Илья Виницкий - Дом толкователя

• Название: Дом толкователя
• Автор: Илья Виницкий
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-408

Книга посвящена В. А. Жуковскому (1783–1852) как толкователю современной русской и европейской истории. Обращение к далекому прошлому как к «шифру» современности и прообразу будущего — одна из главных идей немецкого романтизма, усвоенная русским поэтом и примененная к истолкованию современного исторического материала и утверждению собственной миссии. Особый интерес представляют произведения поэта, изображающие современный исторический процесс в метафорической форме, требовавшей от читателя интуиции: «средневековые» и «античные» баллады, идиллии, классический эпос. Автор исследует саму стратегию и механизм превращения Жуковским современного исторического материала в поэтический образ-идею — процесс, непосредственно связанный с проблемой романтического мироощущения поэта. Книга охватывает период продолжительностью более трети столетия — от водружения «вечного мира» в Европе императором Александром до подавления венгерского восстания императором Николаем — иными словами, эпоху торжества и заката Священного союза.

---

Проникновение ясновидящей в духовный мир обычно происходило во сне. Сны — любимая мистическая тема эпохи, активно обсуждавшаяся и в кругу Жуковского. Вещие сны и видения имела ближайший друг поэта Авдотья Петровна Елагина (о ней речь пойдет в дальнейшем). Мистическое «сонное сумасшествие» переживал в 1830-е годы ее сын Иван Киреевский (Гершензон: 299–300). Сам Жуковский придавал большое значение собственным сновидениям (некоторые из них нашли отражение в его поздних произведениях: например, в «Посвящении» к «Налю и Дамаянти» [1841]).

Личный мистический опыт современники пытались осмыслить с помощью новейших научных теорий (отталкивавшихся, как правило, от сформулированной доктором Францем Месмером в конце XVIII века теории животного магнетизма). Одним из самых авторитетных исследователей ясновидения в то время считался немецкий врач и поэт Юстинус Кернер (1786–1862), автор знаменитой «Ясновидящей из Префорста» («Die Seherin von Prevorst», 1829) — книги наблюдений за дочерью лесника, предсказательницей и духовидицей Фредерикой Гауффе (Die Seherin Hauffe)[224]. Эта книга пользовалась огромным успехом во всей Европе. В России ею интересовались князь В. Ф. Одоевский[225] и его друг, ссыльный декабрист В. К. Кюхельбекер (Кюхельбекер: 424–425), Плетнев и Я. К. Грот (Грот: 327, 351, 353). В 1830–1840-е годы Кернер издавал спиритуалистские журналы «Blatter aus Prevorst» (1831–1839) и «Magikon: Archiv fur Beobachtungen aus dem Gebiete, der Geisterkunde und das magnetisschen und magischen Lebens» (1840–1852), в которых печатали свои статьи такие авторы, как Г. Геррес, Ф. фон Баадер, Г. Шубарт.

Жуковский был лично знаком с Кернером, и академик Веселовский совершенно справедливо усматривал в статье о привидениях отголоски бесед двух мистически настроенных поэтов. Они познакомились в Баден-Бадене летом 1847 года и «сошлись: было с кем поговорить о „привидениях“… о душе» (Веселовский: 421). Веселовский приводит фрагмент из письма Кернера о Жуковском: «Знакомство с этим благородным, богато одаренным человеком было для меня, после холодной и во многих отношениях печальной для меня зимы, точно дыхание весны на мое больное, оледенелое сердце» (Там же). Немецкий поэт перевел сказку своего русского коллеги об Иване Царевиче и сером волке (1852). Этот перевод начинается с исключительно комплиментарного посвящения Жуковскому. Кернеру, как своему сочувственнику, Жуковский доверил перевести свою последнюю поэму-завещание «Агасвер, или Странствующий жид».

Духовная связь Жуковского с Кернером, видимо, была очень тесной. Эти два человека многими чертами походили друг на друга. Почти ровесники, они оба были «по-детски» мечтательны и чувствительны. В поздние годы обоим пришлось пережить тяжелые моральные и физические страдания (Кернер, как и Жуковский, страдал от болезни глаз: он говорил, что выплакал глаза, горюя о своем брате, умершем в 1840 году [Warts: 26])[226]. Их интересы, политические убеждения и пристрастия почти совпадали. Оба были близки к «романтическим» дворам Людвига Баварского и Фридриха Вильгельма IV Прусского.

Уже после смерти Жуковского, в 1853 году, Михаил Погодин посетил дом Кернера — этого «покровителя всех духов, призраков и видений» (ср. с приведенной выше погодинской характеристикой Жуковского). Погодину разрешили осмотреть дом доктора-поэта в его отсутствии[227]. Среди портретов и картин, развешанных по стенам, Погодин, к удивлению своему, обнаружил статую во весь рост Жуковского (Барсуков: XII, 499–500).

Вернемся к разговорам двух поэтов-сочувственников в 1847 году. Академик Веселовский отнесся к наиболее вероятной теме этих бесед с явной иронией (слово «привидения» недвусмысленно закавычено исследователем). Между тем «вопрос о духах» имел для собеседников исключительное значение, ибо связывался с главнейшим метафизическим вопросом. В «Ясновидящей из Префорста» Кернер рассказал об одном чрезвычайно показательном для него самого опыте. Он дал ясновидящей два куска тщательно сложенной бумаги. На одном было написано: «Нет Бога», на другом — «Есть Бог». Кернер положил эти листки в ее левую руку и спросил, чувствует ли она разницу между ними. Через минуту она сказала, что первая бумажка оставляет в ней чувство пустоты. Тогда Кернер написал на одном клочке бумаги: «Нет привидений», а на другом: «Есть привидения». Ясновидящая угадала содержание обоих листков[228].

