Шарлотта Линк - Хозяйка розария

• Название: Хозяйка розария
• Автор: Шарлотта Линк
• Издательство: ОЛМА Медиа Групп
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04535-3

Сорок лет жизни Беатрис Шэй посвятила разведению роз, хотя эти цветы никогда не нравились ей. Почти семьдесят лет она провела на острове Гернси, хотя мечтала о Кембридже или Франции. Умирали надежды, уходили люди, крутила свои жернова война. Звенел мир, игрались свадьбы, рождались дети и покидали дом. Только розы продолжали цвести. По Беатрис Шэй жители острова Гернси могли проверять часы.

И снова пришла осень. И ветер сбросил лепестки роз. И расстелил ковер по тропам и дорогам… алый, кроваво-красный ковер. Но вот, Беатрис Шэй не разводила рдяных роз…

Современную немецкую писательницу Шарлотту Линк не зря называют «королевой криминала» и «мастером психологического триллера». Ее романы — образцы с точки зрения жанра.

---

Франка не имела ни малейшего понятия, что мог узнать Алан о Майе, но поняла, что он потрясен до глубины души и находится на грани срыва. Ему было настолько плохо, что он уже не искал утешения и успокоения в алкоголе, ибо в этом случае он до утра осел бы в каком-нибудь кабаке. Франку тронуло его отчаяние, и она сказала:

— Это очень плохо, я знаю. Это очень тяжело вдруг узнать о человеке всю его подноготную. Это не обязательно должно быть что-то драматичное. Думаю, что это всегда тяжело — вдруг заглянуть в самые сокровенные уголки души другого человека. Это знание разрушает иллюзии, уничтожает сотворенный нами образ, и нам бывает трудно с ним примириться. Оно причиняет страдание и лишает опоры.

Он снова повернулся к Франке. Он был очень расстроен и подавлен, но взгляд его оказался неожиданно мягким.

— Да, это так. Мы теряем равновесие, когда нас лишают иллюзий. Возможно, это зависит от того, что в такие моменты оказываются под вопросом наши способности к суждениям. В какой еще сфере мы обманываемся так болезненно? Почему мы раньше не понимали, что происходит? Почему мы были так слепы и глухи?

— Дело не только в этом, — возразила Франка. — Конечно, нас охватывают сомнения, страх, неуверенность. Но я думаю, что самое худшее из всего — это раны, нанесенные чувствам. Они страдают куда больше, чем способности к суждению. Нет, наверное, ничего более болезненного, чем обманутые чувства.

— Со временем эти раны заживают, — тихо сказал Алан, скорее самому себе, чем Франке, — это мы, по крайней мере, знаем. Со временем они заживают.

Она бы с радостью сказала ему что-нибудь утешительное, то, что смогло бы укрепить его дух и излечить от безнадежности, но что она могла сказать, кроме прописных истин, которые он знал не хуже его, истин, рожденных умом, но не трогающих сердце.

— От Кевина Беатрис узнала о Хелин нечто такое, что совершенно выбило ее из колеи, — сказала она. Беатрис не взяла с Франки слово, что она никому об этом не расскажет; Франка, правда, и сама понимала, что Беатрис поделилась с ней сокровенным, но подумала, что может вместо Беатрис рассказать эту историю ее сыну, хотя бы для того, чтобы отвлечь его от горестных мыслей. Чтобы показать, что то, что произошло с ним, может произойти с любым человеком, что такие неприятности могут в любой момент коснуться каждого.

— О Хелин? — удивленно спросил Алан. — Что же такое знал Кевин, что было бы неизвестно Беатрис?

— О, думаю, что Хелин доверяла Кевину, как никому другому. Она побаивалась острого языка Беатрис, но с душкой Кевином чувствовала себя вполне уверенно.

Алан усмехнулся, стараясь, правда, не выглядеть насмешливым.

— У нашей доброй Хелин была тайная любовная связь? Страстный многолетний роман, о котором никто не знал?

Франка ответила Алану улыбкой, только затем, чтобы она не сразу угасла.

— Нет, думаю, что она осталась верна своему Эриху и после смерти. И для этого были веские причины: прежде чем умереть, муж сделал ее сказочно богатой женщиной.

— Хелин была богата? — недоверчиво спросил Алан. — Наша Хелин?

— Она сидела на мешке с деньгами. В буквальном смысле слова. Большую часть своих денег она держала в платяном шкафу. Но время от времени она переводила более или менее крупные суммы на различные банковские счета. В целом ее состояние можно оценить где-то в полмиллиона фунтов. Она постоянно выручала Кевина из его финансовых неприятностей — вероятно, для того чтобы сделать себя интересной и привлекательной для него и во что бы то ни стало сохранить его расположение. В какой-то момент до Кевина дошло, что у Хелин не может быть таких денег при ее скромной пенсии, и он прямо спросил Хелин, откуда у нее деньги. Она не смогла сдержаться и рассказала ему правду. С тех пор Кевин стал ее постоянным клиентом. Он выкачивал из нее деньги десятками тысяч.

— Но откуда, — в полном замешательстве спросил Алан, — у Хелин было такое состояние? Я хочу сказать, где взял эти деньги Эрих, если, как вы говорите, Хелин получила их от него?

