Алексей Щербаков - Журналисты не отдыхают

• Название: Журналисты не отдыхают
• Автор: Алексей Щербаков
• Жанр: Альтернативная история

Циничный и беспринципный раздолбай-журналист оказывается в апреле 1917 года в Петрограде. Он не собирается спасать Россию. Но журналисты не отдыхают. Остается ввязаться в игру…

---

Правда, они явно играли в какие-то игры. А что? Османская империя — страна с вековой историей. И ведь когда турки захватили Константинополь, то большинство представителей византийской элиты предпочли принять ислам и служить новым господам. А уж византийская дипломатия — это просто высший класс! Там такие интриги заворачивались… Так что традиции остались. Вот вспомним Крымскую войну. Она началась как русско-турецкая — и наши туркам неплохо вломили. Но потом ввязались европейцы, и русские проиграли. Но вот кто получил в результате больше всего выгод? Англичане и французы, положившие под Севастополем тысячи солдат и угробившие на войну огромные средства? Или турки, которые добились запрета существования Российского ВМФ на Черном море? Вот и решайте — кто в этой игре был дураком.

Вот и здесь турки явно играли в какие-то игры. Я догадывался, в какие, но этот мир уже очень отличался от моего, так что выводы я делать опасался.

А что касается продотрядов, то в них косяком поперли офицеры и ударники.[55] Одни из них мечтали «усмирить возомнившее о себе быдло», другие просто не видели для себя перспектив, кроме того, чтобы ещё повоевать.

Эти ребята начали наводить порядок.

* * *

Фрол сидел за столом и думал тяжкую думу. Дело было плохо. В Никифоровку, что пятнадцати верстах, пришел отряд офицеров. Там пожгли помещика и разделили землю. Так вот, этот отряд повесил троих самых активных, потом прошелся по дворам и выгреб всё, что было можно. Деньги, правда, за зерно дали. Но кому нужны эти фантики? Интересно, что кулаков-то не тронули. Наверно, они откупились.[56]

И вот что теперь делать? Отряд шел в сторону Шапок. Защищаться — так в деревне было очень мало оружия, и ещё меньше патронов. Бой не выдержать. Висеть в петле старший унтер-офицер тоже не хотел. Конечно, можно и сбежать. Но Фрол понимал — в этом случае он в свою деревню просто не посмеет возвратиться. Ведь у каждого односельчанина будет до конца жизни стоять в глазах вопрос: ты, дескать нас подначил, а где был, когда пришлось за это отвечать?

И тут грохнула входная дверь. Вошел кряжистый человек в солдатской папахе и шинели. На плече он имел драгунский карабин, на поясе — деревянную кобуру «Маузера».

Человек, как положено, снял шапку и перекрестился на образа.

— Здорово живешь, Фрол Михайлович! Не узнаешь меня? Ну, это понятно. Я в другом батальоне служил, но тебя-то на митингах видел. Матвей Герасимов меня зовут. Тут, слышно, у тебя плохое дело? ОфицерА идут?

— Это верно.

— А вот как ты смотришь, чтобы им хорошо врезать?

— Было бы чем…

— Люди есть? Об остальном не беспокойся. Мы, что надо, всё доставили. Пойдем на улицу, глянешь.

На улице имелось две телеги и одна бричка на которой стоял пулемет. Вокруг околачивалось человек пятнадцать людей, одного из которых Фрол сразу определил как офицера. Кроме того, был здоровенный человек в кожаной куртке с темным лицом и ещё один — с каким-то ящиков на треноге.

— Вот, пришли мы тебе на помощь. Двадцать винтовок, патроны к ним. Да, знаешь, где взять помещичью бричку?

Это Фрол знал. После убийства помещика усадьбу всё-таки разграбили. Но Фрол отследил, кто и что утащил. Так бричку они нашли быстро, как и коней для неё. Приехавшие ребята быстро перетащили на неё с телеги ещё один пулемет.

— Вот и отлично, — подал голос офицер. Так, говорите, отряд идет сюда с Никофоровки? Пусть идут. А предлагаю вот что…

Офицерский отряд двигался до размытой проселочной дороге. Их было около ста человек. Настроение в отряде было приподнятым. Тут были, в основном, корниловцы. Им очень нравилось, как они навели порядок и наказали деревенское хамьё. Впереди лежали Шапки, где не только умение разграбили, но и помещика убили. Это точно спускать нельзя. И тут из леска, до которого было саженей сто, раздались беспорядочные выстрелы. Пара офицеров свалилось, остальные быстро залегли и открыли ответный огонь.

Но вдруг на гребень холма, находившегося в тылу расположения отряда, выскочили две повозки. Они развернулись — и с них открылся шквальный пулеметный огонь. Офицеры оказались в очень скверном положении по ним стреляли спереди, им лупили в спину. И ведь укрыться было негде. Примерно треть бойцов было выбито в первые минуты. Потом… А потом офицеры стал бросать винтовки.

