Бенгт Даниельссон - Позабытые острова

• Название: Позабытые острова
• Автор: Бенгт Даниельссон
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1965

Книга знакомит с традиционной культурой и бытом наименее изученной группы обитателей Восточной Полинезии — островитян Маркизского архипелага, а особенно — с современным состоянием этих островитян, с той социальной и культурно-бытовой обстановкой, какая сложилась на Маркизских островах после полуторавекового хозяйничанья европейских колонизаторов.

---

Чем ближе к Хива-Оа, тем хуже мы себя чувствовали. Разумеется, отчасти виной тому были большие волны и резкий запах копры из трюмов. Даже Белоснежка и Нефелине, которые обычно не боялись качки и без вреда для себя угощались копрой, начали страдать морской болезнью. Нас же просто мутило. Но даже больше, чем волны и копра, нас угнетала неопределенность. Чем-то кончится наше маркизское приключение?

Прошло десять дней, как мы покинули Папеэте. В эту ночь мы почти не спали и уже в пять утра заняли наблюдательный пост на носу. Как обычно, едва различимые, несмотря на начавшийся рассвет, отвесные серые скалы… По вот рулевой крикнул капитану в каюту:

— Эиаоне и муа!

Мы подошли к долине, которая называется Эиаоне. Поглядели на карту: так, теперь уже недолго и до Пуамау, где живет наш норвежский друг.

Все четче вырисовывалась долина Эиаоне. Светлыми полосами среди темной зелени вытянулись стволы пальм. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, мы отправились на шлюпке на берег. На фоне белого песка выделялось несколько темных фигур; встречающие указали на сарай поодаль — там хранилась копра. Матросы тотчас поспешили туда, начались переговоры на таитянском и маркизском наречиях о ценах и меновых товарах. Мы уныло сели на камень, размышляя о своих злоключениях. Вдруг сзади нас послышался бодрый голос:

— А вы как сюда попали?

Генри Ли! В соломенной шляпе и очках, в руках — бухгалтерская книга.

— Генри! — удивился я. — Что ты здесь делаешь? Разве ты живешь не в Пуамау? Мы собирались к тебе туда.

— Я давно оттуда переселился! Неужели вы не слышали про большое наводнение, которое унесло мою лавку? Это было еще первого апреля девятьсот сорок шестого года. Только мы сели обедать в моем доме на берегу, вдруг жена вскрикнула и показала рукой на море. Оборачиваюсь — с океана идет огромный вал! «Бегом! — кричу. — Вверх по долине!» И схватил младшего сына. Только мы взбежали на пригорок, как дом исчез под водой. Ученые считают, что на дне океана, где-то у Алеутских островов, произошло вулканическое извержение, да такое мощное, что с севера на юг через весь океан прокатился вал десятиметровой высоты. На Таити и других островах, защищенных коралловыми рифами, он особой беды не причинил. Там рифы приняли на себя главный удар. Зато здесь, на Маркизах, много долин было опустошено. Особенно пострадала обращенная к северу Пуамау.

Моя лавка стояла на берегу, на участке, который я получил от родителей жены. Исчезла в несколько секунд, вместе с жилым домом, складом, библиотекой и коллекцией маркизских произведений искусства, оружия и инструментов. Сорок лет собирал… Один могучий вал все смыл в океан. Он так стремительно налетел, что мы едва успели спастись. И остался я таким же нищим, каким был в девятьсот девятом, когда бежал с корабля на Хива-Оа. Мы долго ходили по берегу, искали, но океан выбросил только несколько деревянных украшений. Однако долину Энаоне, где мы сейчас находимся, волна не смогла у меня отнять. Мне уже давно опротивело заниматься торговлей, без конца препираться с покупателями. И решил я начать новую жизнь. Переехал сюда, построил себе дом. Теперь у меня плантация, это куда лучше.

Закончив свой рассказ, Генри сделал в книге пометку о сдаче партии мешков с копрой.

Пока мы разговаривали, совсем рассвело, и теперь можно было осмотреться в долине. Сразу чувствовалось, что Генри северянин, с совершенно иным взглядом на жизнь, чем у островитян, да и у большинства поселенцев, которых мы встречали в Полинезии. Долина простерлась на два километра в длину и на километр в ширину, и нигде не было видно не только кустиков, но даже сорняков. Пальмы выстроились стройными рядами, точно их муштровал прусский капрал, а вокруг плантации тянулась отличная ограда — проволока в шесть рядов на врытых в землю столбах из дерева миру. Тут и там паслись тучные коровы и сильные лошади. Между пальмами росли апельсиновые деревья; земля была усыпана орехами.

Во всей Французской Океании я не видел такой аккуратной плантации.

Но еще больше мы удивились, когда подошли к стоящему в глубине долины жилому дому. На холме вместо ставшей ужо привычной для нас ветхой и грязной лачуги из досок и ржавой жести стояло сверкающее краской отличное деревянное строение на цементных опорах. Крашеные полы и стены, в комнатах электричество, красивая мебель из лучшего дерева. Ванная комната! Душ! Уборная!

