Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Готтентоты существовали в симбиозе со своим скотом и мазались его жиром и кишками. Буры мазали тела жиром, чтобы отгонять блох, а полы покрывали коровьим навозом, чтобы отгонять других паразитов. Они спали все вместе под накидками из звериных шкур, подобно африканцам в своих краалях. Мужчины вступали в свободные отношения с «рабынями и женщинами готтентотов». Так буры создали новую цветную расу (одна группа стала называться «бастарды»), одновременно настаивая на чистоте и превосходстве собственной.

Буры были очень жестоки к другим. Первая британская реформа состояла в отмене пыток и колесования. Однако, как выяснили новые правители, самым непокорным и не поддающимся воздействию сообществом на континенте являлось белое племя Южной Африки.

Британцы верили в превосходство белых, но не на тех условиях, которые удовлетворили бы африканеров. Они позволяли приток миссионеров и продвигали идея гуманитаризма, отвергали голландское уголовное право, сделали английский официальным языком и дали ограниченные права африканцам. Наконец в 1833 г. империя освободила рабов, которых в Капской колонии насчитывалось почти сорок тысяч. Но компенсацию выплачивали только в Лондоне.

Атака на то, что буры считали естественным порядком, привела к миграции тысяч из них через Оранжевую реку. Эту одиссею в дальнейшем драматизировали и назвали Великим Переселением. «Воортреккеры», естественно, утверждали, что цель их марша — завоевать свободу, а не поддерживать зависимость. На самом деле, сбрасывая британское ярмо, они заявляли, что действуют «по божественному импульсу»[1082].

Великое Переселение было исходом нескольких избранных людей в поисках «земли обетованной», так оно представлялось в бурской мифологии. Это была достаточно сильная вера, чтобы связать вместе бедных, разрозненных, вздорных и задиристых «воортреккеров» во время долгого путешествия в глубину континента.

Это было путешествие во времени, поскольку они пытались созидать свое будущее, оставаясь в прошлом. Буры объединились против банту, волны которых катились на юг на протяжении жизни нескольких поколений. Африканеры проклинали их и называли кафрами (это близко к термину, которым арабы называют неверных), били и убивали их, как амаликитян. Никто из банту не был более грозным или устрашающим, чем зулусы, которых превратил в мощную военную машину их яростный правитель Чака. Он муштровал своих босоногих воинов на ковре из колючего терновника, казня любого, кто лишь поморщился.

Однако наступление буров было безжалостным, как позднее написал один британский офицер: «Ясно одно — белый человек хотел заполучить землю чернокожего. Вначале он получил разрешение у чернокожего пасти свой скот, затем пришел, чтобы построить лачугу, затем дом. Затем прибыли новые буры. Потом, как рассказали нам зулусы, белые не стали напоминать жаб, которые прыгают и прыгают, пока не запрыгнут в середину дома»[1083].

На сочных пастбищах Наталя с обеих сторон устраивались бойни. Но зулусы, вооруженные ассегаями и прикрывавшиеся щитами из воловьих шкур, не могли произвести большого впечатления, чем выставленные кругами для обороны фургоны из воловьих шкур, связанные друг с другом. Обороняли их буры с ружьями.

Тысячи африканцев падали перед этими лагерями, окруженными повозками. Черные тела «напоминали кучи тыкв на богатой земле»[1084]. Британцы хотели установить мир и запереть буров на территории, окруженной сушей. Они аннексировали Наталь в 1843 г.

Затем британцы пошли дальше — к Ваалю и Тугеле. Буры отступали через Драконовы горы. Казалось, что там они не представляют никакой угрозы (кроме как своим чернокожим соседям, чьих детей они воровали и порабощали в качестве «учеников»)[1085].

Были подписаны соглашения, которые давали бурам право жить, как они хотят, в Оранжевом Свободном Государстве и Трансваале. В самой Капской колонии в 1853 г. появилось выборное собрание. Избирательное право давали деньги, а не расовая принадлежность.

Британцы сконцентрировались на поглощении и эксплуатации того, что они получили. От этой политики больше всего пострадали коса, которые проживали на территории, ставшей британской Кафрарией (она располагалась к северо-востоку от реки Грейт-Фиш). Африканцы видели, как теряют независимость, как их культура разрушается, труд эксплуатируется. Они стали приверженцами тысячелетнего культа, проповедуемого их колдунами. В 1856—57 гг., ожидая получить национальное спасение при помощи огромной жертвы, они убили свой скот. После этого не имеющего параллелей массового убийства, акта общего отчаяния[1086], десятки тысяч коса погибли голодной смертью.

