Василий Щепетнёв - Хроники Навь-Города

• Название: Хроники Навь-Города
• Автор: Василий Щепетнёв
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029082-9, 5-9660-1180-Х

Рыцари Ордена Кор.

Звездолётчики с крейсера «Королёв», стартовавшего с Земли в 2026 году и... «опоздавшего» с возвращением на 8000 лет.

Отныне они живут в мире далёкого будущего, в результате глобальной катастрофы скатившемся к ДАЛЁКОМУ ПРОШЛОМУ.

Здесь бароны и крестьяне живут в феодальных замках и селениях, в лесах обитают варвары-мутанты, с людьми воюют и торгуют пришельцы из космоса, а где-то под землёй скрывается таинственный Навь-Город — родина странных, тёмных, могущественных существ.

Здесь лучший из рыцарей Ордена Кор — бывший бортмеханик Корней Фомин — снова и снова сражается с порождениями Зла — монстрами и пришельцами из иных измерений, мутантами и «чужими».

Такова его ОБЫЧНАЯ РАБОТА — работа человека, защищающего добро и справедливость с оружием в руках.

---

Спасибо и на том.

Паладин добрался до каравеллы. Странно было смотреть, как он погружается в её борт — поверхность вдруг покрылась рябью, как зеркало пруда от брошенного камешка. Вот он исчез внутри, и рябь тут же успокоилась.

Вот и славно. Будем считать, что он на борту.

Шли минуты. Ну как улетят они, оставив чрезвычайного и полномочного посла на Луне? Недостойные мысли. Так и ситуация не самая достойная.

Каравелла внезапно ускорила своё кружение. Юла Красного Егеря, право. Нет, стала замедляться, ещё несколько судорожных движений, и вращение прекратилось. Замечательно.

Теперь нужно бы и опуститься пониже — так, показать только, что слушается руля.

Каравелла камнем упала вниз. Фомин ощутил, как под ногами содрогнулась почва. Изрядно. А каково внутри? Была бы посуда фарфоровая — разбилась бы вдребезги. Вот оно, преимущество золота.

Он подошёл к каравелле.

Подбежали и днепроиды, не на шутку целясь впиться в бок. Один и впился, засверкав электрорезаком.

Каравелла медленно поднялась на дюжину локтей. Фомин достал саблю и ударил днепроида. Сталь сабли оказалась прочнее, и днепроид откатился вниз, поджимая перерубленный резак.

А ты не лезь.

Остальные, решив, что лучше собрат на земле, чем каравелла в небе, набросились на покалеченного товарища. Ну совсем как люди. Днепроид бросился наутёк, уводя за собою всю свору.

Прошло чуть не пол склянки. Наконец показался паладин. До пояса показался и махнул рукою, указывая на гайдроп: мол, поспешай, посол, твой трамвай пришёл!

Вернув саблю в ножны, Фомин чуть было не поплевал на ладони, но — Луна, шлем, перчатки, не расплюёшься — пришлось карабкаться насухую. Всё-таки большое дело — малая гравитация. Никаких особенных усилий, знай, перебирай лапами.

Он и перебирал. Паладин держал ход в каравеллу открытым, и Фомин поспешно завалился внутрь.

Сняв шлем и вздохнув полной грудью (только сейчас он позволил подумать о том, насколько хватило бы воздуха в доспехах, пусть даже в доспехах навьгородских, волшебно-технологических), он, как и подобает послу, проявил учтивость и промолчал.

12

Снял шлем и паладин.

Полно, да паладин ли это? У паладина и взгляд прямой, и линия губ тверда, и осанка воистину рыцарская. Сейчас же всё в Ортенборге переменилось и облик его был скорее обликом испуганного горожанина, нежели бесстрашного паладина.

— Господину угодно принять тебя, человек, — сказал он громко, но в глазах его было столько отчаянной мольбы, что Фомин не стал спрашивать, ни с каких пор они на «ты», ни о господине, вдруг появившемся на каравелле, господине паладина, но никак не доблестного рыцаря Крепости Кор.

Мы своих господ ещё в семнадцатом того… упразднили.

— Угодники идут легко, — пробормотал он в ответ, и цели достиг: паладин недоуменно моргнул, став на мгновение похожим на себя прежнего. Но только на мгновение.

— Следуй за мной, человек. — И Ортенборг двинулся к двери, открыл её натуральным образом, руками, безо всяких четырёхмерных трюков, и шагнул в коридор.

Будем последовательны и последуем.

В коридоре люма мигала образом самым неприятным. Тревожным. Точь-в-точь как аварийный свет на «Королёве» во время учений. Здесь-то, поди, не учения. Потому что пахнет. Свежей кровью.

Кровь была повсюду — на роскошных коврах, на мебели, на гобеленах, даже на плафонах. Ужо-то придётся Гар-Ра потрудиться, убирая непорядок.

Не придётся. Стюард лежал у входа в кают-компанию, показывая — никогда ему больше не подавать аквавита. Грудь его была разверста и пуста: кто-то вырвал сердце бедняги.

Паладин механически переступил через мёртвое тело и пошёл дальше.

Вот, значит, как.

Следы. Ясные, отчётливые, свежие. Настолько свежие, что от них, кажется, поднимается парок. Даже и не кажется: горячая кровь вполне способна давать пар в сухом, прохладном помещении.

Паладин шёл по следу, стараясь не наступать на кровавые пятна. Не из брезгливости, не из осторожности — из почтения.

Поворот. Ещё поворот — и новый сюрприз. Там, где была узорчатая стена, проступила дверь. Высокая. Широкая. Роскошная. Одних изумрудов полтора ведра на отделку пошло. Или два.

