Иван Полуянов - Деревенские святцы

• Название: Деревенские святцы
• Автор: Иван Полуянов
• Издательство: "Технологическая школа бизнеса"
• Жанр: Культурология
• Год: 1998

Книга известного вологодского писателя И.Д.Полуянова заново открывает для читателей почти забытую традицию народного творчества. Автор в буквальном смысле слова реконструирует устные численники-месяцесловы, своего рода деревенские святцы, тесно связанные со святцами духовными. В противоположность нынешним сухим и строгим календарям, связывающим лишь день недели и число, раньше каждый день был наособицу, и только ему сопутствовали определенные приметы, меткие речения, прибаутки, песни, обряды. Деревенские святцы органично и функционально вписывались в быт русской деревни. В них ярко и выпукло отразилась духовная жизнь крестьян.

О днях празднования Входа Господня в Иерусалим, праздника праздников — Пасхи, Вознесения, Троицы, а также сырной седмицы — масленицы, о постах, днях памяти святых, о молитвенном почитании чудотворных икон, других торжествах Православия подробно говорится в «Православном церковном календаре», выходящем в свет ежегодно. Некоторые даты приведены здесь — по месяцам, предваряя рассказ о земледельческом годовом круге устных народных месяцесловов.

---

Мама успела вовденок — волнух наломать. Нам дивья, губина рядом: в березняке у гумна, по старым льнищам, у Гольцовского поля, в Магрином бору.

Как из злаков на Севере первый — рожь, из рыб — треска, так из грибов — вовденка.

Не семенем садилась,
Так уродилась —
В великой сочельник,
В Петров понедельник,
Хлебу замена,
Грибам перемена.

Непередаваем аромат скользких, холодных и белых, как льдинки, груздей, шерстисты на ощупь розовые волнухи. Чудо хороши литые подосиновики с их тугими ножками, ярко-красными шляпками: гладишь, ласкаешь — каждый расцеловал бы! Намусорил ось хвоинок, желтых листьев, но без них что-то пропадет в очарованье, которое исходит от корзины с грибами. Листок — и за ним кружево теней, улыбчивые белоствольные березняки, треньканье синиц, сухой на тропе песок с ямкой-купальней рябчика…

Радостью дарили родные угодья; до того дороги были «свои» грибные, ягодные места, что накануне венца в Кишкине либо Слободе убивалась невеста, слезно плакала:

Вы подите, подруженьки,
В лес по губки, по ягодки,
Вы ходите, подруженьки,
По моей-то тропиночке,
Вы ступайте, подруженьки,
Во мои следочки-то,
Не давайте, подруженьки,
Зарастать им муравой травой,
Заполаскивать дождичку.
Не ломайте, подруженьки,
Моея-то березушки,
Моея-то березушка
И без ветра шатается,
Без дождя уливается,
По земле расстилается.

Ягоды на столе — подспорье, грибы — снедь. У Прохоровичей старая Павла Михайловна искусна была в соленьях, с ее груздями, право, ум съешь!

Обидно, на груздь урожай не во всяк год. Брали у нас грибы-крошки, «носок» да «вершок», «блюдцами» не брезговали и пропускали разве что «попову шляпу» — грузди-переростки.

Не ленись запасать «свининку из-под кустика». «Толстый слой» и, главное, последний…

Знаете, опять не каждое лыко в строку. Гриборост иногда иссякал раньше Тита, иногда лишь в пору листопада. Обычно на сентябрь падали основные заготовки изысканнейшего каргопольского рыжика. С молодых боров-беломошников, с пожен в сосновом мелколесье, выпасов-поскотин брали ядреного красика до 50 тысяч пудов (в соленом виде) только в одном Каргополье! А Тарнога? Красноборск? Тойма?

Ну да, «грибы грибами, а молотьба за плечами»!

Сухо, солнечно молодое бабье лето (по приметам, кстати, знак к погожей осени), у рачительных хозяев не сжат единственно овес.

Неприхотливый злак, слов не жалея, воспевали устные календари. В прибыль занять им полосу. Как фуражное зерно он на высоте. «Не кнутом погоняют коня, а мешком», — резон давала молва. «Не соберешь овес — наглотаешься слез». До соломы и то охоч молочный скот, в запаре — свиньи.

Овсяная мука, крупы не сходили с крестьянского стола. Никаких ухищрений с готовкой: «Скорое кушанье толокно — замеси да в рот понеси!» На крупе-заспе, на толокне были холодные и горячие, будничные и праздничные, порядком забытые блюда вроде «саламаты», «дежня». Саламату, густо замешенное толокно или заспу с салом, со свиными шкварками, подавали горячей на помочах и особо уважаемым гостям. Дежень — толокно-сухомес, политое сверху сметаной с толченой ягодой: малиной, земляникой, черникой, — чаще готовили летом. Из овсяной муки готовили кашу и блины, кисели. «Не подбивай клин под овсяный блин: поджарится, сам отвалится!» — ели да пошучивали.

8 сентября — Андреян и Наталья.

В устных календарях — толоконник и овсянница.

Хозяйка, в этот день собирая на стол, приговаривала:

— Ондреян толокно месил, Наталья блины пекла.

Думается, нужды нет пояснять, откуда имена.

