Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)

• Название: Мужчина в полный рост (A Man in Full)
• Автор: Вулф Том
• Издательство: Амфора
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00141-6

Роман Тома Вулфа «Мужчина в полный рост» — книга, в которой присутствует множество смысловых плоскостей, показано множество разных характеров. В «такую же эру, как наша», т. е. в конце двадцатого века, когда «деньги решают все», Вулф показывает, насколько относительно подобное утверждение. Чарли Крокер, шестидесятилетний магнат, один из крупнейших в Атланте застройщиков, внезапно попадает в тяжелую ситуацию из которой, кажется, нет никакого выхода: он должен либо лишиться всего имущества, либо пойти на сделку со своей совестью и утратить уважение старых друзей…

Пожалуй, «Мужчина в полный рост» — самое замечательное событие в современной художественной литературе США. Этот роман представляет собой сагу об исключительно богатом человеке, который стремительно катится вниз.

Sundy Times

С присущим ему остроумием Том Вулф высвечивает самые темные стороны Америки и рассказывает нам о нравственных принципах современной жизни.

Daily Mail

---

— Пять-Ноль, сдай назад — я вставлю сюда эту штуку! Надо расширить проход!

— Не, брата…

Узкие глаза из черной дыры смотрели с горьким отчаянием, но гаваец все-таки подался назад. Конрад вставил трубу в отверстие, решив использовать ее как рычаг. Саму стену он, конечно, не сдвинул, но бетон по краям осыпался и дыра стала шире.

— Так, Пять-Ноль, теперь попробуем! Просовывай голову!

Сначала ответа не было… потом показалось испуганное лицо. Пять-Ноль был весь в грязи. Кожа, волосы, усы — сплошные разводы и комки грязи. Глаза как два обезумевших зверька, застрявших в глине. Хватая воздух ртом, гаваец просунул голову в дыру.

— Отлично, теперь дальше!

Хрипя и отдуваясь, Пять-Ноль попытался протиснуть плечи. И застрял, как и Конрад до него.

— Брата… брата… — задыхаясь, он вцепился в Конрада умоляющим взглядом.

— Работай ногами, Пять-Ноль! Толкайся! Упирайся и толкайся! Я тоже так делал! Сейчас получится!

Несколько отчаянных рывков, и Пять-Ноль смог вытащить руки.

— Толкайся! Еще! Еще!

Проволочная сетка впилась ему в спину, но Пять-Ноль наконец выбрался и тут же упал, задыхаясь, на покатый бетонный пол. На спине остались глубокие царапины, потеки крови…

Где-то рядом громко тарахтел мотор со сломанным глушителем. Крики и зов на помощь не умолкали. Земля опять задрожала, раздался грохот. Тонны стен, лестничных пролетов, конструкций обрушились за их спинами — прямо в трещину, по которой они только что ползли. Стена покосилась еще сильнее. Потолок с жутким скрежетом накренился. Лаза, откуда только что выбрался Пять-Ноль, больше не было.

— Вставай, Пять-Ноль! Пошли! Пошли отсюда!

В этот миг Конрад понял ясно, как никогда — это дело рук Зевса.

Гаваец перевернулся набок. В лунном свете его голый торс блестел от пота, крови и грязи. Он открыл рот, но так ничего и не сказал, только тяжело дышал и смотрел снизу вверх на Конрада. Конрад взял его за руку и помог сперва сеть, потом встать.

— Держись за мое плечо!

Пять-Ноль так и сделал, и Конрад потащил его по наклонному полу. Поддерживая, помог гавайцу пробраться сквозь клиновидный пролом. Кровь со спины Пять-Ноль текла ему на руку. Оба были в грязи, почти голые, в одних штанах, измазанных жидкой глиной. Пять-Ноль совсем обессилел.

Они выбрались на тюремный двор. Конрад шатался под тяжестью Пять-Ноль, и в конце концов гаваец рухнул на землю. «Нет! Она опять зашатается!» — подумал Конрад, но вслух не сказал. Пять-Ноль как-то неловко осел — полусидя, полулежа — и тяжело задышал.