Казалось, что беспорядочности и замешательству местных жителей соответствует отсталость буров, но британские министры сделали вывод, что Южная Африка должна развиваться скорее по типу Канады, а не Индии. Другими словами, это должна быть не военная администрация с белым гарнизоном, который подчиняется приказам из Лондона, а «конфедеративный и самоуправляемый доминион».

Неизбежно, что доминировать в нем будут буры, как написал Дж.А. Фроуд, эмиссар министра по делам колоний Дизраэли, лорда Карнарвона, поскольку они доминируют в парламенте Капской колонии. Но он считал, что эти косматые и грубые фермеры, которые за два столетия превратились «в нечто типа патагонцев, если судить по размерам», решат остаться под британским флагом.

Он делал вывод, что есть только одно условие. Им необходимо позволить «распространить на всю страну более суровую систему местного правления, которая великолепно показала себя в Оранжевом Свободном Государстве»[1087].

Жертвование интересами чернокожих ради единства белых определенно являлось привлекательным. Но британские либералы выступили против попытки стирания африканцев с лица земли[1088]. А консерваторы-буры с негодованием выступили против вторжений британцев. Они особенно возмущались из-за потери богатой алмазами голубой земли вокруг Кимберли, на которую могла справедливо претендовать Оранжевая Республика.

Еще более неприятным, раздражающим и унизительным событием стала аннексия Трансвааля в 1877 г., когда он был слишком слаб, чтобы сопротивляться давлению британцев. Бурская республика находилась на грани банкротства. В казне насчитывалось 12 шиллингов и 6 пенсов, и она была вынуждена платить своему министру почт марками. Более того, Трансвааль осаждали враждебно настроенные банту.

Сэр Теофил Шепстоун, министр внутренних дел Наталя, отправился в Преторию, малоразвитую приграничную деревню, окруженную древними скалистыми горами и новыми эвкалиптовыми и олеандровыми лесами. Он шел во главе двадцати пяти тысяч служащих конной полиции Наталя, одетых в синие мундиры и с остроконечными шлемами на головах. В день рождения королевы Виктории (24 мая) самый молодой офицер штаба Шепстоуна, Райдер Хаггард, впервые поднял британский флаг над Трансваалем. На рыночной площади, где скот пасся под дубами, а в крикет играли между крытой соломой церковью и крытым соломой Парламентом (Фолксраадом), на них угрюмо смотрели буры.

Но бурам требовалась британская защита, особенно, против зулусов, которых Хаггард назвал «африканскими римлянами»[1089].

Новый британский верховный комиссар в Кейптауне, сэр Бартл Фрер, был нацелен защищать буров и добиться от них подчинения. Как он информировал королеву Викторию, они являются очень интересными и очень примитивными людьми, которых можно «сделать верными подданными Вашего Величества, как франко-канадцев»[1090].

Это было подходящее, но глупое и абсурдное сравнение, поскольку оба сообщества яростно сопротивлялись ассимиляции. Более того, политика Фрера имела один фундаментальный недостаток. Шепстоун добился неохотного согласия африканеров, но не их верности, поскольку их республика находилась в опасности. После того, как Фрер сдержал обещание обеспечить Трансвааль надежными границами, у буров не оставалось поводов находиться под властью короны.

Фрер допустил еще один просчет, навязывая скорее свою собственную политику, а не политику своих начальников. Это привело его бурную общественную жизнь к бесславному завершению. Он был способным, энергичным, культурным, педантичным до самых кончиков своих очень ухоженных усов. Кроме того, он отличился в Индии.

Фрер знал несколько языков (выучил на пути на Индостан арабский в достаточной мере, чтобы изъясняться во время путешествий по Египту)[1091] Он выбрал строгую отеческую линию поведения «при общении с варварами»[1092].

В качестве губернатора Бомбея Фрер приобрел незыблемую веру в собственные суждения. В Кейптауне его раздувало от самоуверенности. Он изгнал нежелавших сотрудничать с ним пастырей и заслужил кличку, которую дал Уолсли — «Сэр Бутылка Пива».

На самом деле Уолсли испытывал смешанные чувства по отношению к Фреру, считая, что он «выбрал для себя великую карьеру завоеваний, которая должна закончиться в великолепной африканской империи под британским флагом… Я с большим восхищением отношусь к Фреру, который под елейной внешностью Пекснифа и с манерами пожилой дамы имеет сердце мужчины». [Пексниф — персонаж из романа Диккенса «Мартин Чазлвит». — Прим. перев.)[1093]. В любом случае, новый верховный комиссар был достаточно смел, чтобы игнорировать нового министра по делам колоний сэра Майкла Хикс Бича, который сказал ему в ноябре 1878 г.: «Нам сейчас совершенно не нужна война с зулусами»[1094].