Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 11 2012)

• Название: Новый Мир ( № 11 2012)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

А Таня полуобернулась через плечо — и с размаху запечатала нацеленный на них объектив (любопытную протопоповскую морду, ага!) жесткой растопыренной пятерней.

 

Артем сидел в модном баре “Че” и тупо, безнадежно надирался. И думал о том, что совсем, совсем не знает эту сумасшедшую Таню, свалившуюся ему на голову неизвестно откуда. Что не надо было ругаться с мамой, которая, как всегда, оказалась права. Что нормальная столичная девчонка никогда не пошла бы сниматься в сомнительное телешоу, придуманное для американских придурков. И что он был последним кретином, когда верил, будто она просто так включает по пятницам идиотские “Города” с Дмитрием Протопоповым...

У Артема было все. Отдельная квартира и родительские связи, Институт международных отношений и стажировка в посольстве, иномарка “вольво” и будущее. И даже новые джинсы, купленные у бабки за шестьдесят карманных долларов. Джинсы, правда, натирали в паху. А их фирма-производитель называлась, при ближайшем рассмотрении, “Mantona”.

Он, Артем, был последним, позорнейшим лохом. Его жестоко разводили с самого детства, когда он с гордостью носил октябрятскую звездочку, мечтал о приеме в пионеры и со всей искренностью верил в коммунистическую партию и свою великую страну. Потом, когда оказалось, что верить надо в другую великую страну и в Бога, Артем, естественно, не повелся — чем немало гордился, а зря. Его все равно развели.

В его жизни, распланированной на несколько лет вперед, сложенной любовно и тщательно, как пазл, обеспеченной золотыми акциями отцовской компании, которая и сейчас процветала под крышей номенклатурного братства ушедших, казалось бы, времен — а на деле бессмертного и непобедимого... так вот. В этой жизни не осталось ничего по-настоящему хорошего и ценного, такого, чем бы реально стоило дорожить. Плюс никакого, ровным счетом ни малейшего простора для маневра.

Таня была совсем, совсем другая. Рядом с Таней появлялся смысл. Но Таню он, Артем, потерял окончательно и бесповоротно.

За соседним столиком гуляла братва. К этим мальчишкам, заслуженно считавшим себя хозяевами жизни — с тем единственным условием, что жизнь эта была, как правило, очень короткой, — Артем относился, по примеру отца, со слегка брезгливым сожалением (хоть и не был бы, конечно, рад встретить в подворотне). И к их хозяевам, носившим толстые цепи и пиджаки диких расцветок, тоже. Они, как пена, всплыли наверх в переходные времена, а пена, по определению, оседает; это было столь же неоспоримо и точно, как и его поездка в продолжение стажировки в Великобританию, намеченная на будущую весну. Они сами не заметят, как уйдет их время. А настоящие хозяева страны остались прежними, и Артем уже по праву рождения принадлежал к ним. Что, правда, не приносило ни малейшей радости.

Радость ему приносила только Таня. А Таня ушла насовсем. И даже если она вернется, то это как раз будет временно и ничего не изменит. Данная мысль вернулась к Артему по кругу, и не было резона не выпить.

— Короче, такая тема, — громко и довольно трезво сказал пацан за соседним столиком. — Тут проблемы у моего дружбана. У Димки Протопопа.

 

Я, наверное, должен объясниться.

Да, я отдаю себе отчет в том, что меня могут цинично и банально кинуть. Что я имею дело с беспринципными и опасными людьми. Что плачу реальные, обеспеченные сложным и более-менее отрегулированным механизмом мировой экономики деньги — за иллюзорную возможность, за весьма скромный процент вероятности, за миф, за мечту.

Конечно, по большому счету я не знаю, что именно вывез в швейцарский банк мой старший друг, родственник, коллега, учитель, соперник — Мендель Яковлевич Кацнельсон. И вывез ли вообще: вся эта история с заграничной поездкой и контрабандой на грани наива и абсурда вполне может оказаться семейной легендой от начала и до конца. Еще одной выдумкой престарелой авантюристки и бывшей безбашенной красавицы, умницы и комсомолки Цецилии Шульман, по мужу Кацнельсон, впоследствии Протопоповой. У нее в гостиной до сих пор висит поверх ковра увеличенный и раскрашенный фотоснимок начала тридцатых: золотые локоны, синие глаза, родинка на щеке, тщательно отрисованные ворсинки чернобурой лисы на роскошных плечах. Советская кинозвезда, любовь-орлова, воплощенный миф. Милая тетя Циля, двоюродная сестренка моей покойной мамы, никогда она не была такой в жизни — но разве теперь это имеет значение?

А ту бумагу, протокол обыска из кагэбистских архивов (любое дело становится на порядок солиднее и привлекательнее, если к нему имеет отношение КГБ), ее — так и быть, признаюсь — я выдумал сам.

