Белькампо - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Белькампо
• Издательство: Радуга
• Жанр: Проза
• Год: 1987

Книга знакомит с лучшими новеллами нидерландского прозаика старшего поколения, написанными в разные годы. Многокрасочная творческая палитра — то реалистическая, то гротескно-сатирическая, пронизанная элементами фантастики — позволяет автору раскрыть глубины человеческой психологии, воссоздать широкую картину жизни.

---

Он обрубил оставшиеся корни, и, когда закончил работу, расщелину было уже не заметить. Драгоценная находка снова обратилась в клад.

ВМЕШАТЕЛЬСТВО

Один из главных моих принципов, хотя и не единственный, заключается в том, чтобы не вмешиваться в жизнь природы. Достаточно и того, что людской род черпает из природных кладовых средства к существованию.

А вот сегодня утром я не только отступил от своего принципа, но даже нанес природе ущерб.

День едва занялся. Я медленно брел по лесу, прямо к которому подходили песчаные дюны. То и дело мне попадались на пути зайцы или кролики, да так близко, что я мог разглядеть, как утренний ветер выдувал нежные белые ямки в их пушистой шкурке. Самые озорные устраивали у меня на глазах возню, разбрасывая фонтанчики песка, которые тут же подхватывал ветер.

Свежий ветер всколыхнул и лесные травы. Растения словно вдыхали жизнь с каждым новым его порывом. Мне подумалось: ведь начало человеческой жизни тоже было положено одним дуновением свыше, и это легкое дуновение дало жизнь нескончаемой веренице сменяющих друг друга поколений. Растениям же, чтобы не захиреть, мало одного дуновения, им нужен ветер.

Наблюдая за травами, колышущимися под ветром, я пытался проникнуть в тайну их бытия. И тут мой взгляд упал на листок, который, беспрестанно отклоняясь в одну и ту же сторону, твердил упорное «нет». Когда ветер налетал сильнее, это «нет» произносилось особенно энергично и решительно, но даже самые легкие и нежные его прикосновения встречались настойчивым протестом.

Я посмотрел на другие листья этой травки. Все они покачивались в разные стороны, то словно говоря «да», то переходя на «нет» и наоборот. Часто они лишь слабо кивали в неопределенном направлении, как бы выражая сомнение и неуверенность. Я расширил круг поисков, мне захотелось увидеть такое растение или дерево, вся листва которого в один голос говорила «нет», хотя бы даже ее вынуждал к этому необычный угол, под которым растет дерево, или искривленный стебель травы. Мои поиски не увенчались успехом. Попадались, конечно, отдельные листочки, которые не желали уступать налетающим порывам, даже самым мощным и внезапным. Но эти строптивцы, как правило, были неокрепшими бледно-зелеными недорослями.

Мой же упрямец, единственный из всех, поражал своей сочностью и размерами. Не удивительно, что он сразу привлек мое внимание.

Долго еще наблюдал я за этим листком, проявляя чудеса терпения. А он не переставал твердить свое «нет». И это весной, в чудесную пору, которая одухотворяет и заставляет радоваться все, что живет и дышит на земле.

Я сорвал его.

СКАЗКА

Случилось это давным-давно в далекой стране, а может быть, и на другой планете, где художники жили в тяжелой нужде. Нищенское существование на грани голодной смерти было уделом тех, кто расцвечивал жизнь яркими красками, распахивая перед людьми неведомые горизонты, кому дано было видеть наяву прекрасные сны, уводившие человечество от беспросветности бытия. И все же вымирание бесшабашного племени художников не входило в планы правительства. Сильные мира сего понимали, сколь необходимо им искусство, и опасались дать ему погибнуть. Правительство решило каждый год закупать произведения искусства на средства, вырученные от налогов. Началось строительство хранилищ. Ежегодно в одну и ту же пору огромные массы картин стекались в эти хранилища. Помещения быстро заполнялись, так что приходилось строить все новые и новые. Содержать такие постройки недешево, им требуется непрерывная вентиляция, поддержание постоянной температуры и влажности. Не говоря уже об усиленной охране. И в конце концов сооружение новых хранилищ прекратили. По новому правительственному указу подвалы, заполненные картинами, каждые двадцать пять лет подлежали очистке.

— Мы подвергаем такой очистке кладбища, — сказал один важный чиновник, — а разве усопшие достойны меньшего уважения, чем какая-то мазня?

Теперь рядом со складами строились крематории. Закупленные государством картины приговаривались тем самым к уничтожению, пусть не сразу, но по истечении установленного срока. Новшество вызвало подлинный кризис в закупочных комиссиях. До сих пор они отбирали лучшее из представленного на продажу, теперь же сама основа их деятельности оказалась подорванной. Ведь тому, что в конечном счете подлежало уничтожению, незачем быть лучшим. Разумнее подбирать худшее. Но это, конечно, держали в строжайшей тайне, иначе вся церемония закупки перестала бы восприниматься всерьез.

