Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

• Название: Пикник на Аппалачской тропе
• Автор: Игорь Зотиков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00554-4

В непринужденной, доверительной форме автор — почетный полярник, доктор географических наук — рассказывает о своих удивительных и неожиданных встречах с простыми людьми США — учеными, фермерами, мелкими предпринимателями. Книга пронизана стремлением понять сущность американцев, их идеалы, жизненные стимулы, своеобразные взгляды на жизнь и труд.

В книге использованы рисунки автора, сделанные им во время работы в США.

---

25 июня. Утром Чарли приготовил странный завтрак — отварной салат и какую-то кашу, и ровно в 9 часов были у него в офисе. План дня: в 9.30 — посещение географического факультета. С 12.30 по 13.30 — я читаю лекцию о советских исследованиях по международному гляциологическому проекту и рассказываю о моих работах на шельфовом леднике Росса.

В 12.10 — ланч; вышел с Чарли на улицу, на солнышко. Мы сели на траву, как все здесь делают, вытащили приготовленные бутерброды с салютом и сыром, яблоки, персики и сливы.

Когда поехали в 6 вечера домой — я еле стоял на ногах, а ведь в 8 вечера еще вечеринка в доме Чарли в честь сотрудников отдела и Сары с Джун.

Я знал, что на такие вечеринки все приносят какие-нибудь продукты, и предложил свою долю. Чарли согласился, но рассказал, что питаются они с Сарой необычно: она пропагандирует «макробиотику», кухню, пришедшую из Японии. Этот тип питания основан на использовании только местных продуктов, в основном фруктов, овощей и грибов, кроме помидоров и картошки. Ни мяса, ни сыра, ни молока, ни яиц. Считается, что все эти продукты потенциально вредны.

— Правда, я люблю картошку, она придает мне силы, — рассказывал Чарли, — поэтому Сара делает для меня исключение. Она вообще не очень строга к диете и даже иногда старается не замечать, когда я ем немного сыра.

Зашли в магазин. Я купил дыню, корзиночку клубники, редиску, зеленый лук, а потом, поколебавшись, Чарли разрешил мне взять еще и небольшой кусочек какого-то мягкого сыра.

— Я давно хотел попробовать этот сыр, — сказал он смущенно, — но не решался. Ведь мой принцип — быть предельно выдержанным, аскетически экономным в еде, одежде и других вещах. Только таким образом мы сможем сократить безудержный рост потребления, а значит, и производства, и разрушения окружающей среды в конечном счете.

Перед выходом из магазина я хотел купить еще и бананов, но Чарли даже руками замахал.

— Что ты, что ты. Ведь эти бананы из южноамериканских государств, управляемых диктаторами. Мы с Сарой бойкотируем их и поэтому не покупаем бананов. Лично я этим и ограничиваюсь в борьбе против диктаторов. Но Сара — более активная девушка. Поэтому основное время она занимается участием в различных формах активного протеста: участвует в демонстрациях против гонки вооружения, стычках с полицией, много раз побывала в тюрьме.

— А на какие средства она живет?

— Как на какие? Я же сказал, что она учит группы людей, как питаться, следуя японской школе.

— Так что, она преподает в этой школе?

— Нет, я сказал слово «школа» в смысле обучения. Она — селф-имплойд, то есть просто вешает объявление о том, что набирает очередную группу для обучения «мак-робиотике», и люди приходят. Она читает лекции по теории этого движения, ведет практические занятия. И денег, которые она получает за это, хватает на скромную, но независимую жизнь…

Когда приехали домой, Сара и Джун уже ждали нас. Минут через десять на столе появился ужин: какая-то странная чечевично-овощная похлебка, разлитая по тарелкам, салат из овощей, какое-то густое желтого цвета варево, напоминающее тыквенную кашу, зеленые стручки молодого свежего горошка с резаным репчатым луком, политые уксусом и растительным маслом, и кастрюлька с вареным рисом. Все сели вокруг стола и объединились в рукопожатии: Чарли первым протянул обе ладони, подав другим пример.

О, этот ритуал квакеров мне уже был давно знаком, когда я встречался с Эйве, Флетчерами, Робом Гейлом. Я тоже протянул руки в сторону и взял за руки Сару и Джун, замкнув круг. Все склонили головы и молчали несколько минут, сжимая кисти рук в рукопожатии все сильнее и сильнее. И каждый думал, молился молча о своем. Наконец Чарли резко поднял голову.

— Спасибо, друзья, — сказал он. — Теперь приступим к ужину…

Красное вино было разлито по бокалам. Я было предложил тост за счастье в этом доме, но Чарли не принял его.

— Нет, давайте выпьем за мир и дружбу между нашими странами, — сказал он тихо и серьезно.

