Пирс Брендон - Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997

• Название: Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997
• Автор: Пирс Брендон
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065002-6 (АСТ), 978-5-403-03364-0 (АСТ Москва)

Книга Пирса Брендона и по названию, и по содержанию перекликается с эпохальным трудом Эдуарда Гиббона «История упадка и разрушения Римской империи». И это не случайно: британцы, стремясь к завоеванию мира, всегда оглядывались на Древний Рим. Они нашли ключ к обретению истинного могущества на руинах Рима. Но там же следует искать и причины падения Британской империи.

Об этом и многом другом автор размышляет на страницах данной книги и рисует многоплановую картину упадка и разрушения Британской империи между 1781 и 1997 годом.

---

Его хозяева из Уайт-холла меньше беспокоились из-за неспокойного положения в Никосии, чем из-за ООН, где Греция подала апелляцию относительно того, что Кипру следует позволить самому решать свою судьбу. Эйзенхауэр не сочувствовал Британии, потому что Идеи неблагосклонно отнесся к контрреволюционному перевороту, организованному американцами в Гватемале. О перевороте говорилось, как об «одной из самых омерзительных, грязных и безумных операций по обеспечению безопасности в американской истории»[3487]. Чтобы завоевать поддержку президента и его госсекретаря, требовалась редкостная дипломатическая хитрость. Идеи показал, что готов пойти на компромисс в вопросе Гватемалы, и ему удалось превратить Кипр из колониальной в международную проблему. Он утверждал, что поражение британцев на острове будет победой коммунизма в холодной войне. Премьер очень просто представлял дело: энозис приведет к конфликту между Грецией и Турцией, двумя старыми врагами, которые странным образом являлись членами НАТО. Турция занимала важную стратегическую позицию на фланге Советской России, а ее роль западного союзника будет подорвана, если она ввяжется в борьбу по защите мусульман Кипра.

Но Стамбул без энтузиазма подошел к делу, а вероломному Альбиону ради своих локальных целей пришлось побуждать его к более выраженной реакции. Министры вроде Гарольда Макмиллана убеждали агентов на Кипре «заводить контакты с турками, чтобы нейтрализовать греческую агитацию»[3488]. Британцы стали в еще большей мере надеяться на бедную пятую часть населения. Они набирали больше полицейских из этого источника, фактически создали турецко-кипрского лидера Рауфа Денкташа, воспитывали верность турок создавшемуся положению.

Все это поляризовало два сообщества. Конечно, имелась глубоко укоренившаяся враждебность между ними, их отношения подчеркивались вспышками насилия. Но после 1878 г. оба народа жили в мире. Поэтому здесь, если говорить вкратце, имел место классический пример британской политики «разделяй и властвуй». Это сравнимо с тем, что в большем масштабе было сделано в Индии. Существовал тот же риск гражданской войны и раскола.

В конце 1954 г. ООН отложила дискуссию о Кипре. В Афинах и Никосии начались беспорядки. Еще до Макмиллана, прославившегося своей метафорой, Макариос объявил: «Ветер свободы дует везде, снося колониальный режимы»[3489]. Гривас собрал оружие и людей. Захват одной партии оружия не остановил его, хотя и стал предупреждением Армитеджу, по мнению которого вся проблему энозиса напоминала «густую черноту кошмара»[3490].

1 апреля 1955 г. началось восстание. Бомбы взрывались в правительственных зданиях, которые не охранялись, в Никосии, Лимасоле и Ларнаке. И в этих местах, и в других был нанесен малый урон, хотя Кипрская радиовещательная служба прекратила работу из-за повреждения передатчиков. Но Гривас, который взял себе псевдоним Дигениса, византийского героя, создал ЭОКА — Национальную организацию кипрских борцов. Через некоторое время она стала побудительным мотивом для формирования Турецких оборонительных сил. Британцы совсем не были нейтральными арбитрами, они сознательно позволяли Турецким оборонительным силам противодействовать Национальной организации кипрских борцов[3491].

Началась кампания Гриваса. Его бойцы были плохо вооружены, дисциплина оставляла желать лучшего, поэтому он сконцентрировался на захвате оружия в полицейских участках. Изначально Национальная организация кипрских борцов носила дилетантский характер, но и полиция была такой же. Она почти не изменилась с начала британского правления. Полицейским мало платили, их плохо готовили, у них имелось лишь минимальное оснащение — не было раций, фонарей, почти никакого транспорта. Полицейские были завалены делами о набегах с последующим быстрым отходом, протестах с бросанием камней, в которых школьники играли роль молодых спартанцев.