Снопы желательно с полей убрать до осеннего ненастья: не приведи Господь, зерно под дождями прорастет, станет портиться.

9 сентября — Пимены и Анфисы.

10 сентября — Савва.

В устных календарях — скирдник.

Легло в численники: «Двое Пименов с Анфисой об руку стоят, к Савве-скирднику навстречу вышли».

«Савва скирды справит, на ум наставит», — отзывалась деревня. Окладка снопов на сохранение до молотьбы — работа у людей на глазах. Высота, объем, аккуратность клади ясно говорили, как семья в поле порадела, чем повершает труды. «У хорошего хозяина копна со скирдой спорит, а у лежебоки скирдешка с копешку», — осуждали сивобородые старики. Им могли возразить: «В хорошие люди попасть — не скирдешку скласть». Мало ли почему не задался на ниве урожай, низки у гумна клади?

11 сентября — Усекновение главы Пророка Иоанна Предтечи. Пост.

Духовными святцами полагался однодневный пост — в память Усекновения главы Пророка Иоанна Предтечи. В храмах совершаются богослужения: «Величаем тя, Крестителю Иоанне, и почитаем ecu честныя твоея главы усекновение».

В устных календарях — полеток, полетовщик.

«На Ивана постного — долгий пирог, репный праздник».

Деревенские святцы сохранили:

— Оно так: с постного Ивана не выходи в поле без кафтана.

— Вестимо, Иван Предтеча гонит птицу за море далече.

Отлет летних певуний предки объясняли без лукавого мудрствования: «Птичка холодной воды хлебнула, оттого за море тянется». Найдется откуда напиться перед дорожкой — из луж, на речке с камушка, росой из тарелки белого, точно фарфорового, груздя.

Полеток «птичек в дорогу сряжает», об огородной страде, о хлопотах в поле наказы наказывает:

— На Ивана постного собирай коренья рослые. — С Ивана последнее стлище на льны. Исстари Русь проводила прощание с летом.

В веках утерян древний обряд. Сохранился запрет в руки брать что-либо круглое. Хлеб пекли не караваем, а «долгим пирогом»…

День нынче «осени отец крестный», потому что по старому стилю приходился на 29 августа, предваряя календарную осень. Полеток же — расчеты с наемными работниками после завершения сенокоса и жатвы, вместе с тем расчет за лен, скупавшийся без вымочки — трестой.

Шевелилась в кармане копейка, про которую высказывались: «Безного, да ходко». На базары ходко, на торжки: «Красно лето работой, а Иван-поле-ток — красными товарами да бабьими приглядами». «На Иванов торг мужик идет, а баба зорится».

Разложат завлекательно приказчики ситец, атлас, кумачи, развесят бусы, — оттащи молодок от прилавков! Полусапожки на пуговках, калоши блескучие; нитки белые и черные — кружево плести; нитки разноцветные для вышивок крестом и гладью; пакеты с красками — красить пряжу. А платки, кашемировые шали, отрезы сукна?

Скребли мужья в затылках:

— Курицу — не накормить, бабу — не нарядить.

— Эх, на дворе морозит, а денежки тают. Вот те осень!

Неделя едва минула, как ребятишки высматривали паруса с колоколен, на пристанях Поморья сызнова людно: сборы к «подосёнке». Отчалят завтра лодьи, ёлы, карбасы промышлять сетями, ярусами до Воздвиженья.

Сезон у поморов складывался из «вешны», длившейся с марта по Петров день, когда на продажу заготовляли сухую и вяленую треску; «летни» — до Успенья, — поставлявшей в Архангельск соленую рыбу; теперешней путины — все уловы для себя на зиму; из «осенни», — от Покрова до Дмитриева дня или Филипповок, — рыба в мороженом виде отправлялась в Питер; наконец, из «зимни» — на торги Шунгинской ярмарки все добытое.

Оживало, говорят, Белое море с Ивана постного: паруса, паруса, паруса!..

Затрудняюсь сказать, пригубляли ли вологжане во имя праздника, вот другого запрета держались строго. До Ивана постного появиться на репище… Ой, стыда не оберешься! Мужик, баба, парень, девка попались с репкой — разденут, одежду обмотают вокруг головы и голышом прогонят вдоль деревни под хохот и насмешки.

Называлось — «срамное наказанье», тогда как осени отец крестный — «репным праздником».

Отличалась Вологодчина обычаями, не правда ли? Не убавить, не прибавить: когда-то нравами мы славились, лучше б о некоторых обычаях не вспоминать!

12 сентября — день Александра Невского.

«О войне легко слышать, тяжело ее видеть», — передавала молва выстраданное. «Война кровь любит».

Людей ратного труда, защитников Отечества искони окружал почет, имена многих-многих в святцах духовных, ибо оборона Родины и веры в веках свята.

«О светло светлая и у красно украшенная земля Русская, — читаем мы в «Слове о погибели Русской земли», написанной в ХШ в., -многими красотами дивишь ты: озерами многими, дивишь ты реками и источниками местночтимыми, горами крутыми, холмами высокими, дубравами частыми, полями дивными, зверьми различными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, садами обильными… И всего ты исполнена, земля Русская!..»

Битвы, сражения — кровью, ранами предков оплачены поля и леса, в небе лебеди и березка у крылечка.