Ширли Лорд - Сторож сестре моей. Книга 1

• Название: Сторож сестре моей. Книга 1
• Автор: Ширли Лорд
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7027-0265-4

«Людмила не могла говорить, ей все еще было больно, но она заставила себя улыбнуться, зная по опыту, что это один из способов притвориться счастливой. Он подошел к ней и обнял, грубо распустил ее волосы, каскадом заструившиеся по плечам и обнаженной груди. Когда он склонился к ней и принялся ласкать ее, она закрыла глаза, стараясь унять дрожь, дрожь гнева и возбуждения… Он ничего не мог поделать с собой и яростно поцеловал ее. И чем больше она теряла контроль над собой, тем больше его желание превращалось в смесь вожделения и гнева. Он желал ее, но в то же время хотел наказать за каждый миг страстного томления, которое возбуждало в нем ее тело. Внезапно она предстала перед ним тем, кем всегда была — всего лишь шлюхой, ведьмой, порочной соблазнительницей, которая завлекла отца в свои сети так же легко, как сейчас пыталась завладеть им».

---

— Образцы редких красителей уже получены из лаборатории?

— Они готовы, можно забрать в любое время. — Поппи ободряюще улыбнулась; ее манера улыбаться очень нравилась Людмиле. — Я, прослежу, чтобы они уже были здесь к вашему возвращению. Я уверена, Мадам придет в восторг.

Людмила бежала почти всю дорогу до Бонд-стрит, которая находилась неподалеку от салона, почти что сразу за углом, но к тому моменту, когда она добралась до знаменитого магазина, целая вереница подобострастных молодых людей в форменных пиджаках водила хоровод вокруг мадам Рубинштейн, восседавшей в отдельном кабинете; огромное манто из соболей было перекинуто через спинку стула, придвинутого к столу, сплошь заставленному маленькими коробочками красной кожи.

— А-а-а! Вот и ти, наконец. Я уше думала, чьем ти занимаешся?

До назначенного времени оставалось еще пять минут, но Людмила предпочла промолчать. Сегодня мадам Рубинштейн не украсила свою шею каскадом драгоценностей, хотя на ее фирменной шляпке-котелке, отделанной соболем, сверкал большой изумрудный попугай с громадными рубиновыми глазами. Старая дама повелительно постучала по полу тростью, увенчанной золотой фигуркой орла, и тоже с рубиновыми глазами.

— Стул, стул моей ассистентке, мисс… мисс… стул.

Она часто забывала или делала вид, что забывала, имя Людмилы, но последнюю это не огорчало. Мадам вообще не помнила имен, в том числе даже имен родственников.

— Чем еще мы можем служить княгине? — сказал один из продавцов, когда принесли стул, потирая руки скорее оттого, что нервничал, чем потому, что предвкушал крупную покупку, решила Людмила.

Людмила с восхищением разглядывала драгоценности, выложенные из коробочек. Среди них были и бархатистые черные жемчужины, и гладкие, точно шелк, белые жемчужины, сверкающая бриллиантовая гирлянда маргариток с сердцевиной из желтых алмазов, несколько аметистов различных размеров. Дух захватывало при виде этой выставки.

— Рубины!

— О, разумеется, мадам. — Тот же продавец, а скорее управляющий, прищелкнул пальцами, и его более молодая копия поспешила к стенному сейфу, чтобы вынуть очередную красную коробочку, которая была чинно представлена и открыта, чтобы продемонстрировать сверкающий кроваво-красный кабошон[14] величиной с яйцо чайки.

Мадам подняла камень и посмотрела его на свет, поджав губы, сохраняя на лице маску непробиваемого безразличия.

— С алмазами! — резко приказала она.

В течение следующих пятнадцати минут — Людмила словно перенеслась в волшебную пещеру Али-Бабы — драгоценные камни демонстрировались и отвергались с ворчанием или новыми требованиями. Когда Людмила в агонии попыталась оторвать взор от лица управляющего, пробормотав: «Как изящно», — по поводу одного ослепительного украшения, ее нанимательница повернулась и наградила ее уничижительным взглядом, прошипев: «Второсортная вещь, второсортная». Людмила моментально закрыла рот и ждала, задаваясь вопросом, что же это все может значить.

Наконец старинное кольцо с жемчугом и рубинами, похоже, пришлось по вкусу мадам Рубинштейн. Она открыла свою неизменную объемистую сумку крокодиловой кожи и принялась бесцельно рыться в ее недрах.

— Не могу найти свою помаду. Еще мне нужен футляр для помады, который я смогу легко отыскать… — Создавалось впечатление, будто она разговаривает сама с собой, ее котелок низко склонился к столу.

Извинившись за причиняемые неудобства, управляющий предложил им последовать за ним в другое помещение, где на столах под стеклом поблескивало несчетное количество золотых изделий. Мадам быстро указывала рукой — налево, направо, налево, но Людмила, припомнив нечто, о чем ей однажды рассказывал Ян, начала догадываться, какова истинная цель этого похода за покупками.

Когда различные золотые предметы были выложены в ряд, чтобы мадам Рубинштейн оценила и выбрала, она лениво взяла золотой футлярчик, украшенный с одного конца черной жемчужиной, а с другого — белой. Все еще рассеянно удерживая его в руке, она наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть другие вещицы, и уронила футлярчик на пол.

