Иван Черный - Данные достоверны

• Название: Данные достоверны
• Автор: Иван Черный
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1968

Аннотация издательства: «В августе сорок второго года по заданию Генерального штаба в районе Житковичей на Булевом болоте приземлился с парашютом капитан И. Н. Черный. Ему предстояло собрать информацию о противнике в Бресте, Барановичах, Пинске, Ровно, Ковеле, взять под контроль железнодорожные перевозки фашистов, определить расположение их крупнейших авиационных баз, следить за перемещением воинских частей. Советский офицер успешно выполнил задание. Его бойцы совершали дерзкие диверсионные акты, добывали ценнейшую информацию. Они обнаружили и описали вражеские танки и самоходные установки «тигр», «пантера» и «фердинанд», а весной сорок четвертого года проникли за Буг и с помощью польских патриотов начали разведку Варшавы, Люблина, Демблина. Обо всем этом и рассказывается в книге».

Приводится разметка страниц в соответствии с печатным оригиналом. Номер страницы указывается в квадратных скобках и ставится в конце страницы, которую обозначает. От следующей страницы номер отделяется пустой строкой.

---

Он поглядел исподлобья:

— Так... Только — что я могу?

— Если захочешь — сможешь многое. Важно только, чтобы захотел бороться.

— И в партизаны пошел бы?

[85]

— Пошел бы... Только матку с браткой надо забрать...

— Ну, там поглядим... Партизаны просто так не примут к себе. Нужно свою преданность доказать.

— Понимаю. Да как доказать-то? У меня ни оружия, ничего...

— А если б оружие?

— Будь оружие, какого-нибудь фрица застрелю! Тогда примете?

— Тогда, пожалуй, примем...

Конопатский поднял голову:

— Давайте оружие!

Он спокойно выдержал мой пристальный взгляд.

— Хорошо. Получишь в свое время и оружие. Хочу тебе верить... Но есть другие планы... Согласен ты выполнить задание партизан?

— Выполню.

— А почему не спрашиваешь — какое?

— Вы глупого не дадите, ясное дело.

— Вон как!.. Верно, глупых заданий тебе поручать не будут. Но опасное — могут.

— Не на смерть же пошлете?

— На смерть никого не посылают. Мы все жизнь любим, Ваня. Но боец всегда рискует.

— Риска не боюсь. Лучше рисковать, чем...

— Понятно... Послушай-ка, расскажи поподробней о Микашевичах. Что там у вас творится? Много ли немцев?

— Оно и немного, да есть полицаи... А кроме того — из других мест иногда наезжают. Ну, если у них совещание какое или еще чего... Картины смотреть тоже съезжаются.

— Так. А что, движение по железной дороге большое?

— Да как сказать? Обычное...

— Такое же, как в мирное время?

— Вроде... Да нет... Когда как... Последнюю неделю чего-то много поездов проходило.

— Не заметил — куда? На Ганцевичи или на Житковичи?

— Вроде больше на Житковичи...

— Ты далеко от станции живешь?

— На другом краю.

— А бывать на станции не приходится?

— Чего там делать?

— Дела найдутся! Знакомых рабочих нет у тебя на

[86]

станции? Или, может, поблизости от железной дороги кто из друзей живет?

— Да знаю там кой-кого... И знакомые есть поблизости... Но у станции охраны много!

— А мог бы ты ходить на станцию, наблюдать, куда и с чем гоняют немцы поезда?

— Могу.

— Так и договоримся. Будешь наблюдать за станцией и вообще за гитлеровцами в Микашевичах. Если новая часть появится или фашисты задумают что-нибудь — сообщишь. Хорошо?

— Хорошо... А как сообщить?

— Пошлем к тебе человека.

— Опять небось давешнюю черноглазую?

— Может, и ее.

Конопатский замялся, подобрал щепочку, стал ковырять землю.

— Ты чего?

Киномеханик помедлил, потом попросил:

— Вы лучше кого-нибудь другого присылайте.

— Почему?

— Она не наша. Не из Милевичей и не из Микашевичей. Чужая. Приметят ее.

— Хорошо. Учтем твою просьбу. Рисковать не будем. Найдем другого человека.

— Лучше из Залютичей кого.

— Там посмотрим... Значит, договорились. Все, что узнаешь, будешь сообщать нашему связному.

— Сообщу... А пароль какой будет? Тот же?

— Тот же. Если придет к тебе человек и скажет: «Я от Гриши» — верь ему.

— Добре... Только осторожней. Из Залютичей кого-нибудь...

— Не волнуйся, все будет в порядке. Никто тебя не подведет.

Поговорив еще с полчаса, мы расстались с Конопатским. Он отправился дальше в Милевичи, якобы к родственникам, а мы с Кузьменко сняли охрану и вернулись на базу.

Конопатский произвел на меня двоякое впечатление. С одной стороны, он казался умным и честным парнем, с другой — робковатым и ненадежным. Смущало, что в начале разговора киномеханик настойчиво подчеркивал свое беспокойство за семью, как бы уклоняясь от сотруд-

[87]

ничества, а потом стал на все соглашаться. Возможно, соглашался потому, что струсил и хотел скорее расстаться с нами?

