Надежда Попова - Natura bestiarum.

• Название: Natura bestiarum.
• Автор: Надежда Попова
• Жанр: Фэнтези

Европа XIV века. История пошла другим путем. Одиозный «Молот ведьм» был создан на полтора века раньше, чем в реальной истории; Инквизиция появилась на сотню лет раньше, чем соответствующая организация в нашем мире. Раньше появились и ее противники, возмущенные методами и действиями насквозь коррумпированной и безжалостной системы. Однако существование людей, обладающих сверхъестественными способностями, является не вымыслом, а злободневным фактом, и наличие организации, препятствующей им использовать свои умения во зло, все-таки необходимо.

Германия, зима 1394 a.D. Следователь Конгрегации Курт Гессе и его помощник Бруно Хоффмайер, направленные к очередному месту прохождения службы, застигнуты метелью. Они вынуждены остановиться на ночлег в придорожном трактире. Разыгравшаяся метель делает дальнейший путь невозможным, и уже следующей же ночью становится ясно, что скука — еще не самая большая неприятность, свалившаяся на их головы.

Страница автора на СИ: http://samlib.ru/p/popowa_nadezhda_aleksandrowna/

Файл размещен в библиотеках Флибуста и Либрусек c согласия автора

---

— Вы сегодня вступаете в сражение с врагами вашими, — не сразу заговорил Бруно, — да не ослабеет сердце ваше, не бойтесь, не смущайтесь и не ужасайтесь их, ибо Господь Бог ваш идет с вами, чтобы сразиться за вас с врагами вашими.

— Мило, — кивнул Ван Ален. — Хоть без плача, уже неплохо. Ну, Молот Ведьм, а ты что ж? Не может быть, чтоб у тебя не было какой-нибудь излюбленной цитатки для вящего бодряжу перед хорошей стычкой.

— Benedictus Dominus, — проговорил Курт, помедлив, — fortis meus qui docet manus meas ad proelium digitos meos ad bellum. Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани, — перевел он, повстречав вопросительные взгляды, и продолжил уже по-немецки: — Ты расширяешь шаг мой подо мной, и не колеблются ноги мои. Я преследую врагов моих и истребляю их, и не возвращаюсь, доколе не уничтожу их; и истребляю их, и поражаю их, и не встают, и падают под ноги мои. Ты препоясываешь меня силою для брани и низлагаешь предо мною восстающих на меня; Ты обращаешь ко мне тыл врагов моих, и я истребляю ненавидящих меня. Они взывают, но нет спасающего, — ко Господу, но Он не внемлет им. Я рассеваю их, как прах земной, как грязь уличную мну и попираю их.

— Живенько, — отметил охотник с показной настороженностью. — Вот только не хотелось бы оказаться в числе твоих недругов.

— В числе друзей, сдается мне, тоже не слишком весело, — чуть слышно пробормотал Карл Штефан. — А вам, майстер инквизитор, я смотрю, все это нравится. Спорю, если сегодня ночью тот здоровяк таки решит на все плюнуть и удерет отсюда, наутро вы будете вне себя от бешенства.

— Да я просто в восторге от всего происходящего, — согласился Курт серьезно. — Обожаю оборотней, желающих меня сожрать, безвыходные в буквальном смысле положения и лезущий в самые кости холод. Мне, разумеется, не хотелось бы сейчас оказаться в городской комнате в окружении простых смертных с возможностью идти, куда хочу, и желательно в тепле.

— Что-то кажется мне, — усмехнулся Ван Ален, — что в твоих устах вся ирония сказанного теряется. Больно это похоже на правду.

— Думаю, это и вас касается, — негромко подал голос молчащий до сего мгновения Хагнер. — Вы-то такую жизнь избрали по собственной воле. Наверняка и вам все это по душе.

— Дурак ты, люпус[38], и не лечишься, — беззлобно отмахнулся охотник. — По душе не это. В этом деле самое приятное не сидеть в засаде на вервольфа в колючих кустах задницей на муравейнике и не подставлять хребет под клюку злобной ведьмы, а — после, когда все окончено, вспомнить об этом и порадоваться хорошо проделанной работе; ну, и тому, что остался жив и здоров, разумеется… Я, — вздохнул он мечтательно, — сейчас бы не отказался от тихой снежной погодки, чтоб мокрые сугробы под ногами хрустели, чтоб облачка — такие бело-синие, солнышко чтоб едва-едва… И в баньку.

— Ульмские бани, — с готовностью поддержал его Курт, — вот это было да. Во многом город премерзкий, но тут они заткнули за пояс даже Кельн, при всем моем к нему почтении… Доводилось бывать?

— Я явился в Ульм вскоре после твоего там шумного пребывания, — с сожалением отозвался Ван Ален. — Обкусал себе все локти оттого, что разминулся на какие-то пару месяцев и упустил возможность увидеть стрига живьем — хоть бы и так, в клетке. Хоть бы чтоб взглянуть, на кого эти твари похожи.

— А на кого они похожи? — уточнила Мария Дишер между двумя тяжкими вздохами; Курт пожал плечами:

— На тебя. На меня. На кого может быть похож человек? На кого угодно.

— А у Молота Ведьм свои проповеди, — покривился охотник. — Не забивай девчонке голову. «Люди»… Вот когда из-за таких терпимых, как ты, они расплодятся до невероятных множеств, вспомнишь меня.

