Валерий Пудов - Приключения Трупа

• Название: Приключения Трупа
• Автор: Валерий Пудов
• Жанр: Современная проза

ЭТО — ШЕДЕВР!

Да, эта книга — новый шедевр мировой литературы.

В ней столько небывалого, мудрого и загадочного, что, возможно, пройдут годы, десятилетия, столетия (кто знает?), и каждое поколение будет находить в ней новые достоинства.

Перед нами — волшебная шкатулка, полная драгоценных, хотя иногда и страшных, бриллиантов. Объяснить их магию так же нелегко, как одному человеку познать мир — их нужно изучать долго и сообща.

---

Но если супруга — мастерица, оно превратится в песни, кино и гостинцы для друга и любимца.

Превозмочь в трупе природу — не воду в ступе толочь!

Разве мог новобрачный перед смертью и мечтать о любовной круговерти, а не ворчать о подхваченной гнойной язве между ног и не скрежетать зубовно из-за потери надежды на удачный итог?

Печать воздержания на покойных членах — наказание для тленных, не достойных утех страсти.

К счастью, не для всех.

Кончина — причина молчания, а не безбрачия: утраченное слово — дым, лишай — пустяк, значит, вступай в брак и — снова любим!

Так поведал бы Труп соседу суть про победу, будь не скуп на беседу. А налег бы на свой слог, смог бы раздуть и такой эпилог:

— Два весла гребли от земли без сна. Лодка гнили резва — ходко несла. Зелье веселья испили сполна. Мгла с утра — гора похмелья и зла.

4.

Спозаранку молодая жена одна убежала из дома в парилку: истома была тяжела — удалая рука не держала вилку.

Беглянка наверняка не ожидала сюрприза от супруга: поцеловала в рот, постучала по темени и скулам, повернула на живот для досуга и одеяло натянула книзу туго.

Но дохляк — не хряк и не марал: он времени на сон не терял и не чесал пупок о шлафрок, а за услугу и заботу взял девизом вызов и преподал урок.

На охоту за ним вышла без испуга лучшая подруга жены: седая, как дым, и худая, как дышло, не снимавшая полинявшие штаны смуглянка — измученная от вины лесбиянка. Хулиганка резво пролезла в форточку, на корточках подползла к любовному ложу и не по-доброму изрекла:

— Положим, я — зла. Но не подлянку привезла. А слава твоя на стороне покоя не дает мне. Акванавт, космонавт, пришелец из вечности. Налево и направо народ до бесконечности поет такое о тебе, что я — не в себе. Умелец, я — не королева, но — твоя. Ты меня попробуй, не кляня. Красоты до гроба не забуду. Дорогой, успокой паскуду!

И так уговаривала, как приманивала зарево, мак заваривала, настаивала с маревом и варевом отоваривала.

И одаривала — не скупо: и словом, и ароматом, и щупом, и зовом, и снова прихватом, шлепком и щипком, и снова матом — для экстаза, как с солдатом, — и врозь, и сразу.

У Трупа на проказы пролазы не нашлось ни упрека, ни намека, ни смелости, ни газу: одеяло летало, как по заказу, и над животом, и над тазом. Бедняга был без сил и сменил присягу верности на пыл.

5.

Злая измена нередко гнездится, не взирая на лица. Предатели и шпионы непременно готовы нарушить и слово, и законы. Чтобы разрушить устои, разведка внедрит внимательные глаза и уши и во дворцы к наследным правителям, и в трущобы к бедным жителям, простое снабдит двурушным, игрушки — взрывателем, тормоза — ускорителем.

Мертвецы — наиверные и примерные патриоты.

Зато семья таит и красоты, и нечистоты, и тот, кто в нее войдет, — динамит: и свое взорвет, и счеты сведет, и наследит, не глядя, и, как свинья, нагадит. В тихом омуте — рачьи норы, в диком топоте — мрачный норов, в брачном опыте — вихри ссоры.

Свободный мертвец — не изменник, семейный — негодный подлец: коварны не гены наследства, а стены соседства.

По данным прокуратуры, из пены фактуры можно непреложно изъять пять, и не меньше, причин для измены мужчин, женщин и агентуры:

— эгоист, как артист, благонамерен и игрив на любой мотив и вой, но верен — на свой;

— тому, кто влюблен, приказ — ничто, указ — не ценность, и не верность ему — закон, а ревность: страстью стреножен — в напасти не надежен;

— трус — не щит, а гнус: под страхом ножа и шантажа дрожит шкура и прахом горит агентура;

— книгочеи для идеи освежуют и свинью, и семью, и чужую банду, и свою команду;

— падкий до наживы, как лживый педераст, на взятки горазд: и своих предаст, и чужих, а если — честный, то, скорбя от нехватки десятки, продаст и себя без остатка.

Факты — упрямы и по живому режут, как терракты — аэродромы, храмы и манежи.

А по мертвому и гнойному?

Гордому и покойному чужды и финансовые нужды, и идеи, и испуги, и романсы для подруги, и затеи эгоиста — чист в тон, отрешен и не сноровист он!

Однако забияки — во всяком бараке.

