Юрий Рышков - Капитан Быстрова

• Название: Капитан Быстрова
• Автор: Юрий Рышков
• Издательство: Военное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1968

Повесть «Капитан Быстрова» рассказывает о боевой жизни летчиков полка истребительной авиации в годы Великой Отечественной войны.

Главная героиня повести — гвардии капитан Наташа Быстрова. В ее образе сливаются замечательные качества мужественного воина, летчика-истребителя и скромной девушки, человека доброй и благородной души.

Строгая и сдержанная, Наташа по велению сердца беззаветно полюбила морского офицера Игоря Сазонова. Война надолго разлучает молодых людей, но, верные своей чистой, ничем не запятнанной любви, они смело бьются с врагом, защищая Родину, и завоевывают себе счастливое будущее.

---

Восторженное «ура» снова прокатилось по кораблю.

Головин, подойдя к ней, подал открытую красную коробочку с орденом Ленина. Наташа как во сне приняла награду. Она ничего не слышала — даже гремящего в ее честь боевого «ура».

Головин наклонился к ней:

— От имени и по поручению Президиума Верховного Совета СССР вручаю вам орден Ленина! И… не надо плакать… — добавил он тихо.

— Простите меня… Я… я очень взволнована…

Головин взял ее за плечи и, улыбаясь, тихо спросил:

— Ловко сделали! Вручили здесь, на корабле, при моряках.

— Чересчур ловко, товарищ генерал, — шепотом ответила Наташа.

— Правда, Смирнов тебя представил ко второму ордену Боевого Красного Знамени, а командующий учел таран — и вот…

Моряки неподвижно стояли в строю и глядели на Наташу.

Контр-адмирал подошел к Сазонову.

— Распускайте экипаж, — сказал он и направился к Наташе.

— Поздравляю вас, гвардии капитан! — протянул он руку.

Сазонов объявил:

— Экипаж, внимание! Через десять минут торжественный обед в офицерской столовой порта. Прошу быть всех… А сейчас р-разойдись!..

Вскоре под низкими сводами столовой собрались моряки. Наташу на том же кресле матросы перенесли к накрытому столу. Ей помогли снять реглан, прикрепили к гимнастерке орден Ленина и усадили в центре стола. Слева от нее сел Храпов, справа — Панов. Напротив заняли места Славин, Головин, Смирнов, Сазонов, Шведов, Станицын и Мегрелишвили.

Каждый чувствовал себя празднично — легко и радостно. За обедом много шутили, говорили, поднимали тосты.

Пили за победу, за Родину, за авиацию и флот, за танкистов и артиллеристов, за могучую пехоту, за далекие и близкие родные очаги, за всех присутствующих. Был провозглашен тост и за гвардии капитана Быстрову.

Высоко подняв бокал, Наташа поблагодарила за внимание и выпила шампанское до дна.

Вспомнив о сюрпризе, она повернулась к Панову:

— Вы говорили про сюрприз?.. Не забыли?

— «Забыть? Забвенья не дал бог!»

— О моем награждении вы знали?

— Нет. Сюрприз у нас другой. Ваше награждение для нас тоже сюрприз…

— Так в чем же дело?

— Узнаете.

— Когда?

— Скоро, Наталья Герасимовна. Очень скоро.

— Скажите мне на ухо.

— Не могу.

— Ну я прошу. Неужели вы так безжалостны?

— «Да, скифы мы…» — улыбнулся в ответ Панов и, поднявшись, обратился к Славину: — Разрешите начинать, товарищ адмирал?

Сазонов посмотрел на Наташу. Она в ожидании чего-то неизвестного ей вопрошающе глядела на Панова. Славин, знавший о сюрпризе, ответил Панову:

— Прошу. — И тут же шепнул Сазонову: — Посмотри, как она волнуется… Ты приглядись хорошенько: лицо-то какое! Российская Афина Паллада!

Алексееву подали баян. Группа матросов разом, как по команде, окружила его.

— Сейчас будет исполнена песня, — объявил Панов, — посвященная Наталье Герасимовне. Слова мои, музыка Алексеева. Хор нашего экипажа.

Он сел на место и взглянул на Наташу:

— Это и есть наш сюрприз.

Алексеев отодвинулся от стола и привычным жестом вскинул на плечо ремень. Вступительный аккорд зазвучал под сводами столовой особенно мощно. Грянул хор:

Белой пеной рассыпаясь,
Ходят волны за кормой,
С краснофлотцами прощаясь,
Машет девушка рукой…

Как только окончилась песня, раздались дружные аплодисменты.

— Мне уделяют слишком много внимания! — смущенно проговорила Наташа.

… Она вернулась в госпиталь переутомленная, но радостная и счастливая. Когда с помощью санитарки сняла реглан, на ее груди блеснул золотом орден Ленина. Надежда Семеновна и Варя принялись целовать ее.

— Боже мой! Орден Ленина! — воскликнула Надежда Семеновна и прижала к себе Наташу.

— Я вам расскажу, я подробно расскажу обо всем!.. Только немного отдохну… Как замечательно, как чудесно прошел сегодняшний день!

21

Южная весна была в разгаре. Солнце припекало в иные дни, как летом. Зазеленевшие горы часто окутывались облаками, порой в предгорьях гремели первые весенние грозы.

