Валерий Янковский - Тигр, олень, женьшень

• Название: Тигр, олень, женьшень
• Автор: Валерий Янковский
• Издательство: Тропа
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1993
• ISBN: 5-7194-0028-1

Автор книги, человек интереснейшей судьбы, рассказывает об увлекательных и опасных приключениях семьи охотников в дебрях Дальнего Востока и Крайнего Севера.

---

Это час чаепития и охотничьих историй — так заведено отцами и дедами. Сегодня большая компания слушает Хвана. Попросили рассказать о поединке с медведем, а рассказчик он бесподобный. С лоснящимся после ужина лицом, он сидит на высоком пороге, отделяющем нашу гостиную от кухни, битком набитую жадными деревенскими слушателями.

Вытирая неизменным полотенчиком потное бронзовое лицо и темпераментно жестикулируя, Большой охотник с непередаваемым юмором в лицах повествует:

— Схватились мы, как два борца на празднике Танэ. Только руки у меня короткие, а он очень толстый — не мог его обхватить как следует. Но, честное слово, я долго боролся! Упираюсь и ору: «Старик, медведь давит, выручай!» — а тот не является. Потом нога попала в ямку, я упал… Угодил меж задних ног… — Хван делает ужасную гримасу. — А как схватил меня за ухо, будто водопад обрушился: уду-ду! уду-ду!!! Ха-ха-ха!..

Смеялись все, и веселее всех сам Хван. Однако мистика и суеверие — неизменные спутники всех азиатских таежников: вдруг стал серьезным.

— Я много думал об этом и скажу так: Ким-посу погиб не случайно, была за ним большая вина. Еще в начале охоты говорил, что имеет поручение доставить какое-то важное письмо в монастырь, что стоит на берегу священного пяктусанского озера. Взялся, а не выполнил. Далеко, конечно, несколько дней ходьбы, но главная причина не в этом: уж больно старый хунхузов боялся! Не доставил — сжег письмо. Сказал: «Никто не узнает». А я так и думал — худо будет.

Пяктусанский Сан-Син рассердился, послал медведя. Я же случайно попал, поэтому дух меня пожалел, в лице белобородого научил, куда идти. И с людьми свел. Но чтоб не забывал, что человек, особенно в тайге, должен держать слово, посланец — медведь — оставил эти метки. Вот, смотрите…

И, засучив со свойственной ему непосредственностью штанину, а потом рубаху, Хван с гордостью показал рваные бело-розовые шрамы на ноге, шее, руке и животе. Пятый наискосок пересекал широкий лоб.

Эльдорадо

На эту весенне-летнюю охоту, в основном на изюбра, мы отправились вчетвером: родившийся в России, большой друг нашей семьи, пожилой кореец Алексей Петрович Шин (в шутку мы звали его Старый Таза), мой товарищ Валентин Вальков, я и подряженный нами помощник, корейский поселенец Пак.

Нам повезло. Не успели перебраться на новое место, как Валентин свалил крупную матку с лутаем, и мы окрестили эту долину «Эльдорадо». Он отправился на лесоучасток просить вагонетку, на которой повезет добычу на станцию, а мы с Шином решили обследовать сопки вниз по течению главной пяди Вышли до рассвета, ощупью добрались до полотна узкоколейки и зашагали по обочине. Начало слегка светать. Вдруг, как всегда неожиданно, Старый Таза махнул рукой:

— Ну, я пошел! — и раскорячкой сполз с насыпи. Я улыбнулся, уже зная, что это означает: «Если сказать заранее, он может услышать, понимаете ли…» Кто он — горный дух или зверь? На такой вопрос ответа не было. Этого суеверный старик не объяснял.

Продолжая идти вдоль рельсов, я чуть не перешагнул через следы двух изюбрей, пересекших полотно слева направо. Присмотрелся: срезанная копытами на спуске земля была сырой и рыхлой — значит, прошли совсем недавно. Пригибаясь, я разыскивал следы все дальше и дальше. Звери начали подниматься на поросший сочной травой склон горы, покрытой кустарником и куртинками дуба.

Патроны к английской винтовке оказались на исходе, в это утро я взял свой шестизарядный маузер. Держа его в руках и медленно распутывая следы, едва достиг половины склона, как из-за кустов выскочила серо-рыжая изюбриха. Прицелился уверенно, но в волнении забыл, что маузер бьет выше. Пуля взрыла землю над спиной зверя, он прыгнул и скрылся. Я стоял разочарованный, когда появился второй изюбр. Учтя первый промах, взял пониже и уложил на месте. То оказался молодой бык с тонкими, неправильной формы пантами. Но все-таки удача.

И тут вспомнилось: вскоре по узкоколейке должен проехать Валентин, надо отдать добычу ему, пусть везет все вместе. Отхватил хвост, отрезал голову с пантами, уложил в сетчатый рюкзак и запрыгал с горы. До полотна оставалось еще сотни две шагов, когда послышался звук катящейся вагонетки, и она вынырнула из-за поворота. Валентин с мешком сидел на открытой платформе, возница примостился сзади, придерживая палку-тормоз.