Теперь о главном. О тех самых бонах, которых нету даже в коллекции старика Тронского, где есть абсолютно всё. Да, я не уверен, что они существуют — в сейфе ли швейцарского банка, в руках ли наследника Димы, где-либо в природе вообще. Более того, я не могу поручиться, что они существовали и до пожара в семьдесят четвертом, того символического пожара, обнулившего многие ценности и создавшего взамен новые, не менее зыбкие и относительные. Ведь мифы рождаются из ничего, из обрывков случайных фраз и архивной пыли — мне ли не знать, всю мою жизнь имевшему самое прямое отношение к мифо- и миротворчеству?

Но я верю. Я представляю себе их шершавость на кончиках пальцев, девственную шершавость прессового состояния бон, никогда не бывавших в вульгарном употреблении. Вижу тонкий графический рисунок на лиловатом фоне, стильное начертание цифры номинала, женскую фигурку в медальоне и ее же неуловимый силуэт — водяной знак. Вижу столь же четко и ясно, как если бы каждый день любовался ею сквозь пластиковый лист моего коллекционного альбома. А значит, она существует.

Эта женщина, эта бона, эта мечта должна стать моей. Чем больше я пожертвую ради своей призрачной и прекрасной цели, тем ярче она просияет, оформится плотью, нальется кровью и жизнью, полноправно ступит маленькой ножкой в наш несовершенный мир. Чистая условность, абсолютная ценность, воссозданная мною из хаоса и мрака, привнесет в этот мир частицу стабильности и красоты, прямо пропорциональную силе моего желания, моей любви. Не сравнимыми, я уверен, с желанием и любовью старого Менделя Кацнельсона, который не выдержал ноши, и небо раскололось над ним.

Я еще молод. Я смогу и добьюсь, я заполучу ее — их всех, целую пачку, девственных, шершавых, шуршащих!.. — в свою коллекцию. И снова не случится никакого конца света, а так, смена караула, переоценка ценностей, очередная деноминация. Не в первый и не в последний раз в жизни, в истории, в мире. Я привык. Я всю жизнь только и делаю, что спасаю мир.

Я.

 

— То есть вы готовы финансово вложиться в проект? — уточняюще и скучливо повторил Дима Протопопов.

Если б он позволил себе просиять, идиотски разулыбаться и подпрыгнуть до потолка — это было бы ошибкой, крупной, системной, в корне. И Дима держался.

— Готов, — подтвердил собеседник.

— Проект перспективный, — с максимальной индифферентностью уверил Дима; но в голосе все же дрогнул азарт, говорить об этом спокойно он категорически не мог. — Этот формат и у них, на Западе, появился не так давно. Называется “риалити-шоу”, не важно, все равно нашим людям не выговорить. “Шанс для двоих”. Они ищут свой шанс, а телезрители следят за этим в реальном времени!.. Ну почти. Съемки уже идут, на той неделе показываем пилот руководству канала, чистая формальность, мне по-любому дают прайм-тайм, с вашей стороны проплата по минимуму, остальное — реклама. Рекламодатели серьезные, вот, гляньте список. И главное, в чем чисто наша авторская фишка...

Протопопов прикусил хвост своей песне, давая собеседнику пробежаться глазами по списку, и вправду солидному: никаких подозрительных финансовых пирамид, а только инвестиционные компании с железной, не меньше года на рынке, репутацией, шоколадки-ножницы “Твикс” (которые Дима сам любил и взял на халяву целый ящик) и тампаксы с крылышками, международная сеть.

Но песня неудержимо рвалась к продолжению:

— На Би-би-си они играют на разных типажах. Ну, классика: брюнетка, блондинка и рыжая, а мужики — студент, спортсмен и лысый толстопуз. — Дима запнулся, оценивая на глаз комплекцию собеседника, но тот, кажется, не принял на свой счет. — А мы делаем по-другому. Все одинаковые! Первые несколько выпусков телезритель вообще с трудом будет их различать, и это хорошо. Вы скажете, а как же момент сопереживания, выбора фаворитов?

Ничего такого собеседник не говорил и даже, кажется, не думал, но Протопопова уже несло:

— А я говорю, что надо учитывать менталитет наших людей. В этой стране все и всегда были одинаковы! И тоже, как и по условиям нашего проекта, вроде бы имели равные возможности на старте. И все-таки одни сейчас ворочают миллионами, а другие стоят на рынке с турецкими шмотками. Почему, как так вышло? Это интересует всех. И все они будут смотреть нашу программу, надеясь получить ответ. Постепенно начнут различать детали, определятся, за какую пару болеть, с кем отождествлять себя, любимых. Запускаемся с пятнадцатого, а на вторую неделю эфира, по моим расчетам, рейтинг приблизится к восьмидесяти процентам! Люди будут планировать распорядок дня, включительно с работой, детьми, свиданиями — да всю свою жизнь от и до! — исходя из...