— Это вряд ли, Ян. И ликантропы, и стриги существуют с незапамятных времен, и, будь у них желание сделать так, чтоб от них шагу было б некуда ступить — поверь, они б это уже сделали; но их, уж прошу прощения за такой оборот, днем с огнем не сыщешь… Хотя одного я б сейчас уж точно хотел сыскать.

— Это в каком смысле? — нахмурился Ван Ален, и Курт пояснил, кивнув за дверь:

— Полчаса — и проблема решена. Вся эта стая целиком перед мало-мальски взрослым стригом больше не выстоит, и раны их ему не страшны.

— Это здорово, — едко согласился охотник. — Решить проблему крыс в подвале с помощью бешеной собаки — это дельно. Жаль только, что саму собаку потом хрен прижмешь.

— А с теми ребятами, поверь мне, куда проще договориться.

— Вот поэтому мне и нечего делать в вашей зондергруппе. «Договориться». Да отдали б мне такой приказ…

— Майстер Гессе, — упавшим голосом проронил Хагнер, и охотник смолк, обернувшись к нему рывком.

Торговец, и без того сидящий поодаль, отодвинулся еще дальше, Мария побледнела, прижав к лицу ладони, а трактирщик, понуро сидящий у своей стойки, распрямился и напрягся, как корабельный канат.

— Я не сомневаюсь в ваших познаниях, — внезапно охрипше продолжил Хагнер, — железо железом, и все же… не лучше ли мне сейчас уйти из этого зала? На всякий случай.

— Началось? — уточнил Курт, не ответив. — Рановато сегодня.

— Еще нет, — согласился парнишка, — однако скоро. Предчувствую. Не знаю, что сказывается, быть может, и впрямь попросту приходит нужный возраст, но… Думаю, остались минуты. И как знать, майстер Гессе, не случится ли…

— Не случится, — возразил Ван Ален уверенно, вновь глядя на парня с прежней враждебностью. — Так, как тебя, паковали тварей и поздоровее; все, чего они добились, так это нервного срыва в тщетной попытке обернуться. Сиди здесь и не рыпайся. Никуда, где за тобой некому будет смотреть, ты не уйдешь; ясно?

— Будь здесь, — подтвердил Бруно мягче, одарив охотника упрекающим взглядом. — Одному тебе сейчас остаться — не лучшая мысль, в первую очередь ради тебя же самого.

— Как скажете, — отозвался Хагнер, устало опершись о стол перед собой. — Вам видней.

— Меня эта покладистость выводит из себя больше, чем когда ты показываешь зубы, — буркнул Ван Ален недовольно. — Посмотреть, так просто овечка. Так и тянет сказать что-нибудь про овцу в волчьей шкуре…

— Вы сказали, — заметил парнишка, не поднимая к нему взгляда.

— Да, — удовлетворенно согласился охотник. — Похоже, сказал.

— Полегчало? — равнодушно осведомился Хагнер, все так же уставясь на свои руки, сложенные впереди на столешнице, и Ван Ален кивнул:

— Вот теперь все, как должно быть. Можно было б еще и рыкнуть для правдоподобия, но — уж ладно.

— Оставь в покое парня, в конце концов, — потребовал Бруно; охотник покривился:

— Ничего. Пусть учится смирять злобу. Ему полезно.

— Кто тебя определил ему в наставники?

— А кто возразит?

— К примеру, я.

— Ну, возрази, — предложил Ван Ален с подчеркнутым благодушием. — Посмотрим, как получится.

— Не проверяй, Ян. Не понравится.

— Эк тебя занесло с монашьей тропки.

— Не тебе судить.

— Не станем же более судить друг друга, — размеренно произнес Курт с усмешкой. — Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Как-то так к теме цитатка, не находите?.. А если оставить наш вечер библейских чтений в стороне, то просто снова напомню о том, о чем предупреждал в самый первый день нашей осады. Берегите крышу, друзья. Она в сложившейся ситуации шаткая.

— Да брось, Молот Ведьм, — возразил Ван Ален легкомысленно. — Это ж мы не всерьез…

— Да? — уточнил помощник, бросив на него взгляд исподлобья. — Боюсь, Максу так не кажется.

— Умерь пыл, заступник. Как заметило твое начальство — парень отлично умеет постоять за себя и сам.

— А ты намерен испытать его пределы?

Ван Ален не ответил; точнее — ответ едва лишь начал срываться с его губ, заглушенный громким и настойчивым стуком в дверь.

Тишина воцарилась разом, даже, кажется, дыхание замерло в горле каждого, и взгляды, все без исключения, обратились к толстым доскам, из-за которых все несся и несся стук, и все вздрогнули, когда сквозь него прорвался голос:

— Откройте же!

Голос был женским — охрипшим, едва слышным за этим стуком и воем метели, но совершенно точно женским.

— Вернулась живая… — с растерянной, неуверенной радостью отметил трактирщик, выметнувшись из-за своей стойки в один миг. — Неужто ж отпустил?

— Это не она, — хмуро возразил Хагнер, и тот приостановился, глядя на парнишку непонимающе.

— Это не ее голос, — согласился Бруно, позабыв об охотнике. — Кто б там ни был, это не Амалия.

— Отойди, — повелел Курт, поднявшись и сдвинув трактирщика в сторону, и медленно прошагал к двери, слушая все не смолкающий прерывистый стук.

— Да откройте же! — снова потребовали по ту сторону, и он, помедлив, повысил голос:

— Кто там?

Стук замер, прервавшись, и спустя мгновение молчания голос оторопело повторил: