Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2012)

• Название: Новый Мир ( № 2 2012)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Ночью, лишь иней падет,

Что еще нам оставила б осень

По себе подарком прощальным?

 

 

Одиннадцатый месяц

Дерево б и ва

В зимние дни

Ни деревьев не минует, ни трав

Инея цвет.

Как же схожи с ним бива цветы

На ветках неизменной листвы!

 

 

Двенадцатый месяц

Ранняя слива

Ныне такая пора —

Всякий цвет под собой схоронит.

Изгородь вся в снегу.

Но по эту сторону года

Ветка сливы уже запахла!

 

 

Первый месяц

Соловей

Весна наступает.

И ночей миновало немного,

Но — я к утренней двери,

Гляжу: соловей поселился

Близ окошка в стайке бамбуков.

 

 

Второй месяц

Фазан

Рыщет охотник

Повсюду в дымке туманной

Вешними днями…

Вот замер, идет на голос.

Фазан жену себе кличет!

 

 

Третий месяц

Жаворонок

Там, где фиалки цветут, —

У жаворонка в опочивальне

Попросила ночлег,

И так ей в полях полюбилось,

Что весна там все дни проводит.

 

 

Четвертый месяц

Кукушка

Потерпи, кукушка!

Утиш и на время свой голос

В глуши Син о бу!

Унохан а еще в самом расцвете,

И все ждут месяц “ранних посадок”.

 

 

Пятый месяц

Болотный пастушок

В дверь из прекрасного древа

Болотный пастушок постучал

На раннем рассвете.

А может, наведался кто-то,

Или повеяло а иром с края крыши…

 

 

 

Шестой месяц

Баклан

В короткой ноч и

Поднимаются в лодках с бакланами

Огни по реке.

Сколь быстро оно уплывает,

“Безводного месяца” небо!

 

 

Седьмой месяц

Сорока

В эту долгую ночь

Они поклялись быть как птицы —

Каждая об одном крыле.

Наконец-то осени дождались

И мост свой строят сороки.

 

 

Восьмой месяц

Первые гуси

Я долго глядел.

Половина осени миновала

У сосновых дверей.

Снова жду. И вот уже я сны

Первых гусей голоса!

 

 

Девятый месяц

Перепелка

Никто не заглянет…

Всё приметней Глубокие Травы

Увядают — об этом

Перепелка кричит, должно быть,

Там, где иней — зимы в ожиданье.

 

Десятый месяц

Журавль

Вечернего солнца

Еще озаряют лучи

Журавлиную стаю,

Но облака, несущие м о рось,

Уж кружат от вершины к вершине.

 

Одиннадцатый месяц

Тид о ри

Там, где тидори кричат,

Мерцает на отмелях Камог а вы

Свет полночной луны, —

И его — до блистанья — очистят

Рукава с темно-синим узором!

 

Двенадцатый месяц

Мидзут о ри

Взгляда не оторвать.

Снег ложится как годы

На замерзший пруд,

На уточек-неразлучниц.

Как жаль пернатой одежды…

 

Комментарии

Первый месяц. Ива.

“Стихи о цветах и птицах” открываются сравнительно простым стихотворением, вернее, более простым, чем некоторые другие. Продуманное расположение стихотворений разной сложности — существенная черта больших циклов в старинной японской поэзии. Оно угадывается и здесь. В данном случае, поскольку глагол “приходить” (японск. “куру”, в моем переводе — “наставать”) имеет омоним “наматывать (нить), прясть”, — слово “куру” относится и к “весне”, и к “нитям ивы”. Таким образом, стихотворение говорит об этой поре года с возможной полнотой: и о природе, и о деятельности человека. А получается это потому, что значению “наматывать”, как термину ткацкого дела, предшествует нечто, происходящее независимо от человека: ветер перебирает, разматывает и прядет нити ивы, и, значит, образ рождается словно бы вне стихотворения — момент, очень важный для Тэйка, то, к чему он постоянно стремился в своих стихах.

Второй месяц. Вишни.

В комментарии проф. Кубота Дзюн к Полному собранию стихотворений Фудзивара-но Тэйка (1986 г.), на котором основан русский перевод, приводится стихотворение, связанное со стихотворением Тэйка. Оно входит в антологию “Синкокинс ю ” (1205), во 2-ю часть “Песен весны”: “Верно, у знатных людей, / Здесь, во дворце многоверхом, / Отдохновенья пора! / Весь день — их украшены шапки / Ветками вишен расцветших”. Автором его принято считать Ям а бэ-но Ак а хито (1-я пол. VIII в.).

“Кисараги” — старинное название второго месяца года. Я следую за В. Н. Марковой, сохранившей японское слово в своем переводе из С а йгё (1118 — 1190): “О, пусть я умру / Под сенью вишневых цветов! / Покину наш мир / Весенней порой „кисараги” / При свете полной луны”. По легенде, при свете полной луны, то есть 15-го числа 2-й луны, скончался Будда Гаутама. Сайгё умер в 16-й день 2-й луны: об этом рассказывается в большом пояснении к стихам в “Собрании стихотворений” Фудзивара-но Тосинари, друга Сайгё.

Последний сборник своих стихов, примерно за год до смерти, Сайгё послал на отзыв и суд молодому Тэйка, сыну Тосинари. Слово “кисараги” особым образом связывает здесь биографии трех больших поэтов.

Упомянутая 2-я часть “Песен весны” начинается стихотворением государя-инока Готоба-ин со следующим предисловием: “Когда Сяку а (монашеское имя Тосинари, 1114 — 1204) праздновал свое девяностолетие в Палате Поэзии, [государь-инок] сочинил стихи на тему картины на ширме „Расцвет вишен в горах”: „Вишни цветут… / Как долог хвост у фазана / В далеких горах, / Так я долгий-долгий день / Не мог на них наглядеться!””

Готоба-ин заимствовал сравнение из стихотворения, автором которого почитается первый великий поэт Японии Какином о то-но Хитомаро (ум. в начале VIII в.): “В глухих далеких горах / Фазан одинокий дремлет. / Долог хвост у фазана. / Эту долгую-долгую ночь / Ужели мне спать одному?!”

Я хотел показать в переводе, что придает новизну вопрошанию, обычному для стихов о любви. Ведь за большей, фольклорной частью стихотворения стоит древнее поверье: чета фазанов обречена проводить ночь порознь, по разные стороны горной долины, они тоскуют друг о друге… Заимствование привносит в стихотворение Готоба-ин дух древности, отблеск красоты, схожей с изысканно-ярким оперением горной птицы, — под стать событию, под стать поэту и мыслителю, впервые объяснившему значение Хитомаро для японской поэзии.

Такое заимствование называется хонка-дори . Это процесс сочинения стихотворения, при котором поэт берет (“тори”) слово или сочетание слов из какого-нибудь давно написанного стихотворения, берет осознанно, имея в виду его контекст, тем самым усложняя или выявляя смысловые оттенки того стихотворения и — обогащая свое.

Стихотворение, из которого заимствуют, и есть “хонка” — стихотворение-основа. Явление хонка-дори возникло рано, но как творческий принцип оно развилось в поэзии Тосинари и у поэтов его круга, в том числе у Тэйка, который как-то написал, остерегая молодых стихотворцев от легкого подражательства: “Если в словах [для стихов] вы любите старину, если в замысле вы доискиваетесь новизны, если устремлены к недостижимо-высокому и учитесь у старинных стихотворений (т. е. стихов 2-й пол. IX в. — В. С. ), разве не появится у вас самих нечто хорошее?!” О старинных стихотворениях речь идет во вступлении к сюите.