Случайно? Людмила так не думала. Это был безупречно сыгранный спектакль. В то время, когда один из младших служащих ползал на четвереньках, пытаясь достать футляр, пыхтел и задыхался, так как безделушка ускользнула под стол, Мадам, не глядя вниз, объявила:

— Я возьму это. Сколько?

Управляющий был явно ошеломлен. Он уже собирался препроводить их обратно в отдельный кабинет, где на черной бархатной подушечке дожидалось жемчужно-рубиновое кольцо, но что-то в выражении лица Мадам его остановило. Он развел руками, как будто речь шла о сущих пустяках.

— Восемьсот фунтов, мадам.

— Я плачу семьсот.

К великому изумлению Людмилы, менеджер кашлянул, а затем спокойно сказал:

— Как скажете, мадам. Не желаете ли, чтобы я прислал вам уникальное кольцо, которое вам понравилось; возможно, вы хотели бы взять его домой и оценить еще раз.

— Я дам вам знать.

На обратном пути в офис мадам Рубинштейн внимательно рассматривала флакон для губной помады.

— Смотри, девошка, тут место для помады с обеих сторон. Я увидела этот футляр вчера за ленчем. У одной герцогини был такой. В Штатах это тоше будет иметь успех. Што ты говориш? Я долшна… У меня будет копия.

Людмила посмотрела на старую леди с изумлением и восхищением.

— Да-да, конечно. — Она быстро соображала, понимая, что от нее чего-то ждут. — Одна помада дневная, другая вечерняя.

Она почувствовала на себе властный взгляд темно-карих глаз, обратившихся к ней с пристальным интересом. В течение нескольких минут Мадам ничего не говорила, и Людмила знала, что нарушать молчание не следует. Мадам шумно откашлялась, а затем неохотно промолвила:

— Ты думаеш, как я. Да, двойная выгода, ми мошем продавать помаду меньшего размера, по одной с кашдой стороны, и за двойную цену. Ночь и день, как в той глупой песенке.

Мадам выглянула в окно, когда машина подъехала к салону.

— Што слышно от твоего любовника?

Людмила побледнела.

— Любовника? У меня нет любовников.

— Ян… Ян, как там его, он с радостью едет в Нью-Йорк, или у него другие планы? Што он говорит тебе? Он доволен новым повышением? Он охотно едет в Штаты?

Одновременно с чувством облегчения у Людмилы появилось дурное предчувствие. Она попыталась засмеяться.

— Ян Фейнер — мой друг, а не любовник. Я думаю, он гордится повышением. Я не знаю… действительно не понимаю, что вы имеете в виду, мадам Рубинштейн.

Мадам снова внимательно посмотрела на нее, но на этот раз только хмыкнула и продолжала изучать свой флакон для помады, пока машина не остановилась у тротуара.

В середине дня Людмила узнала, что мадам Рубинштейн покинула офис и намерена сесть на паром, а затем на поезде отправиться прямиком в Париж. Людмила вздохнула с огромным облегчением; значит, ленч с братьями Фейнер в конце концов состоится.

Она надеялась, что у нее будет возможность сказать Яну о странном замечании мадам Рубинштейн, но это оказалось излишним. После взаимных представлений Ян, тревожно поглядывая на старшего брата, словно испрашивая разрешения говорить, начал:

— Виктор и я хотим тебе кое-что сказать…

И опять Людмилу охватило дурное предчувствие. Виктор, более высокая и еще более худая копия Яна, холодно изучал ее сквозь стекла очков в уродливой стальной оправе. «Ему не нравится, как я выгляжу, — подумала она. — Вероятно, его просто вынудили встретиться со мной». Прежде чем Ян сумел продолжить речь, к ним подошел официант, и она с изумлением услышала, как Виктор рекомендует Яну не заказывать рыбу, объяснив, что «она может быть заражена».

Английская рыба! Что за нелепая мысль, рыба всегда оставалась лучшим блюдом в меню, но Ян послушно заказал омлет с грибами, который, как им было хорошо известно, готовят из яичного порошка, поскольку настоящие яйца пока еще строго нормировались. В меню была камбала, но Людмила понимала, что если закажет рыбу, это будет выглядеть вызовом Виктору, и она выбрала картофельную запеканку с мясом, уверенная, что на три четверти она состоит из картошки, и лишь на четверть — в лучшем случае — из мяса, но ей все равно не очень хотелось есть.

— Людмила, я хочу сказать тебе первым, пока этого не сделал кто-нибудь другой. Я ухожу из фирмы. Я ухожу от Елены Рубинштейн.

Она почувствовала тяжесть в желудке. Теперь она точно не сможет проглотить ни кусочка. Она постаралась не показать, насколько сильно огорчена известием. Она молча ждала, как только она одна умела ждать, бесстрастно глядя на своего друга.

— Виктору поручили…

Виктор бестактно прервал брата:

— Мисс Сукова, мне поручили посодействовать открытию американского филиала моей компании, швейцарской фармацевтической фирмы «К.Эвербах», известной в Соединенных Штатах как «К.Эвери». В процессе обсуждения моего контракта и принятия столь важного решения я узнал о другой хорошей вакансии в Америке.