Маргарет Уэйс - Второе поколение

• Название: Второе поколение
• Автор: Маргарет Уэйс
• Издательство: ИЦ «Максима»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006
• ISBN: 5-94955-092-7

Новые герои Кринна вступают в противоборство с Силами Тьмы!

Годы миновали с той поры, как завершилась кровопролитная Война Копья. Жители Ансалона успели восстановить свои жилища и позабыть об опасности. Герои Копья сложили оружие и вернулись к повседневным заботам. Они растят детей и наслаждаются тихой, благополучной жизнью. Однако мир на Кринне хрупок и недолговечен. Силы Тьмы не дремлют и по-прежнему стремятся обрести абсолютную власть. Кто на сей раз осмелится бросить им вызов? Детям Героев Копья настал черед взять в руки меч воина или посох мага. Ибо они — ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ.

---

ПРОЛОГ

Всегда, всегда одна и та же карта —
И там и сям на белизне темнеют
Укромные дома и вьются реки,
Но льдом окованы и воды, и земля,
И солнца луч дробится и сверкает,
Коснувшись глади древней ледяной.

Поверить нужно лишь в существованье
Холмов и долов, что на карту эту
Нанесены, — и жар священный сердца
Растопит лед, и оживет земля.

Но ты не веришь; холод сердце гложет.
Но ты твердишь: «Я знал, все так и будет.
Ледник вокруг, безжизненный пейзаж,
Глядишь, еще и мамонты найдутся.
Все мертво здесь, здесь все навек застыло:
И рыбы в водах, и трава под ветром
Укрыты холодом и льдом и вечной ночью.
Пройдут века, ученые мужи
Вдруг обнаружат мир, который сгинул,
Воскликнут: «Мы нашли седую древность!»
Поглотит вечность имена былого —
Названия озер, дорог и рек».
Так сердце повторяет, колотясь
В своей постылой клетке, уверяя,
Что этот край не нанесешь на карту
И жители его не отразятся
Ни в зеркалах, ни даже в глади вод.

На этот раз все было по-иному:
Не оказав зиме сопротивленья,
Весь город — крыши, улицы, таверны —
Безропотно снегам суровым сдался.
И ветер выл в проулках, будто духи
Голодные, свистел он в уши мне,
Когда я шел, дрожа, окрест взирая,
Не ожидая больше ничего
И даже, глядя в небо, уж не веря,
Что голубым оно весной бывает,
Не веря, что зима еще отступит.
На сотни голосов зима твердила,
Свистя вокруг поземкой, колкой крупкой:
«Да, так и будет — вечный, вечный холод,
Пожру весь свет и занесу снегами
Висконсин весь, а ты меня послушай:
Я расскажу историю тебе,
Поведаю, как исчезает вера
В возможность продолженья — не конца».
Да, штат Висконсин, занесенный снегом,
И безнадежность, и покой на сердце
Могильный. Говорят, что, замерзая,
Ты просто засыпаешь сладким сном.
Так пусть зима и впрямь сжирает солнце,
И город пусть укроет саван снега.
Я ничего не жду, и я не верю,
Что будет у преданий продолженье.

Он вдруг возник среди автомобилей,
Так снегом занесенных, что они
Уж походили больше на надгробья.
Он был как кокон — теплый шарф и шуба,
Три свитера, один поверх другого,
И шапка на глаза. Его узнал я
По этой шапке, странной и смешной,
Но главное — по взгляду сквозь очки.
(Сосредоточенно в багажнике он рылся.)

И вдруг мое сильней забилось сердце;
Набравшись храбрости, к нему я устремился
И разговор завел, и стало мне теплее.
Теперь гадаю — что меня вело?
Что подтолкнуло сквозь завесу снега?
Быть может, в безнадежно сером небе
Какой-то луч мелькнул, весну напомнив?
Поверите ль, я сам того не знаю,
Но посейчас судьбе я благодарен,
Что сделал шаг и разговор завел
С укутанной очкастою фигурой,
Пустившись тем на поиски весны.
Передо мной был тот, кто ткет событья,
Волшебник повседневного. Вершитель
Истории, укутанный, как куль.
К нему я обратил слова такие:
«Послушай, Трэйси, — я ему сказал. —
Поэзия таится в швах историй,
В воспоминаньях давних, в ожиданье
Того, что, может быть, вольно случиться».
(Я умолчал еще, замечу в скобках,
О том, что всякая история назло
Судьбе свершается, препятствия обходит:
Должна произойти и пробивает
Себе дорогу, будто семя почву.)
Тем зимним днем и началась весна:
Песнь новая о Кринне зазвучала,
И три луны опять на небосклоне
Взошли, чтоб зимний холод прочь прогнать.
Ты понял ли, читатель мой, сравненье?
Забвение и есть тот смертный холод,
Которым, коль предания забросишь,
Охватит праздность постепенно душу.
А если веришь, если сочиняешь,
Тогда в душе весна и гомон птичий,
Журчат ручьи, леса шумят под ветром,
И вот опять уж все герои в сборе.
На белизну страницы лягут буквы —
И пред тобой уже пейзаж не зимний,
А полный жизни, бурного движенья,
Но главное — что ты в него поверил,
Поверил в то, что кто-то по дорогам
Его спешит, находит кров и пищу,
Влюбляется, рыдает, ненавидит,
Встречается и снова расстается...