Мы чокнулись и отпили по глотку в молчании. И здесь эти, казалось бы, затасканные слова прозвучали совсем по-новому для меня.

Потом пришли друзья Чарли, принесли фрукты, мороженое разных сортов. Но ни вина, ни пива не было принесено, и той обычной бутылки красного сухого вина, которую мы начали вчетвером, хватило на весь ужин. И курящих в компании было только двое: я и Джун. Я уже говорил, что здесь сейчас почти никто не курит. Культ здоровья царит над Америкой-85.

В 10 вечера вечеринка закончилась. Джун должна была ехать в аэропорт, чтобы лететь в свой Чикаго. Оказалось, что она сити-гел, выросла в Чикаго и только после замужества уехала в маленький городок штата Индиана. Прожила там много лет, вырастила и воспитала трех дочерей. Но сейчас муж ее умер, и она возвращается в свой Чикаго.

— Муж, который любил возиться в земле, умер, а в самой Индиане я никогда не чувствовала себя дома. Слишком консервативные люди живут там, в большинстве своем республиканцы.

26 июня. Только что сделали посадку в Нью-Йорке. Я прилетел «домой», в Ламонт.

Уже две недели все пьют новую кока-колу, то есть кока-колу, сделанную по новому рецепту. Только что прочитал — по всей Америке идут демонстрации протеста (новая кока-кола потеряла все, что имела старая). Некоторые вообще считают, что компания не имела права прекращать выпуск старой кока-колы, которая почти сто лет является одним из символов Америки, как бейсбол. «Может быть, американцы так держатся за постоянство кока-колы из-за того, что они чувствуют отсутствие корней и страдают от этого?» — прочитал я в газете.

3 июля, среда. Через неделю — отъезд домой, в Москву. Странное чувство — как бы заторможенность от того, что слишком много надо еще сделать. И слишком я устал.

Сегодня по дороге на работу разговорился с Томом — садовником цветника нашей лаборатории — молодым человеком. Он обычно либо стоит на коленях, либо копает что-то, забыв обо всем, режет кусты или подвязывает нарциссы.

— Я люблю свою работу. Все время на воздухе. И после такой работы у меня еще остается много сил, и я пишу статьи и рассказы об уходе за садом, за цветами.

— А у вас есть какое-то образование?

— Нет, я кончил университет по специальности греческая и римская литература. Мог бы преподавать греческий и латинский в школе. Но, во-первых, там мало мест, а во-вторых, я зарабатываю здесь не меньше. И это приносит мне радость. Плохо, что нет дополнительных рабочих. Удивительная наша система, капиталистическая. Они платят массе людей за то, что они ничего не делают. Безработные! А ведь они могли бы за те же деньги украшать сады, страну. Но против этого выступают предприниматели и, что самое удивительное, профсоюзы. Наш пролетариат почему-то оказался самым консервативным…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Мы как деревья»

Куда летит эта оторвавшаяся от Земли планета под названием Америка? Что ждет впереди ее одинокий экипаж, полный страстей, стремления к счастью, поисков самого себя? Каждое утро я думал об этом, когда вел свою машину через опустевшие в восемь утра улицы Буффало. В машине у меня всегда включена музыка. Это «Эф-Эм-радио». Я делал ее обычно громкой, и все внутри машины трепетало от слов любви или наслаждения или тоски по уходящему счастью. Слова и музыка были такие искренние. Кто сказал, что Америка живет только умом, головой, расчетом, деньгами? А может, так же как и в моей стране, в Америке люди тоже живут сердцем, душой, если можно так выразиться?

Вы, наверно, замечали, у нас в Москве у американских туристов, особенно молодых, странный какой-то отсутствующий (или, наоборот, слишком открытый, что ли) взгляд, какие-то блестящие, как у диких зверьков, глаза. Этот же взгляд через покрывало всегдашней дежурной улыбки и здесь повсюду. Простая душа — Вася-пограничник, один из тех ребят, которые несут охрану здания АПН, в домике которого я останавливался иногда на ночлег в Вашингтоне, объяснял это просто: «Они же здесь, Игорь Алексеевич, почти все сумасшедшие. Они даже сами говорят, когда спросишь их о каком-нибудь странном человеке: „О Вася, не обращай внимания, ведь мы все здесь „крези“. А вы знаете, что значит по-английски „крези“? Крези как раз и значит „сумасшедший“!“».

И действительно, американцы любят так говорить и даже гордятся этим, гордятся, что делают колоссальное количество мелких (а иногда и крупных) ошибок, которые потом они исправляют (а иногда и нет). Эти активные, энергичные и в то же время иронизирующие над собой люди потому и смеются так легко, что уверены: на самом-то деле именно они — самые умные, талантливые, самые-самые… И запас их уверенности в этом так велик, что они с удовольствием смеются над собой.