Яна Розова - Ночь Нептуна

• Название: Ночь Нептуна
• Автор: Яна Розова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03259-1

У кого просить помощи, когда случается несчастье? Конечно, у лучшего друга. Красавица Вика, жена Роберта Каспаряна, владельца престижного отеля на черноморском берегу, так и поступила. И бывший следователь Павел Седов не смог отказать женщине, которую когда-то любил. Вика рассказала, что пропала дочь ее мужа, что он заплатил похитителям, но дочь не вернулась. Как выясняет Седов, уже не первый год, в одно и то же время летнего сезона, бесследно исчезают молодые девушки, и происходит это после любовного свидания на пляже отеля. Кое-кто считает, что здесь орудует маньяк…

---

— Спасибо, что заметили, как насыщена моя личная жизнь. Но мне самому другое интересно: почему ж вы раньше маньяка на пляже не искали? Третий год подряд девушки пропадают. В один и тот же день, похожие друг на друга. А ваши коллеги и ухом не ведут. Или заказа на маньяка не было?..

— Чего? — повернулся к Седову всем телом Лев Аркадьич. Его лоб избороздили морщины праведного гнева — явно наигранного.

Теперь уж Седов не сомневался в своих догадках:

— Кто-то хочет перекупить отель по дешевке, так? «Заря коммунизма» отремонтирован по высшему классу, пять лет считается самым лучшим местом на побережье, денег приносит — мама дорогая! Чего ж не отнять и не поделить? Репутация прежнего владельца только на пользу пойдет — можно будет привлекать клиентов слухами о номерах с привидениями.

— Что вы паясничаете, молодой человек? — с различимой ноткой ярости прорычал Лев Аркадьич. — Я хотел предложить вам свои соображения высказать, так сказать, помочь следствию, а вы тут разоблачать и клеймить пытаетесь?! Вы думайте, что вы несете! Мы и не таких тут на путь истинный наставляли.

— А меня уже в вашей Боровиковке наставили, — сообщил Паша. — Перелом ребра и лучевой кости. Мне, Лев Аркадьич, терять-то нечего. Я просто алкоголик и неудачник. А мы — алкоголики и неудачники — упрямые.

— Скорее, сумасшедшие, — ответил следователь, поднимаясь с песка.

В бильярдной Паша ощутил, что отель лишился чуть ли не половины своих посетителей. Из трех зеленых столов два были свободны, в баре пустовало около половины столиков, на маленьком танцполе никто не дрыгался.

Ивана тоже не было. Паша знал от Вики, что похороны Ираиды назначены на завтра и Лена вызвалась организовать церемонию. На эти цели Вика передала ей крупную сумму денег. Значит, Иван сейчас занят печальным делом. Думает ли он о похоронах собственной дочери? Скорее всего, именно эти мысли терзают его отцовскую душу.

Паша сыграл партию с одним профессионалом, сыграл другую — с другим. В первый раз он выиграл, а во второй — проиграл.

Он все думал о том, что надо позвонить Вике, а еще лучше подняться к ней в номер, но что-то его останавливало. Быть может, нежелание показаться навязчивым, а еще, может быть, опасение всколыхнуть в своей душе воспоминания, которые лучше было бы не будить. Он был обязан себе признаться, что Вика значит для него намного больше, чем это было бы правильно для них двоих, как для друзей. А она замужем — счастливо и удачно, он — почти женат, ведь он все равно поступит так, как хочет Яна.

Его мысли переключились на Яну. Их брак был предопределен и ощущался им с легкой тоской и в то же время со слабой надеждой. Он не хотел думать об этом, но все равно осознавал: Яна в его жизни олицетворяет надежду. Если сейчас он не попытается схватиться за спасительную соломинку, его план пролонгированного самоубийства осуществится. А последние десять дней показали ему, что в жизни есть не только воспоминания о своей неудаче, не только боль потери, не только тоска о погибшей по его вине женщине, но и… море. Он мог бы вернуться сюда через год вместе с Яной, и через два года, и через три. И через двадцать три года тоже — живой, счастливый, полный надежд и снова смотреть на море днем и ночью.

И если бы сейчас ему предложили сложнейшую нейрохирургическую операцию по удалению из его мозга тех, горящих воспоминаний, он бы уже умолял хирурга скорее начинать.

Второй причиной, удерживавшей Пашу от визита в номер супруги владельца отеля, было чувство вины. Как мог он поделиться своими мыслями с Кирой, с этой глупой умной белочкой? Теперь было поздно каяться. Все, что он мог сделать, — помочь оправдать Роберта перед законом и перед людьми.

Около полуночи Седов покинул бар и спустился к морю.

Вдалеке, на пляже рокеров, снова гремела музыка, пылали костры. Припомнив поговорку «Кот из дома — мыши в пляс», Паша понял, что на диком пляже по Роберту никто не печалился.

Седов снял кеды, связал их шнурки узелком и перекинул через плечо. Подвернул штаны, вошел в прохладную воду по щиколотки, побрел по берегу. Он смотрел на костры, иногда — на удивительно гладкое море и на небо, где звезды были как дырки в черном бархатном куполе.