Предисловие

...Давным-давно двое дурней по имени Маргарет Уэйс и Трэйси Хикмэн решили оставить свои дома на Кринне и отправиться путешествовать. Боюсь, в этой парочке течет изрядная доля кендерской крови. Они не смогли противиться желанию уйти пешком прочь, чтобы посетить новые захватывающие миры.

Ведь Уэйс и Хикмэн, словно кендер и старая монета, так друг вокруг друга и вертятся. И здесь они затем, чтобы рассказать нам об удивительных вещах, происходящих на Кринне. Некоторые истории мы уже слышали, но у них есть и новые — о детях компании авантюристов, которые теперь известны как Герои Копья.

Со времен той войны прошло уже немало лет. Дети Героев выросли и отправились на поиски собственных приключений, а, добавлю я тут с сожалением, мир по-прежнему наводняет множество неприятностей и опасностей.

Ну раз вы читаете их писанину, то наверняка замечали, что иногда у Хикмэна и Уэйс детали в разных историях противоречат друг другу. Некоторые из вас будут даже озадачены рассказом о прошлой жизни Героев, который отличается от других версий.

Тому есть весьма простое объяснение.

После Войны Копья Танис, Карамон, Рейстлин и их спутники перестали быть обычными людьми и превратились в Легенды. Мы готовы слушать о Героях бесконечно, и нам не нравится, что истории заканчиваются.

Нам нужно больше.

Чтобы исполнить это желание, барды и сказители разъезжают по всему Кринну, рассказывая о невиданных приключениях. Некоторые из них прекрасно знали Героев, другие лишь слышали байки одного гнома, услышавшего историю от кендера, который подслушал ее у рыцаря, чья тетя была очень близко знакома с Героями...

Теперь представили?

Некоторые истории, бесспорно, истинны. Другие, несомненно, правдивы и истинны... но не совсем. Кроме того, попрошу относиться с пониманием к так называемым «кендерским сказаниям» — эти шельмецы не всегда точны, но попробуй их переспорь!

И теперь вы спросите: «Фисбен, Великий и Мощнейший Маг, зачем нам такие истории?»

А я, Фисбен, Великий и Мощнейший Маг, отвечу: «Затем, чтобы наслаждаться ими, дурни!»

Ладно, ладно... С этим разобрались...

Теперь идите, пакуйте вещи... Не забудьте носовые платки... И эти... хупаки... У нас впереди множество приключений... Пойдемте! Забудьте про свои заботы! Отправимся ненадолго вместе с Уэйс и Хикмэном в путь по Кринну еще раз... Они сами не знают на сколько, но вернуться все же планируют...

И, кстати, как там меня зовут?

А, да, вспомнил...

Остаюсь искренне ваш,

Фисбен Невероятный

I

Не зная пути-дороги,
По самому краю света
Ходит-бродит фокусник где-то,
Лишь рукам своим доверяя,
Пальцам ловким своим, проворным.
Из-за пазухи вынул луны
И пустил кататься по небу,
В рукаве россыпь звезд запрятал —
Оп! — зажег на небе созвездья
Безымянные над пустыней.
Что ведет бродягу-жонглера?
На чутье свое положился —
Ремесло его старше мира.
Заплясали над головою,
Будто жизнью он наделил их,
Раскрашенные булавы,
Кинжалы, пустые бутылки,
Хоровод завертели пестрый.
Вот бредет он, пути не зная,
По страницы самому краю...

Что мы видим на этой странице?
Созвездия памяти светят,
И в крови реакция бродит,
Рожденная в перегонном
Кубе слов, метафор и мыслей
И ночных озарений сновидца.
Вот что утром, в безжалостном свете,
На истинность мы проверяем
И, глазам своим еле веря,
Тянем, тянем дрожащие пальцы:
Пощупать и убедиться —
Это правда, реальность это!
Что-то в сердце нашем тоскует
По ночным чудесным виденьям,
По алхимии давнего дива,
По созвездьям, порхнувшим на небо.
Волшебство из чего создается?
Из обрывков снов и кошмаров,
Из руды-породы бессонниц,
Да из рук жонглерских проворства.

СЫН КИТИАРЫ

Глава первая Неожиданная просьба всадницы на синем драконе

Осень, пришедшая на Ансалон, добралась и до Утехи.

Листья валлинов налились золотом и красным огнем. По мнению Карамона, нынешняя осень была самой необыкновенной из всех — кроны могучих деревьев полыхали ярче золотых монет, недавно отчеканенных в Палантасе.

Тика, его жена, согласилась с ним: действительно, в Утехе никогда еще не видали таких красок осени. А затем, когда он вышел из трактира — достать из погреба новый бочонок выдержанного эля, — Тика рассмеялась и покачала головой: