Наиль Измайлов - Убырлы

• Название: Убырлы
• Автор: Наиль Измайлов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Мистический триллер, основанный на татарском фольклоре: семья подростка во власти древнего ужаса из забытых преданий. Продолжение романа «Убыр».

Подходит читателям 13–16 лет.

(Специальная сокращенная версия для «Книгуру»).

---

Не буду звонить. Интернет же есть, вспомнил я, посапывая от пережора, сел, почесался везде сразу и пошел к компьютеру, лениво размышляя, куда все-таки могла деться девчонка в синем спортивном костюме.

Еще через час я раздраженно выписывал круги по квартире, время от времени спотыкаясь о кота, подскакивая к компу и выстукивая очередной пароль. Который тоже не срабатывал. Бульон стоял на холодной конфорке — был наказан за то, что залил огонь и оказался мутным, да еще в каких-то хлопьях весь. Надо его как-то очистить. Через промокашку тетрадную процедить, что ли — у меня в столе несколько лежало от старых тетрадок, в новые тетради промокашки почему-то не вкладывали. Придумать бы еще, как цедить, чтобы бульон промокашки не смывал и не рвал насквозь. На крайняк так поем. Это же из мяса хлопья, выходит, съедобные, неуверенно подумал я, вернулся к компу и набил «Хлопья мяса». А вдруг. Не сработало.

Я зарычал, несильно пнул кресло — сильно, как в прошлый раз, уже не мог — и зашел на очередной круг, теперь широкий, по всей квартире. Надо успокоиться и подумать холодной головой. Где б ее найти еще.

В ванной, например. Там холодная вода и, между прочим, хрень какая-то непонятная. А я и забыл. Да и кот не напомнил. Точно другая голова нужна. Пойдем хоть эту остудим.

В ванной пованивало, однако было чисто — ну, не как в мамины времена, но вполне — как после моей старательной уборки. Хм, что значит как. После моей уборки, все правильно. И унитаз был чистый, и раковина. В ванне вокруг стока была неровная сероватая клякса, будто очень грязная вода долго уйти не могла. Я попробовал вспомнить, была ли вода после меня такой уж грязной и обмывал ли я ванну после себя. Вспоминалось то так, то эдак. А попахивало из стока, да.

Короче, я пустил воду, побрызгал на кляксу, зажимая кран рукой, и грязь смылась махом.

Я полюбовался чистым дном, стащил кофту и сам ополоснулся до пояса прохладной водой — а голову задержал, пока во лбу не заныло. Растерся полотенцем, обмениваясь неодобрительными взглядами с котом, присевшим возле унитаза, и сообразил, что ему же и более основательно приседать надо. А объяснить ему всю правду про унитаз я вряд ли смогу.

Следующие полчаса я извел на поиски посуды, из которой можно сделать лоток и остаться в живых после маминого возвращения. Несколько сковородок и контейнеров с кухни отпали, яшик Дилькиного стола тоже. Наконец я плюнул на маштаб и здравый смысл и притащил с балкона старые ледянки и ведро с песком. В это ведро мы елку ставили, чтобы зеленела подольше. Елке это сильно не помогало. Может, коту поможет.

Я щедро сыпанул четверть ведра в ледянки и обнаружил, что места в ванной почти не осталось. Пришлось унести остаток песка на балкон, а ледянки впихнуть между унитазом и стиральной машиной. Впихнулись почти идеально, дно самую малость на скобку ушло.

Кот снисходительно наблюдал за маневрами. Я осторожно переставил его на песок и несколько раз объяснил, что это и для чего. Даже присел и покряхтел для убедительности. Кот слушал, замерев. Видать, я актер бешеного таланта. А может, и великий наставник. Посмотрим.

— Надо будет — разберешься, — сказал я, сполоснул руки и убежал в зал, пока не забыл еще десяток древних вариантов пароля, которые вспомнились по ходу творческих мук.

Я прочно сел в кресло, намереваясь не вставать без победы. И только теперь заметил, сколько пыли на экране. Ужас сколько. Это я посмотрел под другим углом, или луч из окошка теперь иначе падал. Ну Дилька, коза, просил же ее нормально вытереть. А тут прям слой, спасибо, мама не видит. Я поморщился, потянулся к монитору, чтобы смазнуть бархатистый налет ребром ладони — и медленно убрал руку. Сполз с кресла почти на пол, поглядел, прищурившись, отполз на шаг и посмотрел сбоку. Выключил дисплей и тут же включил — потому что на выключенном экране отпечаток исчез, а на медленно разгоревшемся так же неторопливо и торжественно проявился.

Натуральный отпечаток: остренький штампик в слой, не знаю, мягкого песка сунули и тут же убрали. «Lub qas».

Бессмыслица какая-то, сроду такого не слышал. Или слышал. Да какая разница.

Может, конечно, случайно пыль так легла. Но чего я теряю-то? Я набрал «Lub qas» и нежно нажал кнопку ввода.

На экране развернулась родная и почти забытая уже голубая заставка с иконками.

И связь была.

