Владимир Набоков - Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона

• Название: Из переписки Владимира Набокова и Эдмонда Уилсона
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: Иностранная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010

---

5. Он не был курильщиком, ибо в противном случае пустая коробка из-под сигарет «Риджент», где хранились рисунки, содержала бы в себе несколько крошек табаку — в том случае, если бы он пользовался ее содержимым раньше; в действительности же она просто попалась ему на глаза и он ею воспользовался. [На полях: Логика железная]

6. Не исключаю, что рядом с ним была женщина. Она передала ему ножницы, чтобы вырезать из оберточной сигаретной бумаги экземпляр Vino gravis.[97] Ножницы были маленькие и острые, поскольку была предпринята попытка — впрочем, неудачная — вырезать одну из ночных бабочек на бумажной салфетке.

7. На крышке коробки от сигарет видны едва заметные следы помады.

8. Когда он начал рисовать, он еще не приступил к еде, поскольку первое чешуекрылое (pseudo luna) было нарисовано на бумажной салфетке, когда та была еще сложена.

9. Он не был живописцем, но, может статься, был писателем; впрочем, наличие шариковой ручки ничего еще не доказывает: он вполне мог одолжить ее у находившейся рядом женщины.

10. Все могло начаться с самой обыкновенной завитушки, однако дальнейший процесс носил характер вполне сознательный.

11. В целом изображенные им ночные бабочки напоминают cherteniat diablotins.[98]

12. У него создалось впечатление, что тельце ночной бабочки — это всего лишь брюшко; он разъял его сверху донизу, что, возможно, означает, что желудку он доверяет больше, чем сердцу; он счел бы, что уместно объяснить то или иное свое действие причинами материальными, а не сентиментальными.

13. Беседу поддерживала женщина.

Вот и все, дорогой Ватсон. С нетерпением жду встречи с тобой! Твоя книга{141} вызвала среди моих литературных друзей настоящую «сенсацию». Меня одинаково мало привлекают и «пахучие дыни» Мэрион Блум, и bonnes grosses joues[99] Альбертины; зато я с радостью последую за Родольфом («Avançons! Du courage!»),[100] когда тот ведет Эмму в заросли папоротника к ее лучезарному концу. Я хочу сказать, что только в этом, чисто физиологическом смысле я критиковал prouesses[101] твоего героя.

С любовью.

Твой

В.

__________________________
Шарж Дэвида Левина

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд 24–58

25 мая 1946

Дорогой мой Эдмунд,

Что же это — надеялся, что ты залетишь в Бостон, а тебя все нет да нет… Когда же мы увидимся?

Я кончил роман. Перечитал и частично переписал главы, которые ты видел, еще пара недель уйдет на устранение всего лишнего. На книгу я потратил четыре года и сейчас перевожу дух, а рядом лежит мой розовый и пухлый новорожденный. Я, помнится, говорил тебе, что первую часть (с твоими исключительно полезными замечаниями) мне прислали обратно из «Даблдей». Теперь собираюсь отправить им весь машинописный текст и посмотреть, что они скажут. Не знаю, удалась ли эта вещь, но она во всяком случае честна, то есть соответствует, насколько это в силах человеческих, тому образу, который я в себе вынашивал. Очень надеюсь, что «Даблдей» или кто-то еще купит ее — денег чертовски не хватает: собственно, по этой причине не могу позволить себе отправиться в столь необходимый мне отпуск. Но я рад, что наваждение и бремя исчезли. Это также означает, что теперь я смогу что-нибудь написать для «Нью-Йоркера» (который все это время терпеливо сносил мою бездеятельность). <…>

Как дела? Что происходит? Твоя рецензия на Троцкого{142} мне понравилась, хотя, боюсь, далеко не все знают разницу между «думой» и «Думой». <…>

«Себастьян», благодаря твоим безудержным похвалам, пользуется в Англии успехом.{143} Я открыл новую бабочку среди тех, что были присланы мне из Оксфорда и собраны на Каймановых островах.

Напиши мне.

Всецело твой

В.

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд 24–58

21 июня 1946

Дорогой Кролик,

мне бы ужасно хотелось посмотреть, как ты подъезжаешь, сидя очень прямо, в допотопном автомобиле. Спасибо за приглашение на Кейп-Код. Отослал роман в «Даблдей». Называется он (предварительно) «Solus Rex» (черный король — один) — термин из шахматной задачи. Спасибо, что подготовил их к шоку. Насколько я помню, ты говорил о романе и с Тейтом тоже? Вопрос: могу я послать второй экземпляр в «Холт», не дождавшись ответа из «Даблдей»? В литературных кругах это bien vu?[102] Или не принято? Моими книгами занимаются мелкие агенты, и я в подобных вещах мало что смыслю.

Найдя у себя: 1) неизлечимую болезнь сердца, 2) язву, 3) рак пищевода и 4) камни во всем организме, — я лег во вполне приличную клинику на тщательное обследование. Врач (профессор Зигфрид Таннхойзер) счел, что нахожусь я в приличной форме, но страдаю от острого нервного истощения, вызванного сочетанием энтомологии, Уэллсли и романа, и порекомендовал взять двухмесячный отпуск. Поэтому мы сняли коттедж в Нью-Гэмпшире на озере Ньюфаунд и едем туда в середине следующей недели. Уикс заплатил мне аванс.

