Игорь Зотиков - Пикник на Аппалачской тропе

• Название: Пикник на Аппалачской тропе
• Автор: Игорь Зотиков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1989
• ISBN: 5-265-00554-4

В непринужденной, доверительной форме автор — почетный полярник, доктор географических наук — рассказывает о своих удивительных и неожиданных встречах с простыми людьми США — учеными, фермерами, мелкими предпринимателями. Книга пронизана стремлением понять сущность американцев, их идеалы, жизненные стимулы, своеобразные взгляды на жизнь и труд.

В книге использованы рисунки автора, сделанные им во время работы в США.

---

А мысли летели дальше, и я с грустью думал, как много на эти деньги можно было бы сделать, но не сделано, потому что и у нас многие не воспринимали международное сотрудничество СССР и США в Антарктиде в контексте Дика Камеруна. И выделенные американцами средства порой не использовались из-за боязни, что с помощью их другая сторона хочет получить какие-то скрытые односторонние преимущества.

К концу дня я посетил мой любимый департамент на улице «Д», но там уже многое изменилось с тех пор, как я там был последний раз. В кабинетах начальников были новые люди, сменялись и девушки-секретарши. В кресле Дика Камеруна в его таком знакомом мне маленьком кабинетике с огромной школьной доской, исписанной мелками различных цветов, сидела молодая незнакомая мне женщина. Я вошел в кабинет, представился. Она застенчиво назвала себя. Сказала, что недавно защитила диссертацию, что по образованию физик, никогда не была ни в Арктике, ни тем более в Антарктиде, но очень хочет побывать, тем более что это и для работы необходимо.

— Рада познакомиться с вами, рада помочь в сотрудничестве, — сказала она, улыбаясь на прощание.

Удивительно, как у всех стран одинаковы проблемы. Вот и у нас, в СССР, ситуация аналогична. Почти двадцать лет мы потратили на разработку методов глубокого бурения льда, и миллионы и миллионы рублей потрачены на Это. И вот пошло наконец. У нас есть самая глубокая скважина в Антарктиде, из которой мы извлекли самый старый по возрасту лед.

Информация, которую можно из обработки его получить, бесценна. Можно восстановить, как менялся климат вплоть до 150 тысяч лет назад. Но оказалось, что денег, людей и оборудования у нас нет для обработки такого керна. И отдаем мы его бесплатно французам, которые везут его в свою лабораторию ледников в Гренобле и получают потрясающие данные. Ну а мы здесь при чем? Французы ставят на своих научных статьях фамилии тех, кто организовывал передачу им ледяных кернов со станции Восток.

Конечно, надо бы и нам обсудить проблемы, связанные с тем, почему мы тратим все силы на получение научного «сырья» и потом отдаем все это за границу.

Путешествие в Техас и на берег Тихого океана

Даллас — город глухих заборов. Рассказ о кошках Ратфордов. Трудности роста персональных ЭВМ. Гараж-сейл в доме друга. Боб Кримелл. Переезд в Сиэтл и посещение острова индейцев. Борьба Чарли с южноамериканскими диктаторами. Новая кока-кола не оправдала себя. Садовник…

На другой день рано утром я уже летел на юг, в город Даллас, чтобы провести два дня в гостях у профессора Роберта Ратфорда. Ратфорд много лет работал на шельфовом леднике Росса. Сейчас он президент университета штата Техас в Далласе.

Мой визит в Даллас только наполовину деловой: Боб (как зовут Ратфорда все, кто его давно знает) хотел бы, чтобы я прочитал лекцию по новейшим результатам исследований на леднике Росса для геологов его университета. Лекция, обсуждение ее, осмотр университета займут один полный рабочий день. Ну а следующие два дня — субботу и воскресенье — я проведу в доме Боба и его жены Мардж. Ведь я знаю их почти десять лет с того момента, когда впервые поехал на ледник Росса и по дороге остановился в их доме в городе Линкольне, в штате Небраска.

Боб — высокий, костистый, стройный мужчина, прекрасный пловец, участник различных соревнований по плаванию, где он выступал в качестве судьи. Неудивительно, что и трое его детей — куколка Барбара и двое старших сыновей — типичные американские мальчики Грег и Крис — тоже занимались плаванием, и не безрезультатно. Все шкафы и полки в комнатах Ратфордов были заставлены рядами призов и наград, полученных ими в различных соревнованиях по плаванию.

Через час я был уже в большом двухэтажном доме Ратфордов. Боб был уже дома и ждал меня, чтобы поехать перекусить куда-нибудь в город.

Решили поехать в какой-нибудь маленький местный ресторанчик и полакомиться жаренным на углях мясом. И тут я узнал интересную вещь о Далласе. Оказалось, что весь Даллас состоит из микрорайонов, в которых жители проголосовали за то, чтобы в одних микрорайонах продавалось в магазинах, ресторанах и кафе спиртное, а в других, по желанию жителей, не продавалось даже пиво. Такие районы называются сухими, и их в Далласе много. Мы долго искали «мокрый» район и наконец нашли. К пиву купили техасские блюда: острую жареную куриную колбасу и жаренные на углях говяжьи ребрышки.

