Маргарет Уэйс - Второе поколение

• Название: Второе поколение
• Автор: Маргарет Уэйс
• Издательство: ИЦ «Максима»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-94955-092-7

Новые герои Кринна вступают в противоборство с Силами Тьмы!

Годы миновали с той поры, как завершилась кровопролитная Война Копья. Жители Ансалона успели восстановить свои жилища и позабыть об опасности. Герои Копья сложили оружие и вернулись к повседневным заботам. Они растят детей и наслаждаются тихой, благополучной жизнью. Однако мир на Кринне хрупок и недолговечен. Силы Тьмы не дремлют и по-прежнему стремятся обрести абсолютную власть. Кто на сей раз осмелится бросить им вызов? Детям Героев Копья настал черед взять в руки меч воина или посох мага. Ибо они — ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ.

---

Они выпили свои порции — хотя и не так быстро, как гном, но все же не прерываясь для того, чтобы сделать вдох.

— Спасибо,— проговорил растроганный Палин и осторожно сделал еще один глоток.

На этот раз результат оказался не столь ужасным. В действительности было даже здорово. Палин снова глотнул, затем еще раз и наконец осушил кружку. Поставив ее на стол под одобрительные выкрики братьев и Дугана, молодой человек почувствовал, как по телу растекается приятное тепло, а душу наполняет радость. Кровь бурлила в жилах. Танин глядел на него с гордостью и одобрением; Стурм вновь налил ему до краев. Дуган опрокинул в себя еще две порции подряд, Стурм и Танин выпили свои, и опять настала очередь Палина.

Он поднес кружку к губам...

Юный маг сидел, не в силах сдержать улыбку. Он любил Танина и Стурма больше всех на свете и стал говорить им об этом, потом совсем расчувствовался, уткнулся в широкое плечо Стурма и заплакал. Но нет! Он еще кого-то любит... Ах да! Гнома!

Палин поднялся на ноги и поплелся вокруг стола, чтобы пожать Дугану руку. Он даже произнес речь:

— Близкие друзья... вечные друзья, как мой отец и... старый Флинт, гном...

После этого маг пошел назад, но там было уже четыре стула вместо одного. Выбрав, Палин сел, промахнулся и очутился бы на полу, если бы Танин не поймал его. Он выпил еще одну кружку, глядя на братьев и нового друга глазами, полными пьяных слез, то и дело выплескивающихся на щеки.

— Я говорю вам, парни, — Палину казалось, что голос Дугана доносится откуда-то издалека, — люблю вас как собственных сыновей. А еще говорю: больше вы не выпьете.

— Нет! — оскорбленно заорал Стурм, ударив кулаком по столу.

— Мы от тебя не отстанем, — проговорил Танин, тяжело дыша; его лицо стало пунцовым.

— Абс'лютно пр'вильно...— сказал Палин, тоже пытаясь ударить по столу, но тот внезапно и необъяснимо отпрыгнул в сторону.

И затем Палин уже лежал на полу, думая, что это очень интересное место намного безопаснее, чем вверху, на четырех стульях, где мечутся столы... Посмотрев вокруг, он разглядел рядом, на полу, свой посох, протянул руку, любовно погладил его и с трудом выговорил:

— Ширак!

Кристалл вспыхнул ярким светом.

Поднялось небольшое волнение; где-то далеко заговорили высокие писклявые голоски. Палин захихикал и уже не мог остановиться.

Откуда-то с огромной высоты до него донесся голос Дугана.

— Теперь в кровать, — сказал гном. — Пришло время колыбельной!

И если и присутствовала злорадная нотка в хриплом голосе и даже явно слышался торжествующий смех, Палин не обратил на это никакого внимания. Гном —его друг и брат. Он любит его как брата, как своих дорогих братьев...

Палин опустил голову на прохладное дерево посоха. Закрыв глаза, он переместился в другой мир, — мир маленьких существ в коричневых плащах, которые подняли его и куда-то побежали...

Глава вторая По-настоящему тяжелое похмелье

Мир мерно вздымался и опускался, словно палуба корабля, а вместе с ним поднимался к самому горлу и обрывался вниз желудок Палина.

Юноша перекатился на бок, и его немедленно стошнило. Он лежал на чем-то, чего не мог разглядеть, потому что веки оказались словно склеенными. Палину хотелось поскорее умереть и прекратить страдания.

Когда желудок был полностью опустошен, Палин почувствовал, что едва не выблевал внутренности, и со стоном повернулся на спину. В голове немного прояснилось, и он вдруг понял, что руки стянуты за спиной. В замутненном мозгу вспыхнул страх, и эта вспышка разогнала туман, вызванный «гномьей водкой». Юноша не чувствовал ног, но вовремя сообразил, что веревка, связывающая щиколотки, просто нарушила кровообращение. Скрипнув зубами, он немного поворочался, пошевелил пальцами ног в мягких кожаных сапогах, поморщившись, когда почувствовал покалывание, и движение крови восстановилось.