Однако полицию быстро усилили турецкими наемниками и британскими солдатами. Гривас знал, что не может свергнуть колониальный режим, но нацеливался связать руки армии, разжечь патриотические чувства и выиграть в пропагандистской войне. Идеи, который только что сменил Черчилля на посту премьер-министра, невольно помогал с последней частью этой стратегии, отказываясь от любого решения, от которого пахло политикой умиротворения. Когда министр по делам колоний посетил Кипр, где его приветствовали бомбами, то не смог обсуждать вопрос самоопределения. Точно также ни к чему не привела конференция с участием Великобритании, Греции и Турции в августе 1955 г. Ее целью было дать всем трем странам долю в Кипре через партнерство, известное, как «тридоминиум» — «тройная власть». Они чиновник назвал это «пандемониумом»[3492].

Греция предсказуемо отвергла схему, а турецкое правительство попустительствовало разрушительным антигреческим восстаниям в Стамбуле. Британцы их не осудили, потому что они были выгодны для их положения в Греции.

Затем взорвалась Никосия. Яростные демонстрации прошли на площади Метаксаса, которая обычно служила местом вечерних прогулок под неоновыми фонарями. Там греко-кипрская толпа сожгла Британский институт. Спорадически насилие происходило по всему острову, подтверждая решение Идена сменить Армитеджа на сурового, лишенного воображения фельдмаршала сэра Джона Хардинга. Как сказал Гривас, его прибытие означало, что «на Кипре будет править железный кулак»[3493].

У Гриваса определенно имелись все основания считать, что новый губернатор обеспечит силу для подавления беспорядков, которые планировала Национальная организация кипрских борцов. Но Хардинг вначале попытался провести переговоры с Макариосом. У фельдмаршала было мало места для маневров, и архиепископ изменил свою позицию с блаженной улыбкой, самообладанием и хладнокровием. Макариос объявил, что является священнослужителем, далеким от мирских дел. Он привел в ярость Хардинга, который заявлял, что является простым солдатом. Когда их переговоры провалились, Национальная организация кипрских борцов усилила бомбометания и стрельбу. Столкновения произошли во многих местах, проводилась подготовка к всеобщей забастовке.

Хардинг нацелился не допустить того, чтобы Кипр пошел по пути Ирландии и Палестины. 25 ноября 1955 г. он объявил чрезвычайное положение. Это дало губернатору дополнительный арсенал для использования против террористов: аресты без ордера, содержание под стражей без суда, пожизненное заключение за саботаж, смертная казнь за ношение оружия. Другие меры включали цензуру, депортацию, порку, комендантский час, коллективные штрафы, запрет собраний и забастовок.

Хардинг реорганизовал и увеличил свои силы. К 1956 г. он имел в своем распоряжении 12 000 солдат и 2 000 полицейских, чтобы разбираться с тысячей человек из Национальной организации кипрских борцов. Губернатор требовал энергичных действий.

Его подчиненные занимались патрулированием, устраивали засады на дорогах, дежурили на дорожных контрольно-пропускных пунктах, вторгались в монастыри, собирали разведывательный данные и стирали граффити, иногда заменяя их собственными: «Греки — трусы», «Платон — сорт картошки». Они запирали непослушных учеников, застигнутых за пределами школы, где были запрещены голубые ручки, а также бело-голубые флаги. Войска грубо и часто с жестокостью проводили обыски. Солдаты обычно окружали деревню и при помощи штыков и прикладов загоняли мужчин в поспешно сооруженные клетки из колючей проволоки. Пока дома людей обыскивали, грабили или просто крушили, «проклятые местные» (как их называли английские солдаты) были вынуждены часами стоять на жарком солнце, подняв руки вверх. После допросов их внимательнейшим образом рассматривали информаторы, которых службы безопасности называли «цепными жабами»[3494]. Тех, кого опознавали в качестве членов Национальной организации кипрских борцов, увозили на грузовиках.

Но, пытаясь разгромить Гриваса, Хардинг одновременно продолжал обхаживать Макариоса. Он делал уступки, признавая, что «никогда» Хопкинсона означало «когда-нибудь». В конце февраля 1956 г. министр по делам колоний снова посетил Никосию, чтобы встретиться с архиепископом, которого нашел утонченным и дружелюбным. Леннокс-Бойда особенно очаровали его руки, которые были «очень красивы и безупречно чисты»[3495]. Министр по делам колоний хотел немного приукрасить действительность для архиепископа[3496]. Но его сдержал Идеи, который все еще рассматривал Кипр в качестве проверки своей политической силы и зрелости. Не было достигнуто никакого соглашения. Когда он покинул помещение, Леннокс-Бойд мог сказать Макарию: «Пусть Бог спасет ваш народ»[3497].

Это оказалось своевременной молитвой. Через несколько дней Хардинг отправил Макариоса в ссылку на Сейшелы. Британцы проклинали архиепископа, как Распутина нового времени, а греки называли его современным Севастьяном, который имел одно неоценимое преимущество — он не был мертв.