Следовало посмотреть, как поведет себя Конопатский в дальнейшем. И прежде всего учесть его дельную просьбу, найти надежного связного, который не привлек бы внимания немцев и их холуев.

И снова пришел на помощь Илья Васильевич Пришкель.

— Портниха есть в Микашевичах, Леокадия Демчук, — сказал он. — Ее окрест знают. Часто на дом работать зовут то туда, то сюда. Опять же и родни у нее — пруд пруди, хоть в Милевичах, хоть в Залютичах. Вот разве Леокадию возьмете?..

Мы расспросили о Леокадии Демчук знакомых жителей. Отзывы были благоприятные.

Наши люди повидались с портнихой, потолковали с ней, подтвердили, что человек она честный, прямой.

Леокадия Демчук, встретившись с Кузьменко, была взволнована, даже всплакнула:

— Господи! Да кто же не хочет, чтобы этих гадов фашистских скорее прикончили? Кто вам помогать откажется?

Вскоре она стала нашей связной с Конопатским. И надо сказать, отличной связной!

Конопатский тоже не подвел. Выполняя наши советы, он стал следить за железнодорожными перевозками через Микашевичи, и вскоре радиоузел Скрипника смог послать в Центр первое донесение о движении эшелонов противника по линии Пинск — Житковичи.

Сведения Конопатского помогали разобраться, какие поезда прошли через Лунинец, а какие через Ганцевичи. Для Центра это могло иметь важное значение.

* * *

В сообщении группы Горева об обысках и арестах в Житковичах указывалось, что начальник немецкой полиции Герман проявил весьма большую активность. Сам принимал участие в обысках, помогал при аресте бывшего председателя Житковичского райисполкома Бортеля.

Бортель, по сведениям подпольщиков, попал в окружение, недавно возвратился к семье и некоторое время жил спокойно, не подвергаясь преследованиям.

Однако после появления в городе листовок, после то-

[88]

го, как сын Горева Игорь наклеил на стену жандармерии экземпляр «Правды», всполошившиеся гитлеровцы в числе прочих подозреваемых схватили и Бортеля, хотя он никакого отношения к листовкам не имел.

Бортеля расстреляли.

Судя по этим сведениям, в Житковичах развертывались события, о которых нужно было знать подробней. Но в то время информацию о Житковичах мы получали только через Горева. Нуждались и в проверке его данных, и в получении информации через другие каналы.

Нам вообще не мешало иметь надежного человека для посещения Житковичей тогда, когда это было нужно. Тем более что в будущем мы намеревались прощупать начальника тамошней полиции Германа.

Использовать для посещения города связных с житковичским подпольем мы считали ненужной и опасной роскошью. Связные занимались своим делом, и трогать их не следовало.

Вдобавок связные относились к числу местных жителей, а мы хотели бы послать в Житковичи партизана, который при случае мог проконтролировать связных.

Но где взять такого партизана?

Взрослый мужчина для подобной работы не годился. Он сразу бы привлек внимание полиции и гитлеровцев.

Послать женщину? Что ж — в отряде Линькова находились преданные партизанки. Однако среди них не было жительниц нашего партизанского района.

Кого подобрать?

Выход подсказал Павел Кирбай.

— Мальчонку пошлите, — сказал он. — С мальчонки — какой спрос?

— Нет у нас в отряде мальчонок. Да и необычно как-то...

— Чего ж необычного? Вон, Игорь Горев листовки клеит не хуже взрослого. Ребята — они ушлые. А оккупантов ненавидят — иным взрослым поучиться. Сердчишки-то чистые болят!

— Ты прав... Но нет подходящего мальчонки.

— Отчего нет? Есть. Хотите — приведу.

— Что за мальчонка? Откуда?

— Коля Лавнюкович из Залютичей. С матерью живет. Отец на фронте.

— А сколько ему лет?

— Не то четырнадцать, не то пятнадцать.

[89]

— Не мало ли?

— В самый раз! — убежденно сказал Кирбай. — Вы его испробуйте — сами увидите — ушлый пацан. Вдобавок Герман его по Залютичам знает. Если заметит — непременно подзовет, спросит, как в деревне живут. Точно говорю.

— А не знаешь, нет у Лавнюковичей знакомых в городе?

— Как не быть! В Житковичах, почитай, с десяток залютичских семей обосновалось. Коляка всех знает.

— Это уже лучше...

Короче говоря, мы приняли совет Кирбая. Он привел Колю Лавнюковича — юркого мальчика с острыми глазенками и льняными, давно не стриженными волосами. Пришел Коля босиком, хотя по утрам уже холодало, в коротких, потрепанных штанах, но в пальтишке.

По-мальчишески бычась, стесняясь, ковырял пальцами одной ноги другую, отвечал басовито, односложно:

— А чего ж тут?.. Ну и съезжу... Знамо... Могу...

Попросили Колю появиться в городе, зайти в гости к знакомым, купить на базаре соли, вообще побольше походить по Житковичам и, если случится, попасться на глаза Герману.

— А если он подзовет?

— Подзовет — подойди.

— Спрашивать будет небось.

— Возможно, будет расспрашивать. Говори чего-нибудь.