Неподсуден — насовсем, в разведке будет нем, на коже — ни дрожи, сил — не затаил, а соседке — удружил!

Отчего же изменил?

Какая такая у мертвечины шестая причина?

По загадке — и отгадки.

Либо у него в гуще всего — особые трупные мотивы, не доступные узколобым живущим — красивые и крупные кущи.

Либо мертвец — не глыба, а хитрец и нахал: внятно клятву ни в момент не давал и документ — не подписал: не агент и — привет!

Так-то: ни люди не осудят, ни факты.

А без ручательства нет и предательства!

И упрек для него — ложь, а не урок: не зубастая вошь, а несчастный — ни в кого! — плевок.

6.

Вернулась новобрачная домой — не улыбнулась от удачной парной, а согнулась: за бедой и — сутулость.

Что за вид! Поза — стыд, пожитки — в беспорядке, недостатки — в избытке. Занавеска мерзко дрожит. Ножка стула сиганула на софу. Одеяло, как окрошку, разметало на шкафу. А морковка, ах, плутовка, бах и — наверху: влюбилась в сырость и прилепилась к потолку!

Молодая осмотрела, приседая, тело и — остолбенела.

Провожал хребтом — повстречал животом.

Не очнулся, мертвуся, а перевернулся!

И поджал, нахал, колено — ну и сцена!

Рассвирепела, засипела и взревела, как сирена:

— Ну и дела! Измена! Да я — тебя…

Но взяла себя в руки, и до драки не дошло: врезала по первое число неверному в браке, не побрезговала ничуть и за муки плюнула в любезного, как в бочку, засунула ноги неподсудного в брюки, грудь — в сорочку и кое-как в пиджак, одеяло постлала на кровать, нахала затолкала под комод и в итоге побежала подавать на развод.

7.

Поход на развод оказался длинным: юла плыла под ливнем переменным галсом и юзом — вдовела и очень спешила покончить с паршивым и бренным грузом — омертвелым семейным союзом.

— Из бассейна скакали по лужам? — сказали бюрократы при встрече с усмешкой. — На канале в сеть попали? Водица струится в течи на покатые плечи? Но почему со спешкой? Неохота на работу? Бойко заболеть и — млеть к своему в койку? От ненастья продлить нить сладострастья?

Молодица — им:

— Хочу разводиться. В дым!

Стали веселиться:

— А к врачу?

— Сдали мочу?

Встали. Прижали. Потрогали понемногу и — обняли:

— Почём внаём шали и ситцы?

Дали ей вцепиться, но рисковали, играя, от затей намочиться и с резвостью отбежали, вытирая лица.

Затем, как фен, осушил всем пыл обмен любезностями:

— Дурдом! Растакая маета!

— Мокрица!

— Клевета! Судиться!

Стали торопиться в деталях объясниться:

— Не разведем. Сбережем здоровую семью — не корову и свинью. Терпение украшает и повышает народонаселение.

— Продажная бумажная сыть! На кой ляд к вам, супостатам, ходить вброд взад-вперед? Свой срам бередить?

— Не фея! Нога — не лопата за сараем, не кочерга за плетнём — подождём: не заржавеет, не растает под дождём. А мы — не черви и угри: до зимы не уползём. Приходите, посетитель, к нам на приём через три месяца вдвоём, в любую погоду, и отвесится вам вчистую: и свободу даём, и в добавку — подмахнём справку.

— Судьи ссучены! — устало закричала молодожёнка. — Вздрючены, как скутеры в излучине на гонках! — и застучала грудью о компьютеры. — Возня! А у меня — напряжёнка!

— Ах, — сказали, — на губах пена. Отчего? Падучая?

— Ползучая — от него — измена!

Замолчали — изумленно. Прошептали — наклонно:

— От чучела! Видали?

— Едва ли.

Полистали закон. Почитали и — захохотали. Смешон?

Проворчали, что рассказы о разрыве — сердцу дорогие, но — не в перерыве, и — убежали в дверцу.

Но сразу пристали, и с наказом, другие:

— Наша задача, мамаша, вашу семью за семью печатями и печалями сохранять, и не иначе. Намотали нить?

Она, плача, — о сокровенном, об утрате:

— Вина видна. Его трахали. Морковь в томате с хреном втемяшили. Педераст! Горазд на любовь в таз.

— Ничего. Страхами вашими не пугайте нас. Отлюбится, как ничья собака, и с улицы — в норку. Ссутулится до головы, а вы ему — порку.

— Я — узница брака. Не пойму, почему безобразие.

— А муж? А детишки от него? Оказия!

— Ну уж слишком! Ни одного. Страсть — не в масть. Не тот сорт. Он — ужасен.

— Тем паче. Значит, аборт. И без проблем. Но пассия — закон отчаяния. А он согласен на развод или как?

— Молчание — согласия знак.

— И не придет?

— Для чего?

— Для совместной подачи заявления ввиду известной неудачи совокупления.

— Нет его. Скелет — от него. Умер в чаду раз врата. Макака! Труперда!

— Без мата! А когда?

— До брака.

Зажужжали, как зуммер в накале.

Прервали увещание — организовали совещание.