— У евреев, — ответила Франка. — Эрих обогатился на еврейской собственности. Во время войны он часто бывал во Франции. Он присвоил себе огромное количество денег и ценностей французских евреев, которых выселяли из их домов и депортировали. На Гернси жили две состоятельные еврейские семьи, и Эрих обещал переправить их в Англию за передачу ему всего их имущества. Он получил, что хотел, а потом передал этих несчастных в руки береговой охраны, которая их тут же расстреляла. Во всяком случае, он оставил после смерти неплохо обеспеченную вдову, которая была богаче, чем все думали.

— Хелин знала? — поинтересовался Алан. — Я имею в виду, знала ли она во время войны, чем занимался ее муж, и что в их доме накапливается внушительное состояние.

Франка покачала головой.

— Нет, этого она не знала. Он сказал ей о деньгах и ценностях только в день своей смерти. Она сидела с ним все последние часы. За это время он успел рассказать ей о деньгах и сказал, как их найти. Беатрис была в саду и, естественно, ничего не слышала.

— Бог ты мой, — пробормотал Алан, — и все эти годы…

— …она молчала. Обладание таким состоянием делало ее слишком сильной, и, в конце концов, Беатрис выставила бы ее за дверь.

— Она всегда жаловалась, что у нее мало денег, — вспомнил Алан. Он был в замешательстве. — Иногда она при нас подсчитывала свою пенсию и приговаривала, что этого слишком мало, чтобы жить, но слишком много, чтобы умереть. Ей как-то удалось убедить нас, что это правда. У нее и в самом деле было мало денег.

— Это была одна из ее хитростей. Она хотела заставить Беатрис всю жизнь о ней заботиться, — сказала Франка. — Она боролась всеми средствами. Хелин была абсолютно эгоцентрической личностью.

— И только Кевин знал правду…

— Да, и, естественно, он молчал, так как хотел один доить эту корову. В день похорон он проник в дом вашей матери. Он хотел обыскать комнату Хелин, думая, что найдет там какие-то деньги. Но в доме он столкнулся с Беатрис, и, в конце концов, все ей рассказал. Кажется, он в очередной раз попал в весьма затруднительное финансовое положение.

Алан прищурил глаза. Он явно оживился. Казалось, отчаяние отпустило его. Взгляд его стал внимательным и напряженным.

— Значит, Кевин был единственным, кто знал, — медленно произнес Алан. — Кевин знал о деньгах, и Хелин была убита. Убита в тот вечер, когда она была в гостях у Кевина. В день похорон Кевин пытался найти в ее комнате деньги…

Невысказанное, но от этого не менее отчетливое подозрение буквально повисло в воздухе. Франка на мгновение в ужасе затаила дыхание.

— О нет, — сказала она. — Это мог сделать кто угодно, только не Кевин. Такое я не могу даже вообразить.

Она искоса взглянула на Алана и поняла, что он-то как раз может это вообразить. Да она и сама за последнее время убедилась, что в жизни порой случаются и невообразимые вещи.

— Давайте поедем домой, — сказала она.

5

На следующее утро от прекрасной солнечной погоды не осталось и следа — словно ночью где-то щелкнули выключателем, переведя его в положение «дождь». Когда Франка и Алан ночью приехали в Ле-Вариуф и, выйдя из машины, направились к крыльцу, было тепло и ясно. Во всех окнах было темно.

— Я очень надеюсь, что Беатрис удалось заснуть, — сказала Франка. — Она в последнее время ужасно выглядит. Ей просто необходимо отдохнуть.

Они на цыпочках поднялись по лестнице и остановились у двери комнаты Франки. Алан пожал Франке руку.

— Спасибо, — сказал он.

— За что? — недоуменно спросила Франка.

— За то, что вы меня искали, нашли и привезли домой.

Франка внезапно смутилась.

— Прошу вас… это было совершенно естественно… я очень рада, что вы не обиделись… это же само собой разумеется…

— Нет, это не само собой разумеется. Это было очень мило и любезно с вашей стороны.

— Вы тоже когда-то мне помогли, — напомнила ему Франка. — Тогда вы могли просто не обратить внимания на незнакомую полусумасшедшую женщину. Я же была вам абсолютно незнакома.

— Вы очень крепко держались за мой автомобиль. Я просто не мог не обратить на вас внимание.

— Но вы могли бы не тратить на меня столько сил, — упрямо сказала Франка, одновременно чувствуя, что в разговоре с мужчиной ведет себя с обычной своей неуклюжестью. Он был симпатичным мужчиной, нравился ей, и к тому же стояла такая теплая, тихая ночь.

«Любая другая на моем месте, — подумала она, — непременно бы немного пофлиртовала с ним. Или сказала бы что-то значительное, выставляющее в приятном свете — что-нибудь содержательное или остроумное… А я стою, как колода и лепечу какие-то банальности. Господи, я, наверняка, кажусь ему невероятно скучной».

— Значит, мы оба не пожалели усилий друг для друга, — сказал Алан, и по его тону Франка поняла, что он начинает терять терпение.