Проверка действий тачанок в боевых условиях состоялась. Теперь можно было приступить ко второй задаче.

Я допечатал статью и испытал чувство глубоко удовлетворения. Всё-таки, это был мой первый реальный бой. Я сидел вторым номером у Андрея Савелеьва на одной из тачанок. Конечно, вряд ли кто-то из офицеров мог что-то нам сделать, но всё-таки было страшновато. То есть, это я опасался, а мой реципиент-то был храбрее Наполеона, я чувствовал, что ему просто хочется кого-то замочить. Но вот именно в момент данного боестолкновения наши сознания как-то слились. Теперь мне было всё равно — винтовки там стреляют или пулемёты. Как мне сказал Андрей, «у тебя появился фронтовой кураж».

Но главным было, конечно, не то, что мы перестреляли какое-то количество офицеров и спасли деревню Шапки от военного суда. Главное то, что мы набрали пленных. А у нас имелся с собой фотограф. Так что всех, кто вопил на тему, «вы вонючее быдло» мы аккуратно засняли. А таких воплей было много. Ну вот не хотели представители интеллигенции признавать крестьян равными себе. Так что теперь мы это всё опубликовали в наших газетах с заголовками «Чернов примеряет народу столыпинский галстук».

* * *

В эшелонах с демобилизованными, идущими на Питер, было смутно. Там прочитали газеты, более-менее сорганизовались и собрали Совет.

— Ну, вот что? — Обратился большевик Кондрат Константинов к членам Совета, — доигрались ваши эсеры? Против народа идут!

Другие члены Совета тяжело вздохнули. В самом деле, крыть было нечем. Эсеры и в самом деле доигрались. Левая фракция поспешила заявить о выходе из партии, но от этого было не легче. В народе эсеров уже называли «черновские ублюдки».

Константинов продолжал:

— Итак, мы идём на Питер и устанавливаем свой порядок!

Трудно сказать, насколько в событиях тех дней посуетились большевики, а насколько они были следствиям творчества народных масс. Но с утра 17 октября на Царскосельский вокзал стали прибывать воинские эшелоны. Из них выгружались очень злые солдаты. Они строились в колонны и двигались по Гороховой улице. Юнкера попытались преградить им путь, но именно в это время почему-то начали подходить разнообразные корабли с Кронштадта, с них выгружались матросы, которые быстро захватывали ключевые городские точки. Тут на сцену вылез Военно-революционный комитет, в котором видели большевики, левые эсеры и анархисты. Большинство солдат питерского гарнизона поддержало ВРК. Мы ведь тут совсем ни при чем, правда ведь? В общем, восставшие массы без особых проблем заняли Мариинский дворец. Чернов, вот гад ведь, успел свалить. Фактически власть оказалась в руках большевиков.

Между тем я не тратил время даром. Я имел разговор со Сталиным.

— Иосиф Виссарионович, очевидно, что большинство чиновников не примет новую власть. И они будут всячески нам противодействовать. Включая саботаж.

— И что вы предлагаете?

— Я предлагаю использовать для их вразумления моих друзей-анархистов. В конце концов, мы не имеем к ВРК прямого отношения, вы можете потом меня как-нибудь наказать за самоуправство.

— Ну, да. Объявить вам партийное порицание. Но мысль вы высказали верну. Я не возражаю.

Я пригласил на дело ребят с Выборгской стороны. Они были только рады — поскольку понимали, что оказываются как-то в стороне. Наша редакционная машина и примкнувший к ней грузовик носилась по городу как бешеная. Мы наводили порядок. Так, из книг я помнил, что работники Государственного банка в той истории объявили забастовку. И потому возникла проблема с выплатой рабочим наличных. Но тут мы не церемонились — и ввалились в главный офис этой компании.

— Мы требуем ключи от сейфов.

— Мы не признаем вашу власть, — ответил какой-то седой чиновник.

Я нарочито не торопясь вытащил пистолет и выстрели поверх его головы.

— Господин, сколько тут нужно трупов, чтобы вы поняли — мы не шутим? Мы сейчас будем выводить по одному человеку и расстреливать во дворе.

— Это насилие!

— Да. И мы к вам его применим в полном объеме. Вам две минуты на размышление. Время пошло.

Честно говоря, я не был уверен, хватит ли у меня и у моих ребят духу убивать беззащитных людей, которые лично нам ничего плохого не сделали. Но вообще-то я многие жизненные ситуации выиграл за счет блефа. Вот и тут я изображал из себя более крутого, чем крутые яйца и более страшного, чем Змей Горыныч. И мой оппонент сломался раньше отмеренного срока. Он бросил на стол связку ключей.