На юге, над Плезантоном, светила почти полная луна. Небо будто взорвалось звездами. Звезды! Конрад не видел неба с тех пор, как попал в Санта-Риту. Зевсовы звезды! Это стало вдруг ясно, как никогда.

Мотор тарахтел еще громче. Футах в тридцати на утоптанной земле двора стояло небольшое здание, то ли ангар, то ли сарай. Из окон лился слабый свет. Тарахтел аварийный генератор. Рядом с ангаром зажглись два ярких луча и заметались по двору — охранники с фонарями. Издалека, видимо из Плезантона, слышались вой полицейских сирен и сигналы пожарных. Конрад посмотрел туда, откуда они только что вышли. Все западное крыло лежало в развалинах, расколотое надвое. Одна половина крыши со стеклянным окном осыпалась, другая сильно накренилась. В лунном свете Конрад увидел невысокий длинный холм, выросший у разрушенного здания. Низенький, но отчетливый, три-четыре фута в высоту. Холм пробился прямо под зданием, под блоком D, и протянулся с севера на юг. Конрад посмотрел в другую сторону. Огромная долина Ливермор вдруг показалась ему такой привольной и мирной. Конрад повернулся к пятьсот восьмидесятому шоссе. Скоростная трасса будто исчезла — ни одного фонаря. Видимо, электричество отключилось по всей округе. На тюремном дворе появились новые огни — фонари полицейских — и запрыгали туда-сюда. Охранники громко перекрикивались.

— Я направда… направда плохо… брата… — сказал Пять-Ноль, не поднимая головы.

— Ничего, погоди немного.

Один из фонариков, раскачиваясь из стороны в сторону, направился к ним. Луч ударил прямо в лицо. Такой яркий, что Конрад прикрыл ладонью глаза. Даже силуэт охранника разглядеть было невозможно.

— Откуда? Из какого блока? — Оклендский говор, говор деревенского парня из-под Ливермора.

— Оттуда! — Конрад показал на разрушенное здание. — Блок Дэ.

— Так… быстро за мной, — сказал голос. — Всем приказано собраться в ремонтном ангаре.

Пять-Ноль даже не шевельнулся. В ярком свете фонарика казалось, что еле сидящий на земле полуголый гаваец, с ног до головы измазанный грязью и кровью, сейчас умрет. Голова его бессильно свесилась на грудь, чуть-чуть приподнимаясь в такт тяжелому дыханию.

— Вставай, — велел охранник с фонариком, правда, не очень строго.

— Ему нужен врач, — пояснил Конрад.

— Ясное дело, мы…

— Э, Леон! — закричали от ангара. — Где ты там?

— Тут! — отозвался охранник с фонариком. — У меня двое заключенных!

— Бросай их на хрен! Быстро сюда! Беги в восточное крыло!

Луч фонарика еще раз обшарил Пять-Ноль и уперся прямо в лицо Конраду.

— Ждите меня здесь, понятно? Я сейчас вернусь. И чтоб, бля, ни шагу. Сунетесь за ограду — стреляют без предупреждения, найду где-нибудь, кроме ангара — будете в усрачке!

И потрусил к восточному крылу. Пять-Ноль медленно поднял голову, поддерживая подбородок рукой, и посмотрел на Конрада.

— Конрад… брата… — Он все еще тяжело дышал. — Валий на хырен… валий…

— Что?

— Беги, брата! Тикай! Эди хымыри собирай заключеннай в аг-гар, типтак, кучей — в темнота… Ротто-аббалы, они будут тебя убить, бра! Моккай-чай-мертвяк!

Конрад слушал, как тарахтит генератор. Вопли, крики… Параболы света — лучи фонариков — метались по двору. Он сел на корточки рядом с гавайцем.