Палин лежал на деревянных нарах, как ему удалось определить, ощупав их руками. Нары странно двигались, раскачивались взад-вперед, заставляя голову юноши раскалываться, а живот — поднимать восстание. Звуки и запахи тоже были странными — скрип дерева, загадочный плеск и бульканье. Время от времени раздавался дикий рев, глухие удары, грохот, будто несется табун диких лошадей, или... — от этой мысли у Палина перехватило дыхание — или похожий на тот, что описывал отец, рассказывая о нападении драконов.

Маг осторожно открыл глаза.

И тут же закрыл их снова.

Солнечный свет, льющийся через маленькое круглое окно, пронзил мозг, как стрела, глаза тут же взорвались болью.

Нары качнулись вновь, и Палина опять начало рвать.

Когда он несколько оправился и решил, что не умрет в ближайшие десять секунд — о чем очень сожалел, — юноша уговорил себя снова открыть глаза.

Это ему удалось, но ценой страшного приступа рвоты. К счастью — или сожалению, — желудок был уже совершенно пуст, и вскоре Палин смог кое-как отдышаться и оглядеться. Лежал он, как и предполагал, на нарах. Они были приделаны к вогнутой деревянной стене небольшого помещения и задуманы как грубая кровать. Вдоль стен странной формы тянулось еще несколько нар, и там Палин увидел своих братьев, лежащих без сознания, связанных, как и он, по рукам и ногам. Другой мебели в помещении не было, кроме нескольких деревянных сундуков, которые почему-то странно елозили по тисовому полу.

Палину стоило лишь раз взглянуть сквозь маленькое круглое окно напротив, чтобы самые худшие подозрения подтвердились. Вначале он увидел лишь синее небо, белые облака и яркий солнечный свет. Затем нары, на которых он лежал, рухнули — как ему показалось — в пропасть. Мимо со скрежетом пронеслись сундуки, словно убегая от него. Синее небо и облака исчезли, сменившись зеленой водой.

Снова закрыв глаза, Палин перекатился на другой бок, чтобы хоть немного облегчить боль в сведенных мышцах, и прижался виском к прохладному сырому дереву неказистой кровати.

Или, может, ее следовало называть койкой?

«Кажется, так она называется по-морскому,— горько подумал юноша. — Да, так называют кровать на судне. А как назовут тут нас? Галерные рабы? Прикованные цепями к веслам... Надсмотрщик с кнутом, сдирающий кожу и мясо со спин...»

Движение корабля изменилось, сундуки полетели в противоположном направлении, небо и облака снова прыгнули в иллюминаторе, и тут маг понял — его сейчас снова вырвет.

— Палин... Палин, ты как, нормально?

Голос, полный страдания, вернул юношу в сознание. Превозмогая боль, Палин открыл глаза. Должно быть, он уснул, хотя как можно было спать с таким шумом в голове и бунтующим желудком!

— Палин! — Голос стал тревожным.

— Да, — медленно произнес юный маг. Говорить было трудно: язык стал шершавым, а во рту поселился такой привкус, словно там переночевал целый клан овражных гномов. От этой мысли живот скрутило так, что юноша решил в дальнейшем избегать подобных метафор.

— Да, — повторил он. — Я... хорошо...

— Хвала Паладайну! — простонал — теперь Палин был в этом уверен — Танин. — Клянусь Богами, ты был такой бледный, что я подумал, ты умер!

— Жаль, что это не так, — с чувством сказал младший брат.

— Понимаем, что ты имеешь в виду, — сказал Стурм — очень унылый и несчастный Стурм, если судить по голосу.

Палин перекатился так, чтобы видеть братьев. «Если и у меня такой вид, — подумал он, — неудивительно, что Танин решил, будто я умер». Оба молодых человека были бледны, несмотря на загар, причем бледность имела зеленоватый оттенок, а на полу имелись достаточные свидетельства того, что обоих сильно тошнило. Их рыжие кудри свалялись, одежда промокла. Оба лежали на спине, со связанными грубыми кожаными ремнями руками и ногами. У Танина на лбу красовался огромный синяк и вдобавок кровоточили запястья — он явно пытался освободиться, но безуспешно.

— Это все я виноват, — уныло сказал Танин и застонал, когда вновь подкатила волна тошноты. — Какой я глупец! Не увидел ловушки!

— Не приписывай все себе, Большой Брат, — сказал Стурм. — Я делал то же, что и ты. Нам бы послушать Палина...

— Нет, не следовало, — пробубнил Палин, закрывая глаза, не в состоянии больше видеть в иллюминаторе небо и воду, которые постоянно менялись местами. — Я вел себя как самодовольный и уверенный в собственной правоте осел, на что вы оба пытались мне указать. — Он помолчал немного, пытаясь понять, вырвет его еще раз или нет. Наконец решив, что не вырвет, добавил: — В любом случае мы вместе. Кто-нибудь из вас знает, где мы и что происходит?

— Мы в трюме корабля, — сказал Танин. — И, если судить по звукам, там у них прикована какая-то большая тварь.

— Дракон? — тихо спросил Палин.

— Может быть, — ответил Танин. — Я помню, как Танис описывал черного дракона, который напал на них в Кзак Цароте. Он слышал тогда бульканье и шипение, будто вода закипала в огромном чайнике...

— Но для чего на корабле нужен дракон на цепи? — неуверенно возразил Стурм.