Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

• Название: Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть
• Автор: Тоби Янг
• Издательство: ACT, АСТ Москва
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-054917-7

Подлинная история самого знаменитого неудачника Америки! Вся правда о настоящем джентльмене, который пытался покорить Нью-Йорк.

За пять лет его вышвырнули из всех глянцевых журналов…

Он стал персоной нонграта во всех барах и клубах…

С ним отказались встречаться все сколько-нибудь известные модели и старлетки…

Его выгнали даже из общества анонимных алкоголиков! За что?!

За неподражаемый английский юмор!

Какими же шуточками удаюсь ему восстановить против себя богатых и знаменитых обитателей Нью-Йорка?

Тоби Янг — известный британский журналист и театральный критик, сотрудничающий с журналами «Spectator» и «GQ». Международный бестселлер «Как потерять друзей и заставить всех тебя ненавидеть» лег в основу сценария одноименного фильма с Джиллиан Андерсон, Кирстен Данст и Саймоном Пеггом в главных ролях.

---

Возможность отомстить появилась у нее спустя два года, когда до Тины дошел слух, что Сай Ньюхаус предложил Грейдону стать редактором «Нью-йоркера». Естественно, тот согласился, но, прежде чем об этом было объявлено, Тина проинформировала Сая, что она сама заинтересована в этой работе. Таким образом, Тина стала во главе «Нью-йоркера» — как никак она любимица Сая, — а Грейдон получил кресло редактора «Вэнити фэр». Как гласит молва нью-йоркского издательского мира, напоследок Тина насыпала соль на раны Грейдона, оставив на стене офиса к приходу своего преемника огромную увеличенную фотографию, на которой она получает Национальную премию Американского Союза редакторов журналов. По ее наущению в «Нью-йоркер» также перешли наиболее заметные авторы и рекламодатели, а один из ее сторонников переименовал журнал в «Исчезающий стиль».[167] Подобной агрессивной тактикой ей действительно удалось на время выбить Грейдона из колеи. Ему потребовалось по крайней мере два года, чтобы обрести свое лицо в «Вэнити фэр».

Что касается меня, то, потеряв в 1997 году обе работы, единственное, что мне оставалось, дабы заработать на жизнь, — внештатное сотрудничество с как можно большим числом британских изданий, которые, как я обнаружил, страдали ненасытным аппетитом к компрометирующим историям о Гарри и Тине. Неудивительно, что нашлось несколько репортеров, готовых облить грязью «Билла и Хиллари нью-йоркской прессы». Как правило, начиналось с жалобы журналиста на то, что ему не удалось никого убедить сказать против них хотя бы слово, не важно, для записи или нет. Говоря откровенно, некоторые репортеры жаловались, что нет ни одного человека, который бы согласился быть процитированным, даже когда они говорят о них что-нибудь хорошее, опасаясь, что Гарри и Тина ошибочно припишут им чье-нибудь менее лестное высказывание о них. Не многие нью-йоркские журналисты хотели бы перейти дорогу этому супружескому тандему из-за того, что, по общему мнению, им достаточно щелкнуть пальцами, чтобы испортить карьеру любому.

Я всегда скептически относился к подобным слухам. Считал их всего лишь частью мифа, который они сами создали. Но в любом случае меня и так уже отовсюду уволили, поэтому что они могли предпринять против моей персоны? Мне терять нечего. И я начал штамповать распространяемые о них сплетни. Недостатка в материале я не испытывал. Почти у каждого, с кем я сталкивался, было, что о них рассказать. Например, Джон Хельперн, британский театральный критик «Нью-Йорк обсервера», рассказал мне следующую историю. В 1985 году, когда Хельперн был редактором в «Вэнити фэр», Тина попросила его заказать короткий рассказ для рождественского номера, и, используя все свое обаяние, ему удалось уговорить на это романиста Исаака Бэшевиса Зингера. В те дни журнал был более литературным изданием, чем сегодня, опубликовав в 1983 году на своих страницах повесть Габриэля Гарсиа Маркеса «История одной смерти, о которой знали заранее». В положенный срок Хельперн передал историю Тине, ожидая, что она будет довольна тем, как ловко он управился с заданием. Но через несколько дней текст вернулся к нему с резолюцией, написанной рукой Тины поверх названия: «Зингер, не хватает основательности».

— Мне пришлось мягко объяснить Тине, — рассмеялся Хельперн, — что этот Зингер получил Нобелевскую премию в области литературы.

Оказалось, я зря решил, что Гарри и Тина не будут мстить, если я поделюсь этими историями с британской прессой. Мне пригрозили иском за клевету, если я не пообещаю, что «воздержусь в дальнейшем от поношения, клеветы и осмеяния в их адрес». Они подсовывали мне юридический документ, который лишил бы меня возможности вообще писать о них когда-нибудь.

Их обостренная реакция на довольно слабую провокацию с моей стороны выглядела смехотворной, но Гарри и Тине не нравилось, когда кто-то выступает против них. По словам Стива Флорио, президента «Конде наст»: «Среди родственников Тины каким-то образом затесалась прабабушка из Сицилии». Мне следовало догадаться, что играю с огнем, когда Найджел Демпстер[168] рассказал мне об интервью, которое состоялось у него с Тиной в конце 1997 года.

— Стоило мне упомянуть твое имя, и она взбесилась, — сказал он. — Стала перекладывать свои бумаги, давая понять, что интервью закончено. Ты причинил мне невыразимое горе.