Только тот, кто жил на уединенном островке в самых примитивных условиях, способен полностью оценить такие, казалось бы, тривиальные вещи. Мы от души, вполне искренне хвалили увиденное. Второй такой ванной не было ни на одном из прочих островов архипелага; пожалуй, и на Таити мало таких.

Уписывая вареные плоды хлебного дерева и жаркое из дикого петуха и заедая все это сочными апельсинами, мы рассказывали Генри и его родичам о наших планах. Как мы задумали поселиться в тихой долине на одном из Маркизских островов, поработать спокойно годик и на собственном опыте испытать заманчивую жизнь поселенцев, обходящихся без всякой помощи извне.

— Что ж, — заговорил Генри, мешая английские, французские, норвежские, маркизские и таитянские слова, чтобы всем было понятно, — я, кажется, знаю, что вам нужно.

Он подумал и продолжал:

— Так, все ясно. Вам незачем плыть дальше. Идеальное место — здесь. Стройте свой дом на соседнем пригорке. Место солнечное, с отличным видом на окрестности. Конечно, надо расчистить участок. Возле пригорка растут бананы и таро, есть папайя. Берите, сколько понадобится, пока не разобьете собственную плантацию. Мир и покой гарантирую. Во всей долине живут только две семьи, они работают у меня. Воды предостаточно, а если вы что-нибудь забыли — до лавки в Пуамау всего час езды верхом. Так что приступайте, если вы задумали все это всерьез.

Как раз то, что мы искали! Мы предались розовым мечтаниям, но Генри быстро вернул нас к действительности. Глянув на берег, он воскликнул:

— Эй, чего вы ждете? Шхуна скоро уйдет! Скорей забирайте свой багаж.

В самом деле, зачем мешкать? Мы опрометью бросились на берег и поспешили на шхуну за багажом. Шум разбудил Ларри, и он почему-то осведомился, вооружены ли мы? Нам некогда было выяснять, что он подразумевает; вскоре все наши вещи перекочевали в шлюпку. Только она отчалила, как на палубе показался Ларри. Обняв мачту (ноги плохо держали его) он с присущим ему тонким юмором, завопил:

— Эй, Адам и Ева! Подождите, я сделаю несколько снимков! Клянусь Юпитером и всеми богами Парнаса, меня осенила идея. Правда, в утробе у меня все перемешалось, быть может, я теперь думаю кишками — черт с ним. Вам приходилось видеть рекламу средств против полноты? Жертва до курса лечения — и после него! Я сниму вас перед началом вашего райского эксперимента, а когда вернетесь, — впрочем, сомневаюсь, чтобы вы вернулись, — сделаю новые снимки! Подозреваю, что вас родная мама не узнает. Счастливо! Если после эксперимента у вас будет достаточно страшный вид, — гарантирую бесплатную поездку в Америку! Мой журнал будет рад такому материалу!

Мы молчали; пусть тешится, бедняга, может, ему полегчает… Последнее «клянусь Юпитером», и он опять нырнул в каюту. Шлюпка доставила нас на берег, мы нагрузились вещами и пошли к своему участку.

Пригорок, который нам отвел Генри, возвышался над всей долиной, но вид с одной стороны заслоняли густые заросли пурау. На остальной части пригорка стояли опаленные панданусы, подлеска не было. Генри Ли свел его огнем, заодно пострадали и взрослые деревья, но он считал, что это к лучшему. Будет легче расчищать участок, а площадь немалая. В радиусе пятидесяти метров нужно повалить все панданусы, чтобы они потом не раздавили наш домик.

К счастью, валить панданус гораздо легче, чем сосну или ель. У пандануса длинные тонкие воздушные корни, которые торчат из ствола на высоте двух-трех метров и спускаются до самой земли. Взрослое дерево видом напоминает песочные часы: пышная метелка корней, тонкий ствол и широкая крона. Ствол внутри мягкий, так что срубить панданус можно большим ножом. Еще легче работать, когда знаешь, как взяться за дело. Не все корни одинаково прочны, часто дерево держится только на нескольких опорах. Достаточно перерезать главные корни, чтобы остальные сами лопнули.

Вот почему вид полусотни панданусов высотой до двадцати-тридцати метров нас ничуть не смутил. Вооружившись ножами, мы стали думать, — откуда лучше всего начать. На макушке пригорка покачивался, дергая опаленные воздушные корни, высоченный панданус. Я взмахнул ножом и ударил по ближайшему корню. P-раз! Корень лопнул. P-раз! Лопнул второй. И не успел я замахнуться в третий раз, как дерево с треском рухнуло наземь.

— Ур-ра-а-а! — закричала Мария-Тереза; я присоединился к ней.

Но наши голоса потонули в оглушительном грохоте. Первое дерево, падая, потянуло за собой второе! Мы метнулись туда, но не успели сделать и пяти шагов, как третье дерево последовало за двумя первыми. Цепная реакция шла с нарастающей скоростью, в итоге не меньше шести панданусов упали. Я решительно возобновил атаку; десять минут спустя реакция повторилась. Теперь нас уже нельзя было остановить, и к вечеру пригорок выглядел так, словно над ним пронесся ураган. Конечно, предстояло еще немало потрудиться, убирая поваленные стволы, но мы не сомневались, что справимся. Главное сделано, можно приступать к строительству!