Пирс Рид - Женатый мужчина

• Название: Женатый мужчина
• Автор: Пирс Рид
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Политика
• Год: 1990
• ISBN: 5-1-02091-2

Английский романист, драматург Пирс Пол Рид (р. 1941), автор романов «Игра на небе с Тасси Маркс» ("Game in Heaven with Tussy Marx", 1966), «Юнкеры» ("The Junkers", 1968), «Монах Доусон» ("Monk Dawson", 1970), «Выскочка» ("The Upstart", 1973), повести «Полонез» ("Polonaise", 1976), документальных повестей «Живы!» ("Alive: The Story of the Andes Survivors", 1974), «Грабители поездов» ("The Train Robbers", 1978), пьес для телевидения и радио. На русский язык переведен роман «Дочь профессора» (М., 1974). Роман П. Пола Рида «Женатый мужчина» печатается с небольшими сокращениями ("A Married Man". London, An Alison Press Book, Seeker & Warburg, 1979). По внешним признакам он следует традиции «семейной хроники». Писатель ненавязчиво подчеркивает, сколь хрупко на деле кажущееся «процветание» Великобритании 70-х гг.

---

— Нет.

— Нервы сдают?

— Нет.

— Ну так вот, дела складываются преотвратительно.

— Знаю. Не волнуйся. Я тебя не брошу.

Гордон задумчиво помолчал.

— Какие-нибудь сложности с Клэр?

— Есть немного. Она считает все это пустой тратой времени.

Гордон подождал продолжения, но, видя, что тот молчит, сказал:

— Ну, ладно, не буду совать нос в чужие дела. — И вернулся к разговору о членах Главного административного комитета, которые колебались в выборе между Джоном и О'Грэйди. — Нелепо, что они до сих пор не могут решиться: ведь твои противники — троцкист-пакистанец да восьмидесятилетний фашист. Но некоторые относятся к тебе с недоверием. Слишком складно говоришь. Оксфорд, частная школа. Чересчур высокие доходы и вообще без году неделя занимаешься политикой.

— Их нельзя за это упрекать, — сказал Джон.

— Упрекать-то нельзя, — сказал Гордон, — но им следовало бы понять, что они выбирают члена парламента, а не премию присуждают… — Он продолжал говорить со своим неизменным шотландским акцентом, а Джон вернулся к мыслям о Пауле, и на лице его снова застыла блаженная улыбка.

Ее тело, такое красивое в одежде, было менее привлекательным в постели. Свежая, налитая, цветущая красота молодости, некогда воспетая Ренуаром, вышла из моды, однако худая, длинная девица вроде Паулы, мечта современных модельеров, без одежд явно проигрывала: выпирающий таз, обтянутые кожей ребра, недоразвитые, непропорционально маленькие груди.

Похоже, ей нравилась нынешняя свобода нравов — она не стеснялась ходить перед Джоном голой, — но в постели она просто терпела, пока все кончится.

Джон это чувствовал, но не огорчался. Хотя прежде он был недоволен женой, ее пассивностью и безразличием в постели и рисовал себе куда более бурные восторги — сейчас он наслаждался самим фактом обладания Паулой. Так, pвtй de foie gras и шампанское тоже не очень-то нравились ему. Он просто наслаждался обладанием такой редкостной и дорогой женщиной, как Паула Джеррард: у Джона, как и у большинства мужчин, сексуальное влечение возникало под влиянием психологического побуждения, и поэтому скорее по велению разума, нежели чресел, он утверждал свою власть над этой скелетоподобной обладательницей звучного имени и огромного состояния.

Как-то вечером — это было в ресторане, когда они сидели за столиком при свечах, — Паула пожаловалась, что давно не видела его при свете дня. Он предложил завтра же пообедать где-нибудь вместе, но она спросила, не могли бы они встретиться в субботу утром.

Джон помрачнел:

— По субботам я обычно бываю занят с детьми…

— Вот и привези их. Пора мне их повидать. Джон продолжал сидеть все с тем же мрачным видом.

— Клэр что, тоже бывает с вами? — спросила Паула.

— Не в этом дело. Она будет рада отдохнуть от них. Но если я привезу их сюда…

— Зачем же. Мало ли в жизни случайностей. Мы можем встретиться где угодно. В Найтсбридже, скажем, и потом где-нибудь вместе выпьем кофе.

В субботу утром Джон предложил свозить детей в город, чтобы Клэр могла спокойно походить по магазинам. Его предложение было с восторгом встречено всеми тремя членами семьи; в десять они отбыли и встретились с Паулой, как было условлено, возле универмага «Харродз». Джон познакомил Паулу с детьми, она крепко пожала им руки и одарила сияющей улыбкой, дотоле незнакомой Джону, — должно быть, это у нее от матери-американки, решил он.

Они вошли в огромный магазин и сели за столик в кафетерии. Дети потягивали через соломинку кока-колу, а взрослые пили кофе. Джон попытался было завести с Паулой окольный разговор, но она едва ему отвечала, занятая болтовней с детьми об их школьных делах, рождественских подарках, при этом продемонстрировав (Тому) незаурядные познания в футболе и (Анне) основательное знакомство с современными популярными песнями.