Мимо первого костра он прошел, погрузившись в свои мысли, а вот навес, под которым хорошенькая блондиночка продавала пиво, словно бы притянул его к своим сокровищам. Купив пару бутылок, Паша открыл одну, сделал большой глоток, тихо фыркнул от удовольствия. За плечом прозвучало его имя:

— Павел…

Это была Кира, сменившая свой дневной ярко-желтый наряд на джинсовые шорты и черную тесную майку. Она стояла прямо перед Седовым, опустив глаза.

— Что тебе, девочка? — спросил он почти ласково. Он не хотел говорить с ней, не хотел ее видеть, но уйти вот так, просто развернувшись спиной, почему-то не смог.

— Паша… прости меня… Я не знала, что Роберт Аванесович попытается покончить с собой. Я этого не хотела.

Седов улыбнулся ей одними губами. Как только Кира попросила его об этом, он сразу же ее простил, но все равно говорить с девушкой ему не хотелось. Она это почувствовала.

— Я такая дура! — воскликнула она. Продавщица под навесиком кинула на них любопытный взгляд. Паша подумал, что они вдвоем выглядят как люди, связанные какими-то сентиментальными отношениями.

— Ладно, — сказал ей Паша. — Все в порядке.

— Ты все равно сердишься…

— Нет.

— Сердишься! Я же все понимаю!.. — Кира развернулась и бросилась бежать прочь.

День четырнадцатый

Не было еще и девяти утра, когда Павел Петрович снова шел через поле от отеля к Боровиковке. На нем были приличные брюки и белая футболка, на ногах — кеды, на носу — солнечные очки. Паша считал, что девушка, пережившая однажды изнасилование, будет напряженно относиться к любому мужчине, который начнет приставать к ней с интимными разговорами. А разговор о том, что случилось с Надеждой Собакиной пять лет назад, он считал интимным.

На пороге симпатичного частного дома, окруженного солидным каменным забором и фруктовыми деревьями, Пашу поджидала совсем молоденькая невысокая женщина, уже расплывшаяся, видимо, после родов, потому, что на руках у нее сидел годовалый малыш. Он с большим любопытством смотрел по сторонам, а из уголка красного ротика стекала слюнка.

В контраст живому личику ребенка выражение лица его матери было уныло-туповатым. Маловыразительные голубые глаза, приплюснутый носик и жидкие волосы мышиного цвета разочаровали Пашу. Ему почему-то казалось, что жертва насильника должна была чем-то привлечь его внимание, вызвать в нем неконтролируемое желание своей красотой.

— Здравствуйте, — улыбнулся Паша Надежде. — Простите, что отвлекаю. Вас Петр Макарыч предупредил, о чем я собираюсь с вами говорить?

— Здравствуйте, — ответила Надя на слова гостя, не ответив на его улыбку. — Ага, предупредил…

Она провела гостя во двор, опустила ребенка на землю. Усадила Седова за деревянный, вкопанный прямо в землю стол, налила сладко пахнувший компот.

— Угощайтесь.

Села напротив.

— Вы, наверное, знаете, Надя, что на пляже, с той стороны, где построен отель, пропало несколько девушек?

— Нет. Я не знала…

— Одна из пропавших девушек перед смертью встречалась с мужчиной. У них было свидание. Вы понимаете, о чем я?..

Надя кивнула и отвела глаза.

— Возможно, что она встречалась с тем мужчиной, на которого вы написали пять лет назад заявление в милицию. Понимаете?

Паша никак не мог удержаться от этого «понимаете», потому что об эмоциях Нади приходилось только догадываться. Ни мимика, ни язык тела не выдавали ее чувств.

— Нет, они не с ним встречались. Не с Андреем.

— Его зовут Андрей?

Почти перед каждым своим ответом на Пашин вопрос Надя делала небольшую паузу, словно бы зависала, как слабоватый компьютер.

— Да, — сказала она бесцветным голосом и поглядела на ребенка. — Андрей Горелов. Я предала его.

— Чего? — не сдержался Павел Петрович. — Как это? Или вы о том, что заявление на него написали?

Надя моргнула, будто ей в глаза попала мошка.

— Нет, вы же ничего не знаете. У нас любовь была. — И эту фразу она сказала ровным тоном биоробота. — Андрей сюда на целое лето приехал из Гродина. Он уже в институте учился, а я только школу закончила. И он меня еще в июне на пляж ночью звал. Он говорил, что любит меня очень, что я самая красивая девушка в Боровиковке. Он таких, как я, раньше не видел. И все у нас будет по-настоящему: мы поженимся, я рожу ему сыночка, и он будет меня на руках носить.

Она замолчала на пару секунд. Паша, подняв брови, наблюдал за ней, испытывая к девушке в основном жалость.

— А я не хотела на пляж идти, — продолжала свою исповедь Надежда, — думала, что Андрей мне врет. А просто хочет со мной этим делом заняться. А он снова и снова звал. А девчонки всегда надо мной смеялись и говорили, что я замуж не выйду. Я и пошла с Андреем на пляж. Даже не один раз. У нас была настоящая любовь. Правда. А потом он загулял с другой девчонкой. И я обиделась, подала в милицию заявление. Андрея задержали. Я всю правду рассказала про него. И тут его отец приехал. Он сказал мне, чтоб я заявление забрала, а тогда Андрей на мне женится. Но сам меня обманул, увез Андрея домой.