Я торжествующе взвыл и упал в Сеть. Не отвлекаясь на размышления о том, откуда могло взяться слово на экране, почему оно сработало как пароль и как такие чудеса возможны с физической и логической точек зрения. На досуге подумаю, если время найдется.

Время нашлось. Никого из пацанов в Сети не было, наглухо. Висела пара девчонок, Кудряшова в том числе — но с ними я общаться не рвался. Подумал и ушел в режим невидимки — а то начнется бесконечная бессмысленная беседа, по итогам которой чувствуешь себя грубым дебилом, виноватым во всем на свете. Была у меня пара опытов, после которых я от подобных развлечений уклонялся. Дело Юльки из параллельного живет и побеждает. И не будет мне покоя, пока девчонки этот возраст не пройдут. А потом нас колбасить начнет, знаем-знаем.

В почте и личных сообщениях ничего интересного не было. Народ вымер. Ну правильно, каникулы, все по курортам и базам разъехались, или по улицам рассекают. Ильдарик только радостно сообщал всем, что сегодня внеочередная тренировка — Михалыч раньше времени вернулся. А у меня бюллетень, между прочим, имею право сачковать. Погулять вот можно было бы — а где? Все наши точки обходить — так это утомишься прежде, чем разгуляешься. Созвониться бы — а телефона нет. Можно по городскому, да я номеров я толком не помню — запоминателем у меня телефон работал. Но можно ведь узнать.

Тут городской телефон зазвонил, словно на мои мысли откликнулся. Я замер. Из больницы, наверное. Меня ищут. Блин, нельзя никому звонить. Тогда наш телефон будет показывать, что линия занята — а значит, кто-то из нашей квартиры разговаривает, и этот кто-то явно я. И можно за мной выезжать — с санитарами и шприцами.

Телефон замолчал, чтобы ожить через несколько секунд. Я потянулся отрубить звук или выдернуть шнур, но не рискнул. Может, это тоже на том конце провода отслеживается. Но сидеть и слушать улюлюканье невозможно, свихнусь элементарно.

Гулять пойду. Не. По улице бродить, как бомж? Что-то ни разу это мне не вперлось. А что делать?

А схожу-ка я на тренировку, неожиданно понял я. Это будет правильно, интересно и по-мужски. И я как бы не прячусь ни от кого, а сам, по своей воле и инициативе иду заниматься делом, полезным для себя и всей страны. Чемпионом стану, родину прославлю, все такое. Хотел же — ну вот. Сегодня как раз четверг, и тренька как раз через сорок минут. Заодно и посмотрим, совсем ли я больной.

Оказалось, что совсем.

2

Я не выдержал и сделал пару кругов по двору и за нашим домом — просто чтобы убедиться, что след, который так заботливо довел меня, не проявился где-нибудь. Внезапно так. След не проявился, а я не опоздал в спортшколу.

Все были уже в зале, поэтому я переоделся в темпе, выскочил вовремя, встал в строй и понял, как соскучился по всему — по пацанам, по форме, по легкой радости, с которой ждешь приятной нагрузки и несмертельного боя, даже по душноватому запаху раздевалки. Ребята были громкие и веселые, потому что после каникул, а Михалыч смешной — со свежим фингалом, потому что после сборов. Наше ехидное сочувствие он встретил рычанием и страшными угрозами, но традиционно выполнил самую нестрашную — отправил нас наматывать круги по залу, хотя мы могли и без этого прекрасно размяться. Сам Михалыч сидел на краю ринга, болтая ножками, и вещал на тему «Разъелись за каникулы, носороги». Когда главный носорог Булатик второй раз воткнулся в мешок и чуть не улетел вместе с ним в окно, Михалыч хмыкнул, скомандовал «Шагом!», потом поставил всех на кулаки и принялся размеренно рассказывать, расхаживая вдоль нашего сопения.

Обычно Михалыч выдавал по поводу своих спортивных достижений драмы в двух частях — он показывал, что да как было, а мы должны были объяснить, кто да в чем ошибся. Сегодня вышло не так. И достижение оказалось не спортивным. Не достижением.

— Ну вот, последний день, отработали, пошли шашлыки делать. А я уголь пер из соседней деревни, пять мешков, они легкие, но неудобные, еще и порвался один. Я весь негр, надо умыться, да? У нас там банька с бассейном — ну, я говорил. Я побежал, отмылся, в бане посидел, смотрю — время еще есть, дай-ка поплаваю. Бульк в бассейн, а там никого, хорошо. Свет включать не стал, в темноте ж плавать расчудесно…

— Ага, мы в том году в Крыму были, тоже ночью ходили, прикольно так… — затараторил Айдарик-джир, тут же усох под гневными взглядами соседей и старательно запыхтел дальше.

Михалыч усмехнулся и продолжил:

— Вот. Я несколько кругов силой сделал, дальше на спине потихонечку плыву такой, расслабленный. Там шум из баньки, народ пришел, фестивалят чего-то, — а мне-то одинаково. И тут хлобысть, дверь в бассейн распахивается, и шайба такая под центнер с разбегу в бассейн — баммм! И мне пяткой в глаз.