Владимир Файнберг - Patrida

• Название: Patrida
• Автор: Владимир Файнберг
• Издательство: Яхтсмен
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-86071-019-4

---

— Будешь делать своё дело, я буду тебя хранить. Пока живу. Ешь. Всё станет холодным.

— А ты? Между прочим, чей это портрет там, на стене у двери? Мать?

— Не портрет. Фото. Ешь. Расскажу тебе. Не мать. Больше, чем мать. Это, caro mio, моя старшая подруга, очень старшая. Она — русская. Да! Евгения Владимировна. Жила в Париже. Дочь эмигранта из России, Коммунистка. Без фальши. Когда немцы пришли во Францию, была в маки. Совсем девушкой делала взрывы складов со снарядами и на железной дороге. Ранена в плечо. Плен. Потом из руки Де Голля имела орден Почётного легиона, но мечтала в Советский Союз. И поехала. Там у вас её арестовали. Концлагерь. А когда Хрущев отпустил, улетела в Париж. Потом была много у нас в Милане. Между студентов, рабочих. Говорила: то, что в Советском Союзе — не социализм, не коммунизм. Тогда я стала знакома с ней. Евгения Владимировна плакала, что СССР компрометирует идею. Ты сейчас понимаешь меня?

— Да. Тоже этим переболел.

— Нет, не можешь понять, fanciullo, какая трагедия для нас, людей Запада. Не смогли построить социализм, настоящий. Все‑таки вы имели эту возможность. Потеряли. Это она, Евгения Владимировна, сказала, чтоб учила русский в университете. Я узнала Герцена, Бакунина, Ленина. Читала ваших писателей. Мой самый близкий — Маяковский. Когда прочитала в твоей книге, что знал его мать, стала потрясена. Кажется, Маяковский был очень давно, правда? Почему перестал есть? Хочешь, сделаю новый кофе, этот уже холодный.

— Нет. Спасибо, Лючия. Что сейчас с Евгенией Владимировной?

— Сейчас умерла. В тот же год, когда мои родители погибли в катастрофе.

— А твой муж?

— Caro mio, не хочу про это. Но один раз и навсегда знай: он грек с этого острова. Сейчас в Нью–Йорке. Имеет другую женщину, детей. Мой отец и он были компаньонами. Мой отель, и ферма, и эта вилла — все построено на деньги моего отца. Только яхта мужа, подарил на свадьбу. Он много летал в Америку, в Африку. Никогда не обманывал, говорил мне про свои романы, показывал фото мулаток, или как плавает в бассейне с негритянками. Голыми. И я прогнала его. Просто прогнала.

— Он сумасшедший, — перебил Артур. — Изменять тебе мог только сумасшедший.

— Почему? Любит только себя. Свои капризы. Очень богатый. Был счастлив, когда поломался Советский Союз.

— Так это все недавно?

— После катастрофы с родителями. Смерть Евгении Владимировны. Катастрофа с мужем. Катастрофа с идеей коммунизма. Я осталась одна здесь на острове, среди чужих людей. Вот ты знаешь все. А теперь я хочу спать, если можно. — Она выключила торшер.

Артур обнял Лючию, снял с затылка черепаховый гребень, распустил её волосы.

— Нет. Не трогай. Не хочу, чтоб всегда спали вместе, fanciullo. — Она подняла Артура с постели, поцеловала, и, пока он собирал в темноте разбросанную одежду, стала стягивать с себя свитер. — Умный, должен понимать. Не хочу, чтоб привык ко мне. Иди к себе. Тоже спи. Потому что потом тебе нужно делать своё дело, — у неё уже заплетался язык.

Он вышел, открыл дверь в свою комнату, зажмурился. Солнечное утро было в разгаре.

Артур надел тренировочный костюм. Увидел в раскрытом секретере свою папку, листы рукописи. Но сейчас браться за авторучку не было ни сил, ни желания.

Переполненный тем, что случилось за эту новогоднюю ночь, не смог заставить себя и лечь спать, хотя спать захотелось снова. Вспомнил, что в гостиной остались подаренные Лючией удилище, снасти, решил пойти попробовать половить рыбу. Но сначала нужно было раздобыть какую‑нибудь наживку, хоть мидий.

Артур подошёл к стеклянной двери, дёрнул за ручку. Дверь была заперта Лючией, о чём он успел забыть.

«Вот так тебя, Артур Крамер, приучают к свободе», — подумал он, взял из сумки пакет с бритвенными принадлежностями и пошёл вниз, в ванную.

РОССИЯ

Жаркое летнее утро.

Слепит солнце. Слепит быстрый бег реки. Вся она — глубокие заводи и мелкие песчаные перекаты.

На перекате иду по щиколотку среди прозрачных журчащих струй. Под ними сизые, продолговатые раковины — перловицы. Их сотни, тысячи.

Здесь, на русском Севере, исстари добывали жемчуг, перлы. Это место заповедное. О нём мне рассказал лесник, у которого я живу в домике среди соснового бора.

