Екатерина Глаголева - Вашингтон

• Название: Вашингтон
• Автор: Екатерина Глаголева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03628-4

Джордж Вашингтон (1732–1799) вошел в американскую историю как «отец нации и спаситель Отечества». Герой Франко-индейской войны и американской революции, не очень удачливый плантатор, посредственный военачальник, не самый изощренный политик, он обладал качествами, редко встречающимися у государственных деятелей: был честен, бескорыстен и не властолюбив, чем снискал любовь народа, избравшего его своим первым президентом, и стал единственным главой США, избранным единогласно.

История жизни Вашингтона, изобилующая передрягами, победами и поражениями, разворачивается на фоне борьбы британских колоний за независимость и становления американской государственности, разоблачения шпионов и подготовки похищений, переплетения судеб выдающихся деятелей бурной эпохи, друзей и врагов главного героя. Томас Джефферсон, побывавший и тем и другим, признавал: «Можно сказать, не погрешив против истины, что никогда еще натура и фортуна не приходили в столь совершенное сочетание, чтобы сделать человека великим».

знак информационной продукции 16+

---

Между тем 3 августа 1795 года Энтони Уйэн заключил договор с Западной конфедерацией индейских племен, подписание которого состоялось в форте Гринвиль в Огайо. Индейцы соглашались уступить США обширные земли в современном штате Огайо (территорию будущих Чикаго и Детройта) и некоторые другие в обмен на домашний скот, одеяла и разную утварь общей стоимостью 20 тысяч долларов. Хоть эта проблема была решена.

В середине августа заключенный Джеем договор был ратифицирован сенатом, набрав ровнехонько две трети голосов, необходимых по Конституции. Теперь его должен был подписать — или не подписать — президент.

Вашингтон вернулся в Филадельфию и вызвал к себе Пикеринга. Когда тот явился, президент обедал в обществе Рэндольфа. При виде гостя он извинился и, захватив бокал вина, вышел вместе с ним в соседнюю комнату. Плотно затворив дверь, Вашингтон спросил, на что он намекал в своем письме. Кивнув на дверь, Пикеринг выпалил: «Этот человек — изменник!»

Двадцать восьмого июля британский посол Хаммонд предъявил министру финансов Уолкотту письмо, которое тот немедленно показал Пикерингу. Это было секретное послание французского посла Жана Антуана Фоше, отправленное в октябре прошлого года во Францию и перехваченное в море англичанами. Фоше сообщал о разговоре с Рэндольфом — в разгар мятежа в западной Пенсильвании тот якобы заявил ему, что если французы предоставят ему несколько тысяч долларов, он сможет сговориться с пенсильванскими чиновниками и разрешить дело в пользу Франции, а также намекнул, что некоторые торговцы мукой в обмен на списание их долгов английским кредиторам могли бы выставить англичан вдохновителями мятежа. «Таким образом, — делал вывод Фоше, — на совесть мнимых патриотов Америки уже существуют твердые расценки!.. Что же будет дальше с этим правительством, если оно уже сейчас прогнило насквозь!»

Выслушав этот рассказ в полнейшем молчании, Вашингтон спокойно сказал: «Давайте вернемся, чтобы не вызвать подозрений по поводу причины нашего отсутствия». Рэндольфу он в этот вечер ничего не сказал. На следующее утро состоялось заседание правительства, на котором Вашингтон объявил, что намерен подписать договор, заключенный Джеем. Рэндольф оказался единственным членом кабинета, который этому воспротивился.

Целую неделю ничего особенного не происходило: Вашингтон, никогда не принимавший решений с ходу, пытался предугадать возможные последствия этого разоблачения. Стоит ли публиковать злосчастное письмо? Не обвинят ли его в предвзятости? Госсекретарь — важное лицо в системе управления; стоит его сместить, и республиканцы выставят его мучеником, пострадавшим за правое дело, боровшимся за отмену договора с Англией, а письмо Фоше расценят как предлог. Вечером 18 августа Вашингтон за ужином попросил Рэндольфа зайти к нему в кабинет на следующее утро в 10.30; Уолкотт и Пикеринг должны были прийти раньше, чтобы вместе выработать тактику действий. Сошлись на обычном приеме: показать Рэндольфу письмо и посмотреть, как он отреагирует.

«Мистер Рэндольф, — объявил Вашингтон, достав из кармана бумагу, — будьте добры, прочтите это письмо и дайте мне угодные вам разъяснения». Рэндольф покраснел, однако овладел собой и читал молча, затем поднял глаза на Вашингтона и сказал, что письмо, верно, было перехвачено. Вашингтон кивнул. Рэндольф заявил, что никогда не просил денег у французов и что предпочел бы оправдаться письменно, если ему позволят оставить бумагу у себя. Ему позволили, после чего Пикеринг и Уолкотт устроили ему перекрестный допрос. Вашингтон спросил, когда он сможет представить письменные объяснения. Как можно раньше, с сердцем ответил Рэндольф и тут же выпалил, что не может ни минуты оставаться в своей должности, раз к нему так относятся; повернулся и ушел.