То, что Кернер с Жуковским говорили о привидениях (без кавычек), очень вероятно. Но каковы были взгляды обоих поэтов на эту проблему? В чем сходство и в чем различие их воззрений? Для ответа на этот вопрос нам снова потребуется небольшое отступление, в котором мы остановимся научении немецкого доктора, наиболее полно изложенном им в «Префорстской ясновидящей» — книге, имевшейся в библиотеке Жуковского (Лобанов: 200)[229].

Пациентка Кернера, благочестивая и мечтательная Фредерика Гауффе, обладала чудесным даром. Она постоянно видела души умерших и почти непрерывно находилась в общении с ними. У нее был свой дух-покровитель, который разъяснял ей тайны духовного мира, описанного, с ее слов, Кернером.

Человек, согласно откровениям Гауффе, состоит из материального тела, нематериального духа и «души полуфлюидической», являющейся посредником между телом и духом и назначенной служить духу эфирной оболочкой.

После смерти душа, окруженная эфирной оболочкой, попадает в срединный мир, где она должна пройти под руководством ангелов своего рода школу совершенствования. С помощью своей оболочки она в принципе может сообщаться с оставленным ею материальным миром: делаться видимой, «сгущая» окружающие ее «пары». Эта оболочка, по Гауффе, бывает грубой, тяжелой и темной для душ грешных и легкой и светлой для душ праведных. По мере того как душа очищается, эта оболочка светлеет и становится все более легкой, пока не исчезает совсем. Тогда душа оказывается абсолютно свободной и попадает в рай.

Все души — и грешные и чистые — населяют атмосферу, окружающую нашу планету. Но души темные обитают в нижней ее части, влекомые к земле грузом своих грехов, а души светлые и близкие к совершенству парят в самой вышине. Разумеется, что первые и приходят чаще всего к нам. Кто же из смертных может видеть привидения? Любой, ибо способностью духовидения человеческая душа наделена изначально: она видит с помощью своего духовного ока сквозь телесный глаз. Почему же абсолютное большинство людей духов не видит? Из-за недостатка чуткости и высокой сопротивляемости рассудка, не желающего знать то, что ему кажется сверхъестественным. Разумеется, некоторым людям являются привидения, но, как правило, эти явления случаются лишь однажды и больше не повторяются. Лишь ясновидящие обладают даром постоянно видеть духов, причем и этот дар имеет степени совершенства.

Из всех известных ясновидящих Гауффе выделялась как наиболее одаренная. Кернер был буквально заворожен своей пациенткой, открывавшей ему великие тайны загробной жизни. Его книга — это и аккуратный журнал врача-исследователя, и взволнованный дневник поэта, переживающего встречу с таинственным миром, и возвышенное житие чудесной женщины. Главный «мистический конфликт» этого жития — трагическое столкновение души и тела. Первая рвется в соприродный ей мир, но обречена возвращаться в телесную темницу. Каждое ее «путешествие» в духовные (солнечные, по определению Гауффе) сферы приносит ясновидящей неслыханные физические страдания. Не меньшие страдания приносит ей и знание тайн будущего и прошлого. Поэтому смерть для ясновидящей — долгожданное освобождение от нечеловеческих мучений, вызванных ее «параллельным» существованием в двух разноприродных мирах. Гауффе умерла 28 лет от роду. Перед своей кончиной она сочинила прощальные стихи, приведенные Кернером в финале его книги. По мнению доктора, смерть ясновидящей явилась подтверждением истинности ее откровений.

Чудесная история Гауффе (равно как и истории других пациенток Кернера) была близка мистически настроенному Жуковскому. «Житийный» образ ясновидящей, видимо, отразился в стихотворении русского поэта на смерть Сарры Федоровны Толстой (умершей в 18 лет), написанном еще в 1838 году. Здесь та же мысль, что и у Кернера: таинственные прозрения вырывают душу из земной жизни; смерть души — освобождение из тюрьмы тела:

Высокая душа так много вдруг узнала,
Так много тайного небес вдруг поняла,
Что для нея земля темницей душной стала,
И смерть ей выкупом из тяжких уз была.

(Жуковский: II, 307)[230]

Мистический конфликт, лежащий в основе истории Гауффе, занимает важное место в рассуждениях Жуковского, особенно в последний период его жизни. Человек, пишет он в 1846 году, имеет тройственную природу: в нем соединяются дух (чисто божественное начало), душа («нетленное, с ним не раздельное тело духа») и тело (то есть «материальная скиния духа и души на все время земной жизни»). Душа «имеет, с одной стороны, свойство телесного, то есть некоторый определенный образ, с другой стороны, нетленность и самобытность духа». Дух — царствует. Душа выполняет роль посредника между ним и телом. Последнее может либо подчинять себе душу, либо ей покорствовать. Тело, до падения человека чистое, «по своей испорченности от падения сделалось главным врагом души человеческой» («Плоть-дух» [Жуковский 1902: XI, 10–11]).