— Да, я свалю, Пять-Ноль, но не потому, что боюсь Ротто или этих… — Он досадливо махнул рукой. — Ты знаешь, кто это сделал? — И запнулся. Так и остался сидеть на корточках с полуоткрытым ртом. Хатнику бесполезно говорить о Зевсе. Пять-Ноль верит только в сиюминутные материальные причины-следствия.

— Хошь сказать, эдод хымырь, о котором ты раньше говорил?

— Да.

— Гарантайшь? — «Гарантируешь?» — Тада скажи эдому хымырю, пусть принесет хамб'багер с горчисой и пиво. Я больше ходить не могу. Направда.

«Эдод хымырь», — улыбнулся Конрад, и вдруг его обожгло — книга! Слова Эпиктета! Его компас, соль его жизни — пропала! Он оглянулся на развалины западного крыла, прикидывая, нельзя ли как-нибудь туда вернуться, — но путь отрезан… А ведь «Стоики» гораздо больше, чем книга! Это… живая ткань его души… послание Зевса! Безутешный Конрад уставился в темноту долины Ливермор.

— Куку, бра? — У гавайца это означало «Что случилось?».

— Моя книга пропала, Пять-Ноль.

— Кынига об эдом хымыре?

Мрачно:

— Да.

— Я смодал, — «я видел», — ты эду кынигу читать по максусу. Должен заучить наизуйсь!

Конрад уныло покачал головой:

— Пять-Ноль, конечно, я хочу свалить. Но куда мне идти? Что делать? Посмотри на меня. Я босиком, почти голый. И весь в грязи.

— Конрад, поработай голова! — терпеливо, словно умственно отсталому, сказал гаваец.

— Поработать головой?

— А как ты хотей бежать, бра — в обоне и клапах из Санта-Риты? — «В тюремной робе и резиновых шлепанцах из Санта-Риты?» — Байда, бра! Эдо единст-ная ночь на всю жиз-зь, когда можно бежай по улиса в чем мама родила, грязный, типтак, и никто не думат, что ты самашеший. Не, не! Окиленцы, те ска-жуй: «Беднай хаый парин! Жыертва землетрясен! Мы ему будем помогать». Гарантаю, бра. Гарантаю-балбараю. Сам поработай голова. Валий, бра. Автостоп, типтак. Окиленцы, те тебе помогать.

— Но ведь охрана будет стрелять, если подойдешь к ограде!

— Байда! У них нет так много охрана. Они тебя пугай, бра. Свистяют, типтак. Валий.

Сидя на корточках, Конрад заглянул гавайцу в лицо.

— А ты?

Пять-Ноль слабо улыбнулся.

— Я с ними договорить. Я всегда с ними договорить.

Конрад встал и протянул руку своему хатнику.

— Пожелай мне удачи.

Пять-Ноль взял его руку обеими ладонями и, глядя Конраду в глаза, крепко сжал. На плоском перемазанном лице играли лунные блики. Взгляд затуманился, и гаваец моргнул.

— Ты мой брата, Конрад. Ты мне жизнь спас. А теперь — валий! Бежи! На хырен эдих долбаных аббалов, эду сраный дыру!

Конрад выпрямился и посмотрел в темноту. Генератор продолжал грохотать, лучи фонариков метались по двору, темные фигурки суетились у ангара, бежали к автостоянке; с юга, из Плезантона, слышался вой сирен… И все-таки над долиной Ливермор стояла глубокая тишина. Землетрясение разом погасило россыпь огней, освещавших ночные улицы и дороги. Вернуло былое величие луне, звездам, земле под ногами. Пошатнулось само основание мира… и его дрожь все еще отдавалась в костях переживших толчок людей. Новый холм вырос прямо под Санта-Ритой, у которой больше не было западного крыла. Конрада опять накрыла волна страха и безысходности. «Этой ночью порвалась последняя связь с прошлым, — подумал он. — Такова воля Зевса, все мы в его руках». Конрад в последний раз улыбнулся Пять-Ноль, помахал ему и побежал вдоль нового холма прочь от развалин.