Перед дверью паладин остановился. Поклонился двери — и как поклонился: истово, усердно, страстно. Поскрёбся просительно — уж как ему удалось выразить просьбу прикосновением железной перчатки к поверхности двери, и понять трудно.

В ответ — ворчание.

— Господин зовёт тебя, человек, — сказал паладин, продолжая кланяться Тому, Кто Был За Дверью.

Что ж, посмотрим, что это за господин такой.

Дверь была высока настолько, что Фомину даже в голову не пришло склонить её, голову то есть. Как всякий уроженец Марса, был он высок, потому на «Королёве» приходилось стеречься, вписываясь в проёмы. Да и каравеллу строили традиционно, стараясь в малом вместить многое. Но эта внезапно появившаяся дверь была из другой верфи, верфи, строящей роскошные яхты для гигантов.

Фомин вошёл внутрь.

Он был готов к тому, что увидел. И следы уж больно говорящие, да и все предшествующие события проявились в сознании чётко и контрастно, прогоняя таинственность и показывая, что иначе и быть не могло, начиная от гибели доктора Гэрарда и кончая развороченной грудью стюарда. Потому он не вздрогнул, не охнул, даже не побледнел (тут, правда, поди, проверь), а молча отвесил дипломатический полупоклон.

— Ты хочешь стать нашим слугой? — не спросил, констатировал Зверь, не поднимаясь с лежанки. Голос его вязкий, граммофонный опутывал Фомина, лишал воли. Как в кошмарном сне — хочется бежать, а ноги не несут. Бежать он, впрочем, не собирался, но и руки не слушаются. Тетраплегия.

— Нет, — сумел-таки выговорить он. Язык ворочался туго в отличие от мыслей.

— Быть нашим слугой — великая честь для человека. Ничего, позже поймёшь. А сейчас ты должен научиться управлять каравеллой.

— Всего-то?

— Ты ведь желаешь вернуться на Землю?

— Да.

— Глупые рабы взбунтовались. Я их наказал. — Глаза Зверя загорелись красным огнём. Не злобно, просто — световой рефлекс. Оптика-с. Куда красноречивее была запёкшаяся на морде кровь. Стюарда? Навигаторов? Хранителя Туглона?

— Ты иди, — проворчал Зверь, — иди. Работай. У тебя много работы. И если ты исполнишь её хорошо, то станешь нашим слугой. Подумай. — Зверь небрежно махнул лапой, и Фомин чуть не закричал от боли: в голову будто метеорит попал.

Но не закричал и правильно сделал — боль тут же отпустила.

Не метеорит. Информационная пуля. Он осознал это уже за порогом логова. Да ещё паладин подсказал:

— Господин даровал тебе знание?

— Давай уж выпьем на брудершафт, бесподобный паладин Ортенборг. А то как-то… режет ухо.

Понял паладин, нет, но в кают-компанию за Фоминым пошёл.

— Похоже, до конца плавания нам придётся обходиться без прислуги. — Фомин отыскал в буфете штоф аквавита, большие, пятиунциевые, бокалы и налил щедро себе и паладину. — Ну, на брудершафт, до дна!

У Фомина «до дна» получилось легко и естественно, паладин же осилил «брудершафтские сто пятьдесят» не без труда. Ничего, брат, привыкнешь.

Фомин уселся в кресло: во-первых, торопиться выполнять команду Зверя как-то рыцарю и не пристало, а во-вторых, нужно было переварить то, что Зверь вложил ему в голову. Новое знание. Которое от старого не отличишь. Впечатление, что он знал о тарках давным-давно, с первых дней жизни. Ладно, проведём смотр.

Итак, миллионы лет на Земле существует разумная раса. Не людей, нет. Зверь и ему подобные — вот кто истинные хозяева планеты.

Морфологически Звери (самоназвание — тарки) более всего напоминают медведей, но разница между Зверем и обычным медведем куда больше, нежели между человеком и мартышкой. Давным-давно появился вид медведей (поначалу ещё медведей), который охотился за добычей, гипнотизируя её, подавляя волю ментальной силой. В процессе развития и отбора способность эта развилась настолько, что мозг стал разумным, разумным по-настоящему. Тогда и возникла раса тарков. Способность перемещения в четвёртом измерении — лишь одна из граней подлинного разума. Тарки не нуждались в машинах — их цивилизация была природной, биологической. Жили они в пещерах, как поверхностных, так и глубинных. Дабы получать вкусную и полезную пищу гарантированно, тарки завели стада домашних животных. Со временем они заметили, что под влиянием ментальных полей у этих животных появились зачатки разума. Отчасти из любопытства некоторых животных решили перевести из разряда пищи в разряд слуг — обустраивать пещеры, ухаживать за стадами, наконец, просто развлекать. Особей негодных и невкусных изгоняли на поверхность — пусть живут, как могут, в поте лица добывая пропитание и страдая от непогод, лютых зверей и капризов судьбы.

Мы, то есть люди, и есть те самые животные. Цивилизация наша для тарков представляет не большую ценность — или помеху, — чем муравейник. Но ему, Фомину, выпал шанс стать муравьём излюбленным, приближённым, допущенным к приделам алтаря. Власть над обыкновенными людишками, а более того — знание, дающее способности самые необыкновенные. Умение проходить сквозь преграды. Левитировать. Путешествовать в Межмирье. Вселяться в иные тела. Жить пятьсот лет — или тысячу, насколько хватит терпения. И это лишь обёртка, кожура, цветочки. А дальше…