Гец Рихтер - О кораблях и людях, о далеких странах

• Название: О кораблях и людях, о далеких странах
• Автор: Гец Рихтер
• Жанр: Прочая детская литература

---

Вдруг Нептун снова обращается к нему:

- А мы с тобой еще не кончили, сын мой! - говорит он, наступая на Руди своим огромным животом.

Руди некуда податься, и он вверх тормашками летит в люк. Вынырнув из воды, он слышит гиканье и гогот всей команды и грузчиков. Руди отряхивается, как мокрый пудель, но, смеясь, говорит:

- Спасибо!

- Не стоит благодарности, - отвечает Фите, добавив: Мы еще не кончили!

Руди бледнеет, но матросы уже схватили его и волокут к большой жестяной банке. Возле нее стоит корабельный плотник и обмакивает "кисточку" в черную маслянистую жидкость. Ее специально для этого случая начерпали в трюме.

- Стащите с него трусы-то, - говорит рыжий матрос Нейгауз, - а то ведь испортите вещь!

Безжалостно гуляет по телу Руди "кисточка" Тетье. Руди корчится, кожа у него горит, будто он попал в крапиву.

Команда покатывается со смеху, грузчики вторят им. Руди уже не сопротивляется. Он только поглядывает на других крестников. Георгу как раз бреют голову. Яйцо брыкается, пытаясь отбиться от Нептуна и его помощников. Наконец тем это надоедает, и они выплескивают ему рыбий жир прямо в физиономию.

Руди не удерживается, начинает смеяться. Тетье как раз заканчивает окраску его ног.

- Ну, а теперь и под душ пора!

- Открути кран! - кричит Иогансен, держа в руках брандспойт.

Матросы подтаскивают Руди к боцману.

Фите приговаривает:

- Напор сегодня хороший!

На палубе лежит парусиновый мешок. Вчера Руди как раз объяснили, для чего он нужен. Длиной мешок двенадцать метров, диаметром шестьдесят сантиметров. В открытом море его надевают на выхлоп для пепла, и тогда пепел не разлетается по палубе, а сыплется прямо в воду.

Только когда матросы заталкивают Руди в этот мешок, ему становится ясно, почему вчера боцман Иогансен и Тетье так хохотали, объясняя назначение мешка. Здесь внутри совсем темно, и Руди никак не может понять, что, собственно, от него требуется. Ему даже приходит в голову, уж не хотят ли его спихнуть в море, но в этот момент кто-то сильно ударяет его по голым ногам.

На палубе кричат:

- Да он не шевелится!

- Ничего, сейчас сообразит, что от него нужно!

И Руди действительно уже сообразил. Пустив в ход всю свою ловкость, он ползком продвигается вперед по узкому, длинному мешку. А в это время вся команда провожает его шлепками. Впереди показывается свет, Руди уже легче ползти, он рад, что полз быстро и многим не удалось его шлепнуть они, промахиваясь, лупили по палубе. Но в этот момент что-то с силой ударяет его по только что выбритой голове. Струя воды в первый момент опрокидывает его навзничь.

Обратно нельзя - там сыплются шлепки, у него и так кожа горит как ошпаренная. Руди пробирается вперед навстречу струе, вот наконец и выход из мешка. Руди падает в изнеможении. Фите вытаскивает его, поднимает на ноги и говорит:

- Теперь ты и очистился. Погляди-ка, погляди! Вон они как раз за Билле принялись!

VI

Дневник. - Кап'Кросс. - Сладок плод манго. - Лобиту-бей.

Охота на голубых акул.

1

Руди купил себе дешевенький фотоаппарат и краски для рисования. Он щелкает всех и вся, и, когда у него в руках черная коробочка, никому нет спасения. Мысленно он уже наклеивает все снимки в альбом, который он обязательно заведет, как только приедет домой. Иногда он пристраивается где-нибудь в уголке с листом бумаги и зарисовывает то, что видит, или то, что ему приходит в голову. Грузчики любят заглядывать через плечо художника, очень хвалят рисунки, удивляются. Руди горд. Но матросы и кочегары ни во что не ставят его мазню и всякий раз указывают, что он неправильно нарисовал. При этом они не скупятся на советы. Однако сами они рисовать не умеют. Стоя за его спиной, они смеются:

- Погляди-ка! И это - бегемот?

А еще есть у Руди заветная тетрадка в черном переплете. В нее он записывает свои впечатления, рассказывает о портах на африканском побережье, о людях на "Сенегале", о своих приключениях.

"В открытом море, 8 декабря.

Скоро Уолфиш-бей *. Вот хорошо! Наконец-то я побываю на берегу. Там есть почтовое отделение. Может быть.

Крошка мне написала. Так жалко, что я не знаю ее адреса!

Я бы ей все равно написал, даже если бы ее отец ругался потом. Ничего, не беда! Но я не знаю ее фамилии. Если в этом рейсе я не получу письма, то в феврале, когда мы снова будем в Гамбурге, обязательно съезжу в Бремен и зайду к Францу на "Пассат". Он ведь остался в постоянной команде. А оттуда уж как-нибудь я ее разыщу!