Пообещав Рэндольфу не разглашать всю эту историю, пока не получит его объяснений, Вашингтон стал искать ему замену. В отсутствие других надежных советчиков он обратился к Джону Адамсу: его сын Джон Квинси Адамс в то время являлся послом в Голландии и зарекомендовал себя как многообещающий молодой дипломат. Но Голландия была далеко. Пять кандидатов — Уильям Патерсон, Томас Джонсон, Чарлз Котсуорт Пинкни, Патрик Генри и Руфус Кинг — отклонили предложение (честный Вашингтон каждого нового кандидата ставил в известность об отказе предыдущего). В конце концов президент был вынужден перевести Тимоти Пикеринга с поста военного министра на пост госсекретаря, но начались новые мучения — с подбором его преемника. Третий по счету кандидат согласился принять этот пост; это был Джеймс Мак Генри, врач, во время войны служивший адъютантом у Вашингтона. Конечно, министр из него был так себе, зато он был честный человек и лояльный Вашингтону. А тут еще скончался генеральный прокурор Уильям Брэдфорд. На его место тоже не нашлось желающих; после отказа двух кандидатов Вашингтон назначил Чарлза Ли (полного тезку генерала), который, впрочем, слишком часто отлучался из Филадельфии и явно воспринимал свою должность как синекуру.

В конце августа президент подписал договор с Британией.

Рэндольф так и не дал письменного объяснения инцидента, однако опубликовал все письма, относящиеся к делу, в оппозиционной прессе, попутно обвинив президента в сговоре с федералистами. Можно ли после этого верить людям? И ведь всё тайком, за спиной!.. В довершение всех бед летняя жара способствовала рецидиву желтой лихорадки.

В начале сентября Вашингтон получил письмо от сенатора Джорджа Кабота с известием о том, что в Бостон прибыл пятнадцатилетний Джордж Вашингтон Лафайет в сопровождении своего гувернера Феликса Фретеля. Мать успела услать его в Америку и снабдила письмом президенту с просьбой заступиться за отца. Сама она в это время находилась в Вене и добилась аудиенции у австрийского императора. Выразив ей сочувствие, Франц II сказал, что не может выпустить Лафайета из тюрьмы, но милостиво разрешил Адриенне и ее дочерям воссоединиться с мужем и отцом. Женщины немедленно выехали в Ольмюц.

«В отношении к Франции и Англии наше правительство подобно кораблю между Сциллой и Харибдой», — писал Вашингтон в одном из частных писем. Вот и сейчас он стоял перед дилеммой: принять сына человека, который во Франции до сих пор считается врагом революции, — значит нанести обиду новому французскому правительству, не принять его — проявить неблагодарность к герою, много сделавшему для свободы Америки. В Филадельфии жило множество французских эмигрантов, юному Лафайету лучше было там не показываться, поэтому Вашингтон попросил Кабота временно поместить своего крестника в Гарвард, обязавшись оплатить все расходы. «Мое дружеское отношение к его отцу отнюдь не уменьшилось, но увеличилось по мере его невзгод», — подчеркнул он. Юношу же уверил, что будет ему «отцом, другом, защитником и покровителем».

Вашингтон в письме порекомендовал молодому Лафайету обратиться к Александру Гамильтону, горячо привязанному к его отцу со времен их боевой дружбы. Мальчик тайно ездил к Гамильтону в Нью-Йорк, и Вашингтон потом справлялся о нем у своего лучшего помощника. Он не получил ответа на одно из своих писем и страшно переживал: уж не обиделся ли на него сын человека, которого он сам считал своим сыном?..

Пятнадцатого октября Лафайет-старший чуть не задохнулся от радости, увидев любимую жену и дочерей. Сам он выглядел ужасно: худой, бледный как смерть, с набухшими лимфоузлами, кровавыми волдырями и незаживающими ранами, натертыми кандалами. Адриенну заперли в камеру вместе с ним, дочерей — в соседнюю. Писать сыну в Америку она не могла, получать письма — тоже.

В это время Вашингтон одержал небольшую, но крайне важную для него дипломатическую победу: в октябре 1795 года Томас Пинкни, посланник в Англии, сумел заключить в Испании «договор Сан-Лоренцо», согласно которому граница США отныне проходила по реке Миссисипи и по 31-й параллели во Флориде и американцы получили право свободной перевозки товаров по реке и их хранения в Новом Орлеане.

Восемнадцатого декабря Эдмунд Рэндольф напечатал памфлет на 103 страницах, озаглавленный «Оправдание»: помимо изложения довольно обоснованных аргументов в свою защиту от обвинения во взяточничестве, он делал несколько острых выпадов против Вашингтона, которыми тот был задет за живое. В сердцах он швырнул брошюру на пол. А ведь сколько он сделал для этого молодого человека, как продвигал его по дружбе с его дядей Пейтоном Рэндольфом! Негодяй! Мерзавец! И что теперь делать — тоже оправдываться? Гамильтон, к которому он, как обычно, обратился за советом, порекомендовал просто промолчать. Многозначительное молчание всегда было мощным оружием Вашингтона. Сработало оно и на сей раз. Даже республиканцы осуждали тон, в котором было выдержано «Оправдание», а Джефферсон написал Мэдисону, что хотя Рэндольф и смыл с себя обвинения в продажности, зато выказал себя неумным и неуравновешенным человеком.