Настроен я крайне антибритански. Посоветуй Дмитрию какие-нибудь хорошие книжки.

Твой

В.

Лафлин спрашивает, каково будущее «Трех русских поэтов»? Он, вероятно, распродал тираж, да и срок, который я ему назначил, подошел к концу. Каковы планы относительно нашей книги в «Даблдей»? Я сделаю, как ты скажешь. Если до выхода нашего тома в «Даблдей» есть еще полтора-два года, Лафлин может захотеть переиздать «Трех поэтов».

__________________________

8 Крейджи-сёркл

Кембридж 38, Масс.

Керкленд, 24–58

18 июля 1946

Дорогой Кролик,

«прихожу в себя» (от того, что было, по существу, нервным срывом) в Нью-Гэмпшире. Место чудовищное (шоссе, лавочники, bourgeois en goguette,[103] объявления вроде: «Нееврейская клиентура» — в одном из таких местечек я устроил скандал), но мы заплатили вперед и уехать до 18 августа все равно не можем. Из Нью-Гэмпшира на месяц отправимся в Уэллсли.

«Даблдей» еще не ответил. Не думаю, чтобы им пригодился мой роман, и, как только они пришлют обратно рукопись, я перешлю ее тебе, а второй экземпляр — «Холту».

Как всегда, очень хочу тебя видеть.

Твой В.

__________________________

13 сентября 1946

Дорогой Кролик,

спасибо за твое милое письмецо. Я снова вполне здоров — здоровее некуда. Чуть не забыл: если тебя будут обвинять в сочинении аморальных книг, пожалуйста, сошлись на следующие издания:

«Интерлюдия на острове». «Ридерз Дайджест», сентябрь 1946, глава 25, с. 123.

«Там, где дуют сильные ветры». «Интернешнл дайджест», сентябрь 1946, глава 3, с. 95.

Вот где настоящая непристойность. Пусть твои адвокаты предъявят эти книги в суде. В «Интерлюдии» рассказывается про моряков, которые разглядывают в телескоп принимающих душ медсестер; весь смысл истории — в родинке на правой ягодице одной из девиц. «Сильные ветры» — в основном про то, как совокупляются эскимосы (см. с. 106–107), a их дети «воспроизводят действия родителей, которые хихикают, радуясь способностям своих отпрысков». На 108-й странице иллюстрация: двое малышей пытаются совокупляться, а их родители «хихикают». Подобные «дайджесты» с удовольствием читают во всех школах. Быть может, эти два примера тебе пригодятся.

Очень хочу тебя видеть. Я — в Музее с 9 до 12 утра в понедельник, среду и пятницу. Было бы замечательно, если б ты приехал во вторник, или в четверг, или в субботу.

Лафлин хочет переиздать моих «Трех поэтов», но заодно — обеспечить себе «гарантии» на пять лет. Я их ему предоставлю, если ты уверен, что нам не понадобится этот материал для нашей книги в «Даблдей» до 1951 года. Поскольку Лафлин вскоре собирается в Европу, не мог бы ты черкнуть мне по этому поводу пару строк?

Я написал в «Даблдей» (Бредбери), чтобы они поторопились: мой роман они читают с мая, должны были выучить его наизусть. Всей рукописи ты еще не видел, а мне очень хочется, чтобы ты ее прочел. На днях был в Нью-Йорке и видел Романа [Якобсона. — А. Л.]; мы загорали у него на крыше, а потом я играл в шахматы с Яновским.{144}

Перечитываю Толстого и Достоевского. Последний — третьестепенный автор, и слава его для меня непостижима.

Крепко жму твою руку.

В.

__________________________

Между 13 и 30 сентября 1946

Дорогой Кролик,

вчера меня посетил Маккормик.{145} Романы о «диктаторах», сказал он, сегодня не востребованы. Читатель предпочитает «эскапистскую» литературу, а стало быть, мой роман «не ко времени». Тем не менее его интересовало, не хочу ли я подписать контракт, такой же, как у некоего Стоуна (определенная сумма в год, на которую писатель живет, пока пишет). Ты ведь знаешь, как я устал от тяжкого и неблагодарного преподавательского труда, а вернее, от неспособности совмещать преподавание с сочинительством. Поэтому я сказал, что принять такое предложение буду рад. Он спросил, сколько я получаю в Уэллсли (3000), и я ответил (3000). Поскольку расстаться с Уэллсли означает расстаться со всеми надеждами получить звание «ассоциативного» профессора и пр., сумма, которую я запрошу, будет, разумеется, несколько больше. Мы заговорили о возможном переиздании «Книги бабочек» Холланда, которую они в свое время выпустили (последнее издание 1931 года). Маккормик спросил, что я пишу или собираюсь писать, но я затруднился объяснить ему tout de go,[104] что собой представляет новый роман, который я задумал, и написал ему об этом только сегодня, да и то в общих чертах.