Раковин много, ступить некуда, можно поранить босые ноги.

Лежу на перекате в плавках среди звенящих струй, окружённый сонмом перловиц. Над головой — ни облачка. Нежно–голубое небо, расчерченное стрижами.

Быть частью этой чистоты и свежести, видеть, что вокруг сокровища. И не желать их иметь…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Поклянись мне! — сказала Лючия как‑то вечером, когда они вернулись после визита к Фанасису и Маго.

— В чём?

Она достала из ящика рабочего стола дубликаты ключей от парадного, от его комнаты и от двери, ведущей на терраску.

— Ты не знаешь, что тогда думала. Пришла за тобой, а тебя нет.

— Клясться Господь не велит, — улыбнулся Артур. — Достаточно моего слова.

— Должен спать. Утром работать. И ещё помни, обещал Маго завтра лечить какого‑то Яниса. Невероятно. Как ты лечишь?

— Не так, как ты, — улыбнулся Артур.

Он ушёл к себе, постелился, лёг, погасил свет. Никак не мог забыться, уснуть. Дверь приоткрылась, Лючия проскользнула в комнату, склонилась над ним, поцеловала.

— Завтра обещал начать делать своё дело, да?

— Да, — шепнул Артур.

— Теперь будешь спать? Ещё помни — днём должны ехать встречать корабль. Помнишь?

— Да, корабль… — Сон неодолимо наваливался на Артура.

… «Мама! Не смог работать. Пошёл половить рыбу. Если встать лицом к морю, пойду на разведку направо до ближайшего мыса. К двенадцати вернусь. Не беспокойся. Доброе утро!»

Артур стоял на оконечности высокого каменистого мыса с удилищем в руках, глядел на поплавок и думал о том, что Лючия ещё не скоро прочтёт эту записку, оставленную им на застланной постели. Она вставала поздно, в начале одиннадцатого, спускалась в ванную комнату, не менее получаса плескалась там, тщательно причёсывалась. Яркая по природе, не пользовалась косметикой. Капля духов с горьковатым запахом — и все.

После завтрака, состоящего из бокала апельсинового сока, чашки кофе и поджаренного в тостере ломтика хлеба, шла в свою рабочую комнату, включала автоответчик, хмуро прослушивала накопившиеся телефонные сообщения. Обычно звонил Филипп с фермы, или служащая банка, или клиенты из Англии, Германии, Соединённых Штатов, желающие заранее зарезервировать себе номер в отеле на какой‑либо из летних месяцев.

В отличие от таинственной жизни в ванной, её занятия за рабочим столом были доступны взору Артура, и сейчас он вновь представлял себе, как она вносит в толстую алфавитную книгу или в компьютер фамилии клиентов, подписывает счета, какие‑то другие бумаги. И хотя Лючия делала все это с досадой, безрадостно, словно отбывая повинность, уютом и надёжностью веяло от её позы — закинув ногу на ногу в тончайших чулках (она почему‑то терпеть не могла колготки), всегда в новой блузке или каждый раз в другом платье, сидит, подперев одной рукой висок, в другой — авторучка.

«Да, уют и надёжность, — осознал Артур давно забытое ощущение, которого не испытывал с тех пор, как лишился матери. — Уют, надёжность и спокойствие. Такое же, как эти горы, это море».

Небо сегодня было закрыто сплошной облачностью. Морская гладь до горизонта лежала серая, безжизненная. И рыба клевала плохо, хуже, чем в гавани.

Вначале Артур ловил на мятые катышки белого хлеба, взятого в кухне, затем разделал карманным ножом первую же пойманную со дна рыбёшку, круглую, разноцветную, как попугай, на длинные полоски, насадил их на два крючка, болтавшиеся на поводках, снова закинул удочку, поставил катушку на тормоз. Было тепло, тихо, безветренно. Артур снял куртку, сложил её вдвое, бросил на камни рядом с новой брезентовой сумкой, где лежали запасные грузила, лески и крючки. Он сидел на куртке, следил за поплавком. Вновь думал о Лючии, о том, как днём после бессонной новогодней ночи вместе прослушивали в её кабинете автоответчик. Только Филипп с Поппи и какая‑то девушка из Милана поздравили Лючию с праздником. Остальные сообщения предназначались Артуру. Лючия, не скрывая неудовольствия, переводила ему поздравления Фанасиса и Маго, приглашавших в гости; Манолиса, извещавшего, что четвёртого января в два часа дня он должен встретить пассажирское судно компании «Nominas line», получить от стюарда небольшую посылку; с Новым годом поздравляла повеселевшая Сюзанна и даже Дмитрос, неизвестно откуда узнавший телефон Лючии.

Артуру казалось, что она просто ревнует его к жителям острова. «Ещё только твоя старуха тебя не поздравила…» — сказала Лючия, когда автоответчик смолк.