую Олечку (к сожалению, довольно слабенькую и хилую девочку), а в больнице получила «в полное владение» детскую палату, где, слава Богу, дела шли вполне благополучно.

Но не больница была центром моей жизни в Ярцеве, и не о ней я хочу рассказать. И воспоминания о больнице гораздо туманнее и бледнее, чем о моей, и моих новых друзей «частной» жизни.

Итак, с больницей с самого начала всё обстояло хорошо, и моя первая проблема была — жильё. Крестьяне (у которых я даже за «докторшу» сходила!) относились ко мне очень дружелюбно, и снять «угол» можно было едва ли ни в каждой избе. Но только — «угол». Даже самые большие пятистенки не имели больше двух помещений, — большущей кухни с огромной русской печью, и одной комнаты, где размещалась вся семья, обычно многолюдная и многодетная. Я и сняла угол, — что же было еще делать?

Мой угол в достаточно большой комнате отгородили красивыми полосатыми занавесками, сенник набили самым отборным и душистым сеном, и у кровати, полученной «на подержание» из больницы поставили заново сколоченный столик, чудесно пахнувший сосной… Но, в избе было душно и жарко. Окон не открывали. Ребятишки возились на полу, прыгали и скакали вместе с маленькими «собственными» ягнятами, орали, кричали ссорились и ревели попеременно; лезли за мою занавеску, не признавая абсолютно никакой «частной территории»!

Мухи жужжали густо, как пчелы; тараканы деловито ползали по углам, точно так же, как и в деревушке под Смоленском, где прошло моё отрочество в голодные годы «военного коммунизма». (Мы вынуждены были уехать в деревню, чтоб не умереть с голоду в Смоленске). Клопы атаковали меня особо свирепо, — как «новичка», очевидно.

Тем не менее, всё же это не был лагерный барак с его вонью, матом, сплошными нарами, где спали «впритык», а зимой замерзали от холода. И я вполне могла бы приспособиться к своему избяному углу. К тому же, ведь я почти и дома не бывала — дежурила в больнице в очередь и не в очередь, ходила «по патронажу».

Но, ко мне должна была приехать мама. Что же будет, когда приедет мама??.. Сердце у меня падало от одной мысли об этом… Но и тут мне снова повезло!

У моих хозяев была чудесная большая баня, которая топилась каждую субботу. И хотя топилась она «по-чёрному», но тепло в ней сохранялось до самого воскресенья! И после того, как всё семейство отпарится и отхлещется вениками в горячих облаках пара, нам, отворив дверь в предбанник, — так чудесно было мыться, обливаясь из громадных бадеек не очень горячей водицей (её всегда оставалось достаточно).

В больнице у нас была настоящая «ванная» и даже с душем, в бак которого наливалась теплая вода, но «свою» баню я старалась не пропускать никогда, и использовать при малейшей возможности. Наслаждение, получаемое от неё, ярко помнится до сих пор. Помнила его и моя мама до самой своей смерти, когда, уже после моей реабилитации, мы снова жили в Москве…

Вилла Парадайз

Итак, у моих хозяев была новая, недавно построенная баня, которой гордилась вся семья, Но до этого у них была другая — маленькая и теперь заброшенная рубленная банька. Стояла она на самой кромке высокого берега над Енисеем, — вдали от двора и всей «усадьбы» моих хозяев. Я набрела на неё случайно, любуясь енисейскими далями с высокого берега, где среди травы чуть намечалось что-то вроде тропки.

— Вот тут бы поселиться! — размечталась я… И, представьте, — мечты мои сбылись! За какую-то ничтожную сумму хозяева сдали мне эту баньку.

Сначала все «наши» пришли в ужас: — да вы, что? С ума сошли?!.. На таком отлёте, одной!

Но хозяева считали, что ничего страшного нет: зверьё из-за Енисея не ходит; с другой стороны — деревня; ну а что до «недобрых людей», — таковых, слава Богу, в их краях не водится, и слыхом не слышно. В общем, я решилась, и работа закипела. Мы с моими друзьями-соэтапниками принялись спешно оборудовать баньку под жильё.

Прежде всего, её вычистили и побелили. Была она крохотная — малюсенький предбанник, в котором едва умещалась кадка для воды, и сама баня с маленькой печуркой, крошечными окошками с малопрозрачными, неотмываемыми стёклами.

Один из моих приятелей, в прошлом — педагог, очень ловко разобрал и вновь сложил печурку, а жестяную трубу вывел в окно, залепив щели вокруг неё глиной.

Притащили откуда-то лист толстого железа и получилась отличная плита. Правда, потом оказалось, что тепло держится в баньке только пока печурка топится, а к утру зимой всё окошко покрывал толстый слой льда. Но в постель холод всё же не забирался, а с утра первым делом подтапливалось наша печурка.

Вдоль двух «длинных» стен поместились две койки — моя и мамина — отпущенные мне из негодных больничных, которые мои друзья привели в полный порядок. Между койками втиснулся длинный стол, установленный на козлах, а гостям уж приходилось размещаться вдоль него на наших кроватях.

Не гигиенично, конечно, но — что делать! Так что, к приезду мамы, я обладала великолепной собственной виллой, которую тут же окрестили «Виллой Парадайз»! Виллой без клопов и тараканов, в тишине, с чудесным душистым воздухом, и с чудесным видом прямо с крыльца на Енисей и чуть зеленеющую тайгу на том берегу. Недалеко от «виллы» был построен туалет, как полагается, дощатый, с дверью и крючочком.

Друзья: двуногие и четвероногие

К приезду мамы в моей хибарке появились новые обитатели — Котишка Рыжик и пёсик Жучок, — оба ещё в раннем подростковом возрасте. В дальнейшем они очень скрасили мамино одинокое бытиё, так как друзья мои, работавшие днём, могли навещать её только вечером, а я и того реже бывала дома.

Рыжик был несомненно настоящим сибирским котом поскольку он родился в Сибири — на берегах Енисея. Но с виду он на сибирского кота, в нашем понимании, никак не походил.

Это был совершенно обыкновенный, довольно тощенький рыженький котёнок с гладкой короткой шерстью, которой никогда не суждено было превратиться в длинную и пушистую. В общем это был довольно-таки неказистый котёнок, зато весёлый и ласковый. Впоследствии он сразу завоевал мамино сердце и легко подружился с Жучком — вторым четвероногим членом нашей маленькой семьи.

Но вот приплыл очередной пароход из Красноярска и на нём приехала моя старенькая, измученная дорогой и переживаниями мама!..

После первых дней ажиотажа и обмена впечатлениями и рассказами о последних месяцах, вынужденно проведённых нами врозь, жизнь как-то сразу вошла в ту особую и приятную колею, когда каждодневная забота о дорогом тебе и нуждающемся в твоей помощи человеке становится главным в твоей жизни.

Для меня это выражалось в том, чтобы у мамы всегда была заготовленная пища, которую не надо было приготовлять в моё отсутствие, а можно было есть сразу. Чтоб ей было не слишком жарко и не слишком холодно. Но главное, — стараться, насколько возможно, не оставлять её надолго одну, а когда приходится, то чем-то скрашивать её одиночество. В этом мне очень помогали мои новые друзья, в том числе и четвероногие.