Уолфиш-бей, 11 декабря

Вчера, в пятницу, мы прибыли в Уолфиш-бей. Дело было к вечеру, но еще не стемнело. Солнце теперь поднимается очень высоко, так как здесь лето. В полдень оно стоит

* Уолфиш-бей (англ.) - Китовая бухта.

почти в зените. Об этом мне рассказал боцман Иогансен.

Это, правда, интересно. В обед солнце светит даже немножко с севера - мы ведь уж в южном полушарии. Но всходит оно все равно на востоке и садится на западе.

Еще вечером к нам на борт поднялся таможенник. Он знаком с нашим буфетчиком и говорит по-английски. Да и вообще это настоящий англичанин. В Уолфиш-бее очень много английских магазинов. Даже раньше, когда тут была германская Юго-Западная Африка, здесь было все английское. Это англичане в Версале отняли у нас колонии. Но капитан сказал, что мы вернем себе колонии. Германия имеет право на колонии. Георгу и мне капитан как-то посоветовал выписать молодежный журнал "Ямбо". Он мне дал один номер почитать. В нем описывается случай из войны против племени гереро. Интересно как! И картинка нарисована. На ней гереро закованы в цепи. Это их поймали после того, как они вернулись из Великих песков *. Одни скелеты. Боцман Иогансен мне тоже рассказывал о восстании гереро. Он говорит, что немецкие солдаты загнали гереро в безводную пустыню и никого не выпускали. Все гереро погибли там - целый народ. Выжило только несколько человек. Но в журнале капитана все по-другому рассказывается. Кто же прав?

Таможенник запер у нас шкаф с водкой. Только в буфете можно продавать водку в розлив. Но в каюте буфетчика есть еще один шкаф с водкой, его-то он не опечатал. Зато пиво можно продавать сколько угодно. В первый же вечер к нам на борт поднялось много людей, чтобы выпить в салоне кружку дешевого пива и купить дешевых сигарет. На них же еще не наложено пошлины. "Так здесь во всех портах", - сказал Вааль.

Уолфиш-бей, 12 декабря.

Уолфиш-бей - глухая дыра. Китов здесь давно уже нет. Они водятся гораздо южнее, в Антарктике. В порту здесь довольно большой причал, но до гамбургского ему далеко. Здесь есть и большие краны, и целые горы угля, и длинные пакгаузы. В порту - бойня. Мы там вчера купили два ящика колбасы и тонну льда.

* Безводная пустыня Омахеке, в которой в 1907 году германский генерал Трота зверски истребил восставших против империалистического гнета гереро.

Днем жара невыносимая. Вчера было 45 градусов в тени. А здесь нет ни деревьев, ни травы - она здесь не растет. Только песок и пыль да жарища...

Сегодня воскресенье, и мы с Георгом пойдем в пустыню Намиб. Это настоящая пустыня. Она даже на картах обозначена. С мостика ее видно. Вот интересно-то!..

Уолфиш-бей, 13 декабря.

Скоро рождество. А здесь так жарко, что даже не верится. У нас и маленькая елочка с собой. Я видел - она в холодильнике стоит. Но она только для салона.

Мы столько вчера видели! После обеда мы с Георгом пошли в пустыню. Она начинается сразу за Уолфиш-беем.

Сперва мы шли по узенькой долинке. Там растут только какаято сухая трава и несколько кустиков. Но потом мы попали в настоящую пустыню, где уже ничего не растет.

Один песок. Он шуршит, и ноги проваливаются... И горячий он очень. Целые горы из песка. С одной такой горы я и съехал. Как на санках получается, только теплее чуть-чуть.

Потом нам захотелось пить. Но мы с собой ничего не взяли, и все получилось, как об этом в книжках пишут. Георг даже охрип от жары. Я сперва все плевался, а потом уж больше не мог - у меня и слюни во рту высохли. Скоро мы вышли к морю и стали купаться. Но далеко в воду нам зайти не удалось, поплавать тоже - был очень сильный прибой. Волны сбивали с ног. Мы не слышали друг друга, хотя кричали вовсю - так прибой ревел. А здорово там все-таки было!

И после нам совсем расхотелось пить. Мы снова пошли в пустыню, но в сторону Уолфиш-бея. Солнце уже садилось.

В одном месте мы проползли под колючей проволокой. За ней горели костры и стояли маленькие хижины. Вокруг костров сидели негры и негритянки. Это была деревня гереро. К этому времени совсем стемнело. Дул сильный ветер, и хижины дребезжали. Они очень маленькие и сделаны из кусочков жести, сплющенных консервных банок, старых кусков железа... У одной из хижин вдруг поднялся крик, и все негры бросились туда.

Первый штурман строго-настрого запретил ходить в негритянские деревни, и мы поскорее побежали к причалу.

В кабине Георг сразу закурил... А сегодня утром полицейская машина привезла трех наших кочегаров: Черного Губерта и его дружка Белого Гельге. И еще одного, которого все Кошкой зовут за то, что он сутулый такой. С ними был и матрос с французской фамилией, я ее никак запомнить не могу. От них несло карболкой, и головы у них были перевязаны бинтами. Кок потом рассказал, что они спьяну затеяли драку с неграми. Вот им и влетело. Должно быть, это было как раз тогда, когда мы слышали крики в деревне. А гереро - здоровые ребята! Некоторые из них выше двух метров ростом".