Дети приняли ее сразу. Они всегда радовались поездке в Уэст-Энд, а эта элегантная женщина, которая была с ними так добра, казалась просто сказочной феей, сошедшей с витрины, где нарядные манекены демонстрировали красивые дамские наряды. Такой же она показалась и Джону, а когда он расплатился и они вышли из кафетерия, Паула, как он и опасался, повела Тома и Анну в отдел игрушек. Они шли среди заставленных всякой всячиной полок, и он никак не мог решить, как намекнуть детям не говорить маме, что какая-то незнакомая дама купила им подарки, иначе придется объяснять Клэр, чего ради Пауле пришло в голову это делать, но тут Паула сама подсказала выход из положения. Она нагнулась к детям, обняла их за плечи и сказала:

— Теперь выбирайте, что вам нравится, а я попрошу вашего папу купить вам это.

Том и Анна пошли искать и выбирать, а Паула осталась с Джоном.

— Ты ведь не возражаешь? — спросила она.

— Они только что получили рождественские подарки, а сейчас это уже баловство.

— Я хочу им понравиться.

— Ты им и так понравилась.

— Просто ты жадничаешь, — сказала она и улыбнулась.

— Не в этом дело, — сказал он. — Как раз лучше заплатить мне…

— Я тоже так думаю, — сказала она, — но деньги я тебе верну.

— Совсем не обязательно.

— Верну, только не сию минуту. У меня нет с собой.

— Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала. — Он казался раздраженным. Паула собиралась что-то еще сказать, но тут подошла Анна с куклой, умевшей плакать и мочить пеленки, а за нею Том с новым вагончиком для своей электрической железной дороги.

— Что это за «прекрасная дама», которую вы встретили в универмаге? — поинтересовалась Клэр, когда они переодевались в субботу вечером, собираясь ехать на ужин.

— Паула Джеррард.

— Мне бы хотелось как-нибудь познакомиться с ней, — сказала она. — По-моему, ты собирался пригласить ее к нам на ужин.

— Ты же сама сказала, что она будет раздражать наших друзей.

— А детям она понравилась, видимо, не так уж она и плоха.

— Значит, им ты доверяешь больше?

Она смущенно улыбнулась и скинула халат, в котором вышла из ванной, где мыла голову. Увидев ее нагую, Джон был потрясен: она же куда лучше Паулы Джеррард.

— Я просто влюбилась в твоих детей, — сказала Паула, лежа во вторник вечером рядом с Джоном.

— Ты им тоже понравилась.

— Мне было жаль их.

— Почему?

— Это так ужасно для детей, когда рушится семья. Джон замер, точно краешком глаза увидел в углу над кроватью ядовитого паука.

— А они выглядели такими спокойными и жизнерадостными, — сказала она.

— Они такие и есть, — сказал он.

— Наверное, правильнее будет, если они постепенно привыкнут ко мне, мы подружимся, и они не будут видеть во мне соперницу их матери.

Джон сел в постели.

— Надеюсь, каждый раз, когда ты захочешь увидеть детей, их не придется водить в отдел игрушек «Харродза»?

— Нет, — сказала Паула очень серьезно. — Я не хочу покупать их любовь. Но славно было бы нам вчетвером отправиться куда-нибудь на уик-энд… в Приннет, например?

— Что подумают твои родители?

— Когда я привезу в дом женатого мужчину с двумя детьми? — Она засмеялась. — Год назад пришли бы в ужас, а сейчас, честно говоря, они вздохнули бы с облегчением.

— Почему?

— Они предпочли бы видеть меня второй женой известного адвоката, чем единственной супругой какого-то жалкого воришки.

— Они что, знают о Терри?

— Наслышаны.

— Могу себе представить, как они встревожены.

Глава седьмая

Вот уже больше двух месяцев Джону не давал покоя Иван Ильич. Политика, казалось, излечила его от приступов отчаяния и неуверенности в себе, накатывавших на него летом, но в тот вечер, когда он тихонько залег в постель, стараясь не разбудить Клэр, он обнаружил, что не может уснуть, и лежал без сна, терзаемый непонятной тревогой. Паула, Клэр и дети то появлялись, то исчезали перед его мысленным взором, произносили какие-то фразы, которые звучали порой осмысленно, а порою — нет, так что он перестал понимать, бодрствует он или спит и все это ему снится. Видения из недавнего прошлого высвечивались и гасли точно слайды, которые показывают в темной комнате: какое-то лихорадочное желание Паулы подружиться с его детьми, и тут же лицо Клэр, говорящей, что надо бы пригласить ее на ужин; затем снова Паула, она спрашивает его: «Ты меня любишь? Правда, любишь?» И откуда ни возьмись Гордон Пратт, говорящий: «Ты что, потерял интерес? Нервы сдали?»

Он засыпал и снова просыпался, уже не понимая, где он и кто эта женщина, лежащая рядом. Когда до его сознания дошло, что это — Клэр, ему захотелось обнять ее и поплакать, уткнувшись лицом ей в бок, но как он мог себе это позволить — он, взрослый человек? И что он сказал бы, если б она проснулась? И почему она должна утешать его?