— Ого-го! Валентин!

Нет, не слышит: вагонетка сильно стучит колесами на стыках рельсов. Они миновали меня и начали удаляться. Что делать, не ехать же завтра следом в этакую даль?

Выстрелил в небо — безрезультатно; они все дальше. И вдруг поровнялись с канавой, заполненной стоячей, как в болоте, водой. Последний шанс: вторая пуля ударила в зеркало болотистой жижи, взметнув брызги рядом с платформой!

Валентин вырвал у китайца тормозной рычаг, застопорил, скатился в кювет и щелкнул затвором: он принял мой сигнал за нападение. Я расхохотался, закричал, чтобы подождали, и бегом настиг вагонетку.

Он, уже улыбаясь, показал кулак:

— Черт, думал хунхузы. Ого! Что это? Когда ты успел?

Я передал свои трофеи, и мы расстались.

Первая половина мая прошла, а главная цель — полноценные панты — все не была достигнута. Теперь наш день был разбит по летнему расписанию. Майские ночи коротки, вставать приходится в три утра. Захватить пасущимся такого хитрого и осторожного зверя, как изюбр, можно только на утренней или вечерней заре. Поэтому возвращались с утренника часам к десяти, умывались, завтракали и снова ложились спать. Потом обедали и уходили на вечернюю зарю. И все равно пантачи оставались неуловимыми.

Завершив утренник, я обходил разведкой вершину так приглянувшейся Долины Эльдорадо, когда неожиданно наткнулся на очень старое брошенное жилье. Много лет назад здесь был маленький укрепленный поселок. Прилепившись у подножия сбегающего в долину горного кряжа, стояло несколько полусгнивших построек, окруженных неглубоким рвом и глинобитной стеной. На прилегающую к этой крохотной крепости высотку зигзагами вела размытая тропинка; наверху сохранились остатки сторожевой вышки. Маленький лесной поселок-форт выгорел и был давно брошен неизвестными обитателями. Черные, полуразрушенные, с провалившимися крышами постройки казались скелетами, кругом поднимались заросли сухой прошлогодней и свежей полыни.

За годы отсутствия человека ветер услужливо нанес пушинки-семена душистого горного тополя, вся площадь поселка успела покрыться зарослями молодняка. Деревца заполнили дворы, кое-где проткнули полуобрушенные кровли.

Меня всегда волнует заброшенное человеческое жилье. Не вековые развалины — из них давно выветрилось все живое, но такое, где жили люди одного со мной поколения и еще видны следы разрушения. Когда брошено жилье, можно определить по выросшим во дворах деревьям. Мне кажется, среди этих руин еще живы души тех, которые любили, радовались, надеялись, горевали и плакали. Мужчины сидели вечерами на завалинках, дымили трубками, женщины выводили гулять детей, судачили. И все это происходило тогда, когда и ты жил где-то, далеко или близко…

И бьется вопрос: почему, зачем, что заставило их покинуть насиженное гнездо? Вырубили лес? Нет, он совсем рядом. В реке полно рыбы, в горах — зверя.

Пожар, землетрясение, наводнение? Нет, следов катастрофы не видно. Вероятно, все-таки хунхузы…

Я задумчиво бродил среди развалин и внезапно остановился: на глинистой почве одного из двориков след изюбра! Потом второй, третий… Следы были разной давности, это говорило, что они не случайны, что-то привлекало сюда осторожных зверей. И это «что-то» — оставленная человеком соль, запасы золы и пропитанная всем этим земля — мощные искусственные солонцы, которые всегда так манят к себе копытных.

Стал осматривать все уголки руин и в нескольких местах нашел вырытые копытами ямки и обсосанные губами края саманных стен. Отдельные следы приводили в полуразрушенные помещения: звери уже считали развалины своей кладовой. Следы ручейками стекались к проломам в крепостной стене, служившим входом для лесных посетителей. Рвы оплыли от времени, преодолеть их уже не составляло труда.

Тщательно обследуя местность, убедился, что здесь хозяйничало несколько самцов-изюбрей, несомненно взрослых пантачей. Понял, что открыл золотую жилу в Долине Эльдорадо! Сердце забилось, рисовались картины встреч…

Поднялся по заросшей дорожке к остаткам караульного поста. С этого места, где когда-то, наверное, стоял таинственный часовой, между кромкой тайги и глинобитной стеной, опоясывавшей мертвый поселок, изумрудная болотистая низменность просматривалась на несколько сот метров. Здесь я и решил устроить свой наблюдательный пост.

Через два часа был на таборе. Шин и Вальков уже позавтракали и легли спать. Пак возился по хозяйству. Я рассказал о своей находке, мы взяли топор, пилу и отправились к разрушенному поселку. Из остатков сохранившихся досок быстро соорудили низенький двухскатный шалаш на одного человека. После наступления темноты я мог там спать до утренней зари, спастись от дождя.