В адвокатском письме меня обвинили в том, что в статье для «Спектейтора» я допустил десять ошибок. В частности, Гарри возражал против моей интерпретации его решения оставить работу в издательском бизнесе. После ухода из «Рэндом-Хаус» Гарри занял должность шеф-редактора газеты «Нью-Йорк дейли ньюс», но в статье я с некоторым скептицизмом трактовал его попытки представить это как ловкий карьерный шаг: «Это все равно как если бы Джон Берт неожиданно оставил должность генерального директора Би-би-си ради высокого поста в «Миррор груп»[169]». Любопытно, что я не написал ничего такого, что бы уже не получило широкого освещения в нью-йоркской прессе, и все же именно моя статья была выбрана в качестве примера организации мной «непрофессиональной кампании по фальсификации и инсинуациям».

Кроме этого письма, Теодор Годдард отправил еще одно — в адрес «Спектейтора». Угрожал журналу иском за клевету, если тот не пообещает, что на его страницах больше не появятся голословные утверждения, подобные тем, что содержались в моей статье, а также опубликует исправления и извинения и перечислит деньги в благотворительный фонд Гарри.

Подозреваю, что реальная причина таких активных действий со стороны Гарри — заметка в колонке светской хроники «Нью-Йорк пост», в которой было сказано, что я работаю над сатирической пьесой о нем и Тине. (Это правда, хотя сама пьеса у меня не пошла.) Статья в «Спектейторе» была опубликована 29 ноября 1997 года, двумя месяцами раньше этой заметки, которая появилась 21 января 1998 года, как раз за день до того, как Гарри впервые официально заявил о своем недовольстве. Письмо, отправленное Гарри в «Спектейтор», было датировано 22 января 1998 года. В нем он перечислил 13 «явных фальсификаций», найденных им лично в моей статье. Письмо, которое он хотел, чтобы журнал опубликовал дословно, было вдвое длиннее статьи, на которую оно являлось ответом. В нем содержалось изобилие деталей о карьере Гарри, включая имя дизайнера, которого он нанял, чтобы оформить по-новому «Ю-Эс ньюс энд уорлд рипорт»,[170] — Эдвина Тейлора. Именно отказ Фрэнка Джонсона напечатать его опус послужил причиной возникновения письма, которое я получил от Теодора Годдарда 16 февраля. Такое стремление заткнуть мне рот подозрительно напоминало попытку помешать моей пьесе.

Меня поразило, что Гарри решил воспользоваться английским законом о диффамации. Это совершенно не вязалось с духом Первой поправки конституции, гарантирующей свободу слова, прессы и вероисповедания. Как он смог, проработав столько времени в Америке, не проникнуться уважением к свободе слова? Если Гарри верил в Первую поправку, то почему пытался заставить меня замолчать? А если нет, то зачем согласился на должность шеф-редактора в «Дейли ньюс»? Этому не было рационального объяснения. Будучи президентом «Рэндом-Хаус», Гарри опубликовал «Основные цвета» Джоя Клейна, искусно замаскированный roman à clef[171] о Билле Клинтоне. Почему Джой Клейн мог написать сатиру на президента Соединенных Штатов, а я не имел права высмеять Гарри и его жену?[172]

Это не первый случай, когда Гарри столь бурно отреагировал на то, что посчитал выпадом в свой адрес. Болезненным для него было любое упоминание о сваре с Рупертом Мердоком. (Мердок владел «Таймc» во время короткого пребывания Гарри в качестве ее редактора с 1981 по 1982 год. До этого Гарри 14 лет успешно руководил «Санди тайм».) Когда журналист Уильям Шоукросс, работавший над биографией Мердока, отправил Гарри черновую копию главы, в которой описывал то, как Мердок разбирался с редакторской деятельностью Гарри в «Таймc», тот ответил ему 27-страничным факсом, предлагающим различные исправления, которые, по словам Шоукросса, были «такого же объема, что и сама глава». Неудивительно, что он проигнорировал большую часть рекомендаций, из-за чего впоследствии Тина обрушилась с критикой на написанную им биографию Френсиса Уина на страницах «Нью-йоркера» в статье, которую Джон Лe Карре назвал «одной из самых уродливых вещей партизанского журнализма, какую мне приходилось видеть».

Почему же Гарри и Тина так реагируют на критику? Отчего не могут возвыситься над ней? В конце концов, они же британцы. В отличие от американцев мы должны уметь время от времени подвергаться небольшой дискредитации. Причина, мне кажется, в том, что супруги слишком долго прожили в Нью-Йорке. Возможно, когда-то они умели смеяться над собой, но за 18 лет пребывания в Америке разучились это делать. Как и у остальных влиятельных людей Манхэттена, их чувство собственной значимости было теперь непосредственно связано с профессиональным статусом и, в частности, с тем, насколько успешными они выглядят со стороны. Гарри и Тина мастерски научились подавать себя в выгодном свете и убеждать окружающих в том, как блестяще развивается их карьера. В некотором смысле их реальная карьера является второстепенной по сравнению с более важной задачей по управлению восприятием ее обществом, или, если точнее, в этом теперь и состояла их карьера. Перефразируя Оскара Уайльда, они вложили свой талант в работу, но свою гениальность посвятили тому, как их освещают в прессе.