Дмитрий Полковников - Опытный кролик

• Название: Опытный кролик
• Автор: Дмитрий Полковников
• Жанр: Альтернативная история

Кролики бывают опытные, неопытные и подопытные. Если неопытные не хотят усваивать уроки, то они рано или поздно становятся подопытными. В этом случае помочь сможет только опытный кролик.

Вот и Саша Панов стал таким кроликом. Как обычно пришел домой поздно. Завис часа на три на историческом форуме. Скормил себе грамм триста неплохого вискаря, читая на экране монитора очередную книгу «про разгром сорок первого» и сверяя на электронной карте показания и положения сторон. Со словами «полный бред» решительно вырубил компьютер, пошел спать… а очнулся в сорок первом году.

---

Еще в первый день, оказавшись в штабе и пролистав подшивки центральных и местных газет, Ненашев сделал определенные выводы. Английский троцкист Оруэлл, накропавший утопию «1984», использовал газету «Правда» и «Известия».

Великая дружба с гросскамрадом Адольфом жила и развивалась. Чем-то ситуация напомнила байки «отцов перестройки» и «гениев приватизации». Казалось, еще немного, и мы увидим двух дирижеров симфонических оркестров в Москве или где-то в предместье Берлина. Чарующая музыка несет вечный мир и процветание двум дружественным народам.

И что, не так? Если сомневаетесь, то самостоятельно поднимите читайте слова.

Как-то забыл Советской Союз про независимость Бельгии и Норвегии. Туда же сгинула суверенная Югославия, с которой в апреле решили дружить пять лет. Жалкие несостоявшиеся государственные образования сгинули в кутерьме мировой истории, но признано прогерманское правительство Ирака, пришедшее к власти в результате переворота первого апреля.

Англичане, как раз, пару недель назад закончили свою «Бурю в пустыне», заняв Багдад и постепенно выловив в пустыне остатки, атаковавших их нефтепромыслы, иракских войск.

Саша, аккуратно разбираясь с ситуацией, нашел накануне войны множество деталей. Жаль, постоянно ускользают они от внимания. Но ничего, когда-нибудь запестрят в блогах сообщения типа: «История нефтяного путча в День Дурака» или «Кровавая Первомайская бойня в Ираке».

Интересно, а была ли альтернатива пакту?

Итак, в Мюнхен советскую делегацию не приглашали. Так, щуря глаза, прикидывал, чем закончатся у большевиков дела с японцами. Парады и маневры это одно, но хотелось знать, как воюет Красная Армия. После изучения ряда боевых донесений Панов покачал головой. «Отдельные недостатки» тянули на уголовную статью из раздела «воинские преступления» — батареи шли на фронт без снарядов, бойцы голодными и босыми, без винтовок, и с учебными гранатами в руках[118].

Шестого декабря тридцать восьмого года Договор о ненападении с Германией подписала Франция, как-то подзабывшая о договоре с Москвой о взаимопомощи. Ударяя ладонями рук друг друга в знак полной договоренности с Риббентропом, французский министр иностранных дел бодренько доложил в Париж: «Гитлер пойдет восток»[119]...

Растерзанная первой Польша, вертела рыжим хвостом.

Господин Гитлер и пан Бек достигли консенсуса одновременно: не так уж и страшен большевизм, как целая Россия[120]. Далее, в январе 39-го иностранный министр Второй Речи Посполитой лишь кивал, внимая словам Алоизыча: «каждая использованная против СССР польская дивизия экономит одну нашу, немецкую»[121].

Одновременно, у командиров жолнежей, вступивших победным маршем в Тешинскую область, ранее принадлежавшую Чехословакии, переклинило мозг. Теперь грезились, когда-то бывшие польскими, земли на Эльбе и Одере. Данциг должен стать Гданьском, а бюргеры из Восточной Пруссии убраться в места, откуда германские племена понаехали в цивилизованную Европу на собаках[122]. По хорошо рассчитанным польским военным планам, при поддержке Англии и Франции они входили в Берлин парадным маршем на третий месяц войны.

Там не знали, что Польшу, «союзники» предали уже до войны[123].

После 23 августа 1939 года широкая международная общественность, мнение которого, тогда традиционно озвучивалось из Лондона, искренне возмутилась Гитлером, внезапно поправшим общеевропейские ценности. Британия сразу назначила Германию фальшивым членом антикоминтерновского фронта[124], и пригласила других, настоящих членов в свои объятья. Традиция проводить в столицах нетрадиционные мероприятия потихоньку входила в Европу, а сэр Чемберлен недоуменно смотрел на пароход, откуда махала ему ручкой секретная германская делегация, отбывающая с тайных переговоров о мировом разделе сфер влияния[125].