Чувствуется, что Боб и Мардж влюблены в Техас. Пока мы колесили по городу, Боб рассказывал:

— Каждый штат и почти каждый город Америки имеют свой символ: цветок и птицу. Так вот, птица современного Далласа, Игор, — это башенный кран для строительства зданий. Посмотри — офисы, дома, огромные, блестящие снаружи корпуса заводов растут как грибы.

Ну а мне Даллас показался почему-то очень похожим на наши города Северного Кавказа или Средней Азии, в которых почему-то то тут, то там стоят во множестве новенькие или еще строящиеся кубы огромных, блестящих зданий и шикарных вилл. И всюду горы вывороченного грунта — галька, щебенка. А кругом — краны, краны и гудящие бульдозеры. А между ними — не застроенные еще пустыри, одинокие подсолнухи и белые акации вдоль дороги. Огромные, открытые, прокаленные солнцем пространства. А потом вдруг — высохшие, в рост человека, глухие частоколы заборов. Боб сказал, что он до сих пор не может привыкнуть к этим заборам. А мне они так напомнили заборы — стены дворов в Средней Азии и на Кавказе. И вдруг я понял, зачем их строят на юге: ведь здесь большая часть жизни проходит на дворе, на улице. И женщины выходят почти совсем раздетые, и мужчины тоже. Двор в таких, очень южных местах — почти как спальня, и, конечно, он должен быть наглухо отгорожен от посторонних глаз высоким, без единой щелки, забором. Вот и у самого Боба дом огорожен высоким глухим забором, и это так приятно, когда ты сам внутри, в закрытом со всех сторон дворике, да еще с бассейном.

Кругом много красивых цветущих белыми, красными и розовыми цветами деревьев. Боб говорит, что это деревья Техаса. У них удивительный светлый-светлый гладкий ствол, похожий на ствол эвкалипта. Слои коры все время отшелушиваются и падают на землю. А листва, по-видимому, совсем не густая. Светлые, желтовато-зеленоватые стволы и ветви прослеживаются почти до верха. А из ветвей трели. Соловей? Нет. Птица эта, которая поет как соловей, только чуть грубее, называется «кардинал». Она ростом со скворца и красная.

Вечером, когда спадает жара, вся семья опять на улице.

Сад освещен люминесцентными лампами, кругом — стрекочут цикады. Но вдруг, прерывая все, раздается трель какой-то птицы. Потом опять, опять… Я спросил, что это за птица, Мардж засмеялась и проводила меня к люминесцентному фонарю.

— Смотри, — сказала она. Через несколько секунд опять раздался треск, и вокруг светящейся трубки пролетели искры и молнии. — Эта трубка автоматически убивает разрядами бабочек и мошек, летящих на огонь.

А хозяин в это время был занят кошками.

У Ратфорда три кошки — одна слепая. Но у всех нет когтей на передних лапах. Многим кошкам делают хозяева здесь такую операцию.

Удивительно наблюдать, как Боб — очень занятый и серьезный человек — заботится о своих животных. Черная кошка ослепла год назад — попала под машину и, по-видимому, повредила зрительные нервы. Каждое утро в шесть утра Боб выносит ее в сад, где она одиноко бродит. А вечером он осторожно приносит ее обратно в дом, дает ей пищу… Вторая кошка — белая, наоборот, страшно активная, вся покрыта шрамами от драк. Целый час ножницами и пинцетом он снимал швы с одной из ее ран, ругая ветеринаров, которые зашивали рану белыми нитками. «Это на белой-то кошке!» — все время возмущался он.

Вечером я сидел за столиком на улице, у бассейна. Тепло. Белая кошка что-то ищет в траве. Боб говорит, что она ищет огромную лягушку, с которой они — старые и хорошие друзья.

Снова дневник.

23 июня, воскресенье. Пишу в самолете. Теперь уже «Боинг-767» компании «Дельта» несет меня в самый северо-западный угол США.

В журнале, который дала стюардесса, прочитал, что за последние пять лет продажа персональных компьютеров увеличилась в четыре раза, но в последние несколько месяцев их перестали покупать, и многие считают, что дело не только в цикличности рынка. Дело в том, что эти машины, несмотря на широкую рекламу, оказались не в состоянии решить те задачи, которые от них ожидали. Кроме того, оказалось, что большинство из них не может обмениваться информацией друг с другом.

Поэтому для многих компьютеры оказались страшно дорогими, блестящими, сверкающими стеклянными экранами, собирателями пыли. Когда специальная комиссия обследовала, что делается с компьютерами, купленными год назад, она нашла, что большинство из них стоят в углах без дела или используются там, где проще было бы обойтись без них. Идея получения и обработки максимального числа данных для принятия самого верного решения — так же из-за несовершенства технологии — часто приводит к хаосу. Кроме того, многие ожидают новую систему «Сиерра», которая появится только в конце года. Поэтому мэр города Сан-Франциско — женщина — первая из мэров больших городов, запретила тратить деньги на компьютеры, которые до этого старался купить каждый, у кого были деньги. Ведь расследование показало, что появилась боязнь машин, потому что трудно ими управлять, они плохо связаны друг с другом. Многие разорились, потому что накупили машин, которые несовместимы друг с другом.