Чиновники немало удивились, обнаружив, что выбрать самые бездарные произведения нисколько не легче, чем наиболее совершенные. Для этого требовалось не менее тонкое чутье, и зачастую лишь после многочасовых дискуссий выбор падал на ту или иную картину.

Так продолжалось довольно долго, и вдруг выяснилось, что есть люди — в основном из числа низкооплачиваемых грузчиков, упаковщиков и им подобных, — умеющие с ходу указать картины, на которые падет выбор комиссии. Такой доморощенный предсказатель нашелся чуть ли не в каждой комиссии. Изучив необычное явление, специалисты были ошеломлены: оказывается, некоторые люди от природы наделены чувством безобразного, столь же непогрешимым, как у других чувство прекрасного. Им, этим чудакам, отталкивающие своим уродством картины представлялись верхом совершенства.

Понятно, что каждой комиссии было весьма выгодно заполучить такого ценного сотрудника. Если господа эксперты никак не могли прийти к соглашению, звали со склада какого-нибудь Яна, и его решительное слово тут же прекращало все споры. Ему задавали, скажем, такой вопрос: «Милейший Ян, какую из этих картин ты бы повесил у себя дома?» Ян не колебался ни секунды. Уж он-то знал наверняка.

Как ни старались скрыть это от него, Ян скоро разобрался, что стал незаменим. В один прекрасный день он отказался предстать перед комиссией и заявил, что подобное желание не появится у него и впредь. Вот ведь незадача — хоть караул кричи. Впрочем, выход нашелся: чтобы Ян со своими способностями всегда был под рукой, его включили в состав комиссии. А строптивцу Яну только того и надо. Он своего добился.

Теперь он стал важной персоной в комиссии и очень скоро упразднил всякие обсуждения. Ожесточенные дискуссии неизменно приводили к выбору, сделанному им с первого взгляда, и потому стали излишни. А значит, сами комиссии тоже стали не нужны, и господа ценители это прекрасно понимали, но слишком уж велика была сила притяжения чиновничьих кресел, так что разогнать их не удалось.

Тем временем молва о чудесной способности Яна разнеслась повсюду. Его наперебой приглашали в другие комиссии.

Через два года он возглавил все государственные закупки и буквально диктовал свою волю. Отныне он присутствовал на любой мало-мальски значительной церемонии, где понаторел в изящных манерах и приобрел навык вовремя поднимать бокал за здоровье их превосходительств. И в остальных вопросах, касающихся искусства, его теперь не чурались. Его голос, который силой привычки обрел начальственные нотки, всегда оказывал свое действие.

Прошло еще два года, и его назначили министром культуры. Эта молниеносная карьера произвела глубокое впечатление даже на самих художников. А дома у него была собрана огромная коллекция картин, с которых жена, укоризненно качая головой, каждую неделю смахивала пыль.

НЕПЕРЕВАРЕННЫЕ КРОШКИ

Всем известно, что окружающий нас материальный мир подразделяется на твердые вещества, жидкости и газы. Оставим за пределами этой классификации такие унылые переходные формы, как сироп и туман.

В школе нас учили, что любое вещество при достаточном охлаждении затвердевает, а при достаточном нагревании превращается в газ. Значит, между твердым, исидким и газообразным существенной разницы нет, это всего-навсего три ипостаси одного и того же вещества, как, например, лед, вода и пар. Учитель в свое время называл их агрегатными состояниями.

Стало быть, если мы утверждаем, что вода относится к жидкостям, это означает лишь одно: в наших обычных Условиях она пребывает в жидком состоянии.

Так гласит школьная премудрость. Попробуем двинуться дальше.

Если нет принципиальной разницы между агрегатными состояниями, то и в обмене веществ они участвуют одинаково. Таким образом, процессы еды, питья и дыхания, по сути, представляют собой одно и то же. Питье, к примеру, есть не что иное, как прием пищи в жидком виде. А выдыхание воздуха вообще-то следовало бы производить исключительно в уборной, по крайней мере когда это возможно.

Почему же в своей обыденной жизни мы столь по-разному ценим эти три состояния вещества? Твердые тела, как наиболее тесно связанные с землей, мы числим самыми низкими, а газообразные вещества, которые наша мысль связывает с небесными высями, считаем возвышенными. Если даже обыкновенную речку мы с легкостью относим к живым существам, то уж газам и туману придаем поистине мистическую значимость.