Германия думала скушать Польшу в надежде на следующий великолепный аншлюс[126]. В том была логика – последний шаг к былой единой Германии. Вторая Речь Посполитая, отхватила не только «крессы» с белорусами и украинцами, но и две трети от площади территорий, отторгнутых союзниками у империи кайзера. Три миллиона немцев проснулись в чужой стране, и их аккуратно принялись выпирать на огрызок исторической родины. Политкорректно, таможню репатрианты проходили без проблем, неся, нажитое за сотни лет, имущество в паре чемоданов.

Соединенные Штаты Америки хотели привычной роли. Хорошие парни обязательно появятся в последний момент, а Трумен – просто плагиатор, нагло укравший мысль главного партийного докладчика. Товарищ Сталин еще в 39-м году сказал съезду, что главный принцип сенатора: пусть каждая страна защищается от агрессора как хочет, а они начнут торговать и с теми и другими[127]. Ничего личного, ребятки, чистый бизнес!

А что СССР? Книжку Гитлера Сталин внимательно прочел не один раз (вроде как, сохранился экземпляр с пометками). сделал правильные выводы и предложил Англии и Франции чуть ли не вновь воскресить Антанту. В ответ те предложили подставить лбы красноармейцев под немецкие пули, предлагая «ленд-лиз».

Так мы взяли и не отказались от предложения. И тут два государства, сообща мечтавшие видеть Россию разделенной сошлись в смертельном поединке. Так и не стал «белый орел» гадить России с германского насеста[128].

Подписывая пакт, Молотов откровенно сказал Риббентропу: «Давайте говорить о деле», а Сталин, еще и подмигнул предлагая выпить за себя, как за нового антикоминтерновца. Германский дипломат, ошалев от счастья, немедленно бросился звонить фюреру[129]...

Дипломатический цинизм. Тот же Александр Третий, желая заключить союз с республиканской Францией, уважительно и благостно слушал на рейде Кронштадта запрещенную в Империи «Марсельезу» и стоя с обнаженной головой. Да и здесь, когда граница СССР прошла по линии Керзона, господа из бывшей Антанты заткнули полякам рот и заговорили о мудрости маневра.

Теперь в СССР пошли станки, образцы вооружения и технологии, а в Германию – нефть, пшеница, редкие металлы и прочее, необходимое национал-социалистической стране, для обязательного сокрушения мировой плутократии. Советский Союз стал самым привилегированным торговым партнёром Германии.

А еще мы неплохо имели с транзита грузов. Держали треть немецкого рынка ресурсов и не стеснялись, если что, грохнуть по столу кулаком. Уже видно, дело рейха – швах.

Преждевременно опасаясь разозлить большевиков, фюрер в феврале сорок первого обязался полностью выполнить обязательства перед Советами… но до апреля сорок первого, зная, что должно произойти со строптивым «союзником».

Рядом со светлой полосой обязательно лежит и темная.

С середины двадцатых годов нет более страшного и коварного врага для СССР, чем фашизм. Еще более кровавым представлялся режим в Германии. Об этом писалось в газетах и книгах, снимали фильмы и передавали по радио. Почти пятнадцать лет государство учило граждан ненавидеть фашизм, распознавая его во всех формах лживых идеологий.

Фашистские шпионы вредили внутри страны, социал-фашисты сбивали с толку международный рабочий класс, пробираясь в парламенты западных стран. Лицемеры категорически отрицали неизбежность гражданской войны, разоружая пролетариат и продлевая жизнь капитализму.

«Если Германия будет воевать с нами, то мы покажем фашистам, как рабочий класс умеет защищать свою Родину», «Если немецкие фашисты нападут на нас, то мы вместе с мужчинами будем защищать нашу Родину» — так говорили люди в Ленинграде в тридцать шестом году.

Звучал не только пафос. Еще и думали.

Одни не сомневались, что Гитлер обязательно втянет в войну западные государства и тогда дойдет дело до нас. Другие воевать не хотели, но ежели случится дело, то оденут шинели и пойдут на фронт, преждевременно.

Август – давно опасный месяц. В 39-м люди проснулись, и узнали, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс совсем не братья, а четыре разных человека. Однако, шутки в сторону – настал шок и кризис в головах.

Кто постарше, тот уже привык при Советской власти ничему не удивляться. А молодежь возмутилась, видя почти измену со стороны партии. Почему товарищ Сталин встал рядом с погромщиками и поджигателями?[130]

Показное дружелюбие постепенно превращалось в кошмар политкорректности. Разъясняя новый курс, почти полтора года с каким-то иезуитским фанатизмом в стране искореняли любую мысль о возможной войне с Германией. На секретных картах, в штабах генералы стрелочки, конечно, рисовали. Но на то они и секретные, чтобы показывать лишь избранным.

Между тем, в ротах, батальонах и полках людей с подобными взглядами, заставляли осознавать ошибку и каяться. Кто-то страдал душой, кто-то телом, но зато очень упрочилась дружба, скрепленная кровью.

Казалось, страна навсегда победила фашизм: официально слово употреблять запрещено. Комбат фыркнул, вспоминая школьный учебник, где над черными «вычерками» детской рукой подписано: «империалист».