С тех пор как Наташа побывала в гостях у моряков, прошло больше месяца. Выздоравливающую летчицу томило однообразие медленно идущих дней. Больше всего надоел госпитальный режим. Теперь он только нервировал ее и, как думалось Наташе, мешал жить. Хотелось поскорее в строй.

Когда больной или раненый выздоравливает, он начинает чувствовать себя бездельником. Строгий распорядок госпиталя представляется ему излишним и надуманным, а потому невыносимым до отвращения. Все кажется предназначенным только для того, чтобы как-то притеснять человека.

Так думалось и Наташе. Единственным ее утешением была весна. Она радовала и бодрила, с каждым днем чувствовалось все более глубокое ее дыхание.

В окно палаты часто заглядывало горячее солнышко, весело барабанили косые весенние дожди, стучался неистовый ветер. Несколько раз стекла вздрагивали и дребезжали от близкого зенитного огня по немецким самолетам-разведчикам. За теми же окнами на карнизах домов порой сиживали вездесущие воробьи — и опять все повторялось: солнце, дождь, ветер, воробьи, зенитки…

Быстрова первая из трех женщин палаты встала на ноги. Надежде Семеновне еще раз оперировали коленный сустав, удалили мельчайшие осколки раздробленной кости. Варе никак не удавалось залечить ампутированную ногу. А Наташа уже рассталась с костылями и осторожно ходила по палате и коридорам, опираясь на трость. Она без особого труда спускалась по лестнице в вестибюль на свидания. Ее довольно часто навещали полковые товарищи и друзья-моряки. Сазонов бывал чаще других.

Наташе позволили выходить на прогулку в небольшой скверик рядом с госпиталем. Она ходила туда с Сазоновым, когда ему удавалось вырваться в госпиталь, сидела с ним на скамейке, наслаждаясь весенним воздухом и теплом.

Ей казалось, что весна целиком завладела ею. Она вселяла в нее новые, возвышающие душу ощущении, властно призывала к жизни. Одновременно пробуждалось и неудержимо росло удивительное и волнующее чувство — чувство рвавшейся на свободу и простор девичьей любви.

Сначала Наташа пыталась сопротивляться своему чувству, думала о том, что уж очень неподходящее сейчас время для увлечения и любви. Но она видела, что и Сазонов неравнодушен к ней. И, обдумывая и взвешивая каждое слово, она говорила:

— Жаль, что окружающая нас обстановка мешает и будет еще долго мешать нам. Потому любовь, возникшая между нами, пугает меня. Подумайте хорошенько: времена-то какие?! И я сама на кого похожа сейчас?.. Закономерно ли вам любить инвалида? Имею ли я право эгоистично, без оглядки принять вашу любовь, пользоваться ею и не постараться доказать вам ваше заблуждение?

— Наташа! Не стыдно? Как можете вы, простите за резкость, говорить такие дикие вещи?! Их страшно и оскорбительно слушать. В какие дебри, в какие потемки вы забрели?.. Ведь наша жизнь впереди. Она будет счастливой, светлой и радостной! Для чего вы сегодня настроили себя на минорный лад?

— Потому что последнее время я много думала обо всем. Вот и показалось — не слишком ли мне повезло? Имею ли я право на вашу любовь…

— Наташа!

— Подождите. Выслушайте меня. Дайте мне возможность сказать обо всем и освободиться от сомнений или, наоборот, утвердиться в них — и тогда…

— Ничего такого я слушать не хочу и не буду! Родная моя, ради всего святого, перестаньте…

— Игорь, я прошу вас… Мне необходимо сказать о том, что меня смущает. Я буду предельно откровенна… Я скажу все…

— Я буду вас слушать не слушая, — уступил Сазонов.

— Пусть так. Знайте, я никогда не искала встреч с вами. Больше того, я их избегала. И не потому, что не хотела. Нет… У меня было совсем другое настроение… Но вас я полюбила по-настоящему. Я счастлива, когда вижу вас. Я все время думаю о вас, как ни о ком никогда не думала. И несмотря на то что я счастлива, ко мне нет-нет да и закрадывается беспокойство. Разве это не естественно?..

— Наташенька, любимая, все колебания надо гнать! Мы не можем потерять друг друга. Мы должны быть вместе, где бы мы ни оказались, куда бы ни забросили нас обстоятельства. Я знаю, нам скоро придется расстаться. Но что с того? Разве мы не сумеем пережить временную разлуку? Мы будем любить, помнить, ждать… Мы будем писать друг другу…

— Как мне приятно слышать то же, о чем я не раз думала сама.

Сазонов взял руку Наташи и прижал ладошкой к своей щеке, потом поцеловал.

— Игорь…

Наташа чувствовала, как сильно стучит ее сердце. Сазонов нежно целовал кончики ее пальцев.

— Игорь… довольно… хватит… — шептала Наташа.

Сазонов молча опустил ее руку.

— Когда матросы подняли вас на палубу, — вдруг сказал он, — мне показалось, что вы мертвы. И мне так захотелось умереть! Я поднял вас на руки и отнес к врачу. Если бы он подтвердил мое предположение, я бы застрелился…