Александр Широкорад - Англия. Ни войны, ни мира

• Название: Англия. Ни войны, ни мира
• Автор: Александр Широкорад
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-2995-8

Россия и Англия настолько географически далеки, что первые пятнадцать веков новой эры практически ничего не знали друг о друге. Казалось бы, две великие державы могли состоять если не в дружественных, то в нейтральных отношениях. Англия ни разу не вела полномасштабной войны против России сама, но тайная война между двумя великими державами не прекращалась никогда. Почему Лондон всегда был так недружественен в отношении к России — царской, советской и демократической? Об этом и многом другом рассказано в новой книге историка А.Б. Широкорада.

---

Между тем он, подстрекаемый англичанами, всеми силами провоцировал войну с Францией. Официально царь поддерживал «континентальную блокаду», а сам поощрял ее нарушения. За всю навигацию 1808 г. из тринадцати задержанных английских кораблей было выслано 8, конфисковано одно судно и груз еще четырех кораблей.

«Продолжался перевод денег в Лондон. По сведениям Коммерц-коллегии, с момента разрыва до 15 мая 1808 г. туда было переведено капиталов на сумму 1 098 822 руб. 26 ½ коп., причем этим занимались не только частные лица, но и правительство, что официально объяснялось необходимостью помощи оставшимся в Великобритании российским подданным. А.В. Предтеченский, однако, называл "...перевод в Англию денег и векселей... не чем иным, как расплатой за купленные у нее товары". Е.В. Тарле также полагал: в эпоху континентальной блокады "...английские промышленники исправнейшим образом получали от своих континентальных контрагентов все, что те были им должны, до последнего шиллинга...". Да и жалобы Смирнова на постоянный недостаток средство свидетельствуют: эти деньги до бедствовавших в Великобритании россиян не дошли»{54}.

Интересные сведения о путях проникновения в Россию британских товаров во время действия блокады приводит в своих мемуарах Фаддей Булгарин. Он проживал в Кронштадте и имел возможность лично наблюдать за происходящим. Булгарин писал: «По правилам континентальной системы некоторым кораблям можно было давать позволение на ввоз аптекарских материалов. Под эти предлогом привозили дорогие английские фабричные и мануфактурные изделия, которые быстро расходились в Петербурге. Кроме того, англичане, находясь в сношениях с некоторыми коммерческими домами в Петербурге, отправляли к ним корабли ганзеатических[16] городов с английскими товарами... Снисходительное правительство, уступая необходимости, не предпринимало строгих мер для прекращения торговли английскими товарами, без которых тогда весьма трудно было обойтись»{55}.

Э.И. Стогов говорит в своих «Записках» о поставках в Кронштадт строго запрещенного английского черного пива (портера).

Один из москвичей в донесении Ростопчину, описывая разорение Москвы в 1812 г., сообщал: «Чай, сахар и кофе валяются по улицам. Французы берут ящики и набивают их другим»{56}.

Ряд авторов пытаются объяснить нарушение Александром условий континентальной блокады требованиями недовольного дворянства. На самом деле дворяне как сами, так и их обожаемые жены и дочки куда больше страдали от отсутствия французских товаров, а не английских. Ну а для русской промышленности континентальная блокада была просто манной небесной.

«В 1811 и 1812 гг. результаты конфискаций британских товаров в российских портах еще более незначительны. Были арестованы грузы 5 кораблей (2 американских и 3 немецких), причем американским судам, скорее всего, без лишнего шума позволили вернуться домой. С июня 1812 г. конфискации не проводилось вовсе и тогда же, за два месяца до формальной отмены блокады, возобновилась открытая торговля с Великобританией. Постепенное ослабление блокады в течение 1811 — начала 1812 г. и допуск в страну британской продукции на кораблях под флагами нейтральных государств свидетельствуют о начавшейся в России реальной подготовке к войне с Наполеоном.

Теперь российское правительство было готово тайно принять от Великобритании и военно-техническую помощь. Еще в течение зимы 1810—1811 гг. Р. Уэллсли сообщил члену правления "Российской компании" банкиру С. Торнтону о том, что правительство Александра I желает получить 500 тонн пороха. В обмен на этот порох — писал министр Персевалу 15 июня (н. ст.) 1811 г. — Россия готова поставить кораблестроительные материалы для британского флота. В июле четыре торговых судна перевезли в Балтику затребованное количество пороха и 1 тыс. тонн свинца, которые должны были быть обменены на 2,5 тыс. тонн российской пеньки»{57}.

Русский император приблизил к себе всех, кто в Европе ненавидел Наполеона. Среди них были швед Армфельд, немцы Фуль, Вольцоген, Винценгероде, эльзасец Анштетт, пьемонтец Мишо, итальянец Паулучччи, корсиканец Поццо ди Борго, британский агент Роберт Вильсон. 12 июня в Россию прибыл барон фон Штейн. Эти иностранцы образовали военную партию, еще более непримиримую, чем самые ярые русские милитаристы.

Повторяю, Наполеон не хотел воевать с Россией. Отправляемого в Петербург французского посла Сельвари Наполеон напутствовал: «Я дам Вам письмо к императору Александру, которое заменит Вам верительную грамоту. Вы исполните там мои поручения: помните только одно — я не хочу войны с Россией, и пусть это послужит основанием ваших действий. Если возможно сохранить этот союз мой с этой страной и создать что-либо прочное, ничем не пренебрегайте для достижения этой цели. Я доверился русскому императору, и между обоими народами нет ничего, что могло бы помешать полному их сближению: поработайте же для этого».

А еще весной 1812 г. Наполеон писал вюртембергскому королю: «Война разыграется вопреки мне, вопреки императору Александру, вопреки интересам Франции и России... Все это уподобляется оперной сцене, и англичане стоят за машинами».

Зато Александр еще в октябре 1811г. готовил ультиматум Наполеону, а 27 апреля 1812 г. царь поручил графу Куракину передать его. В ультиматуме Александр требовал эвакуации французских войск из шведской Померании и ликвидации французских разногласий со Швецией, эвакуации прусских областей, сокращения данцигского гарнизона, разрешения торговли с нейтральными государствами. В случае принятия Францией этих предварительных условий Александр изъявлял готовность вести переговоры о компенсации за Ольденбург и об изменении русских тарифов, применяемых к французским товарам. Естественно, принять такие условия Наполеон мог лишь только после нескольких поражений своей армии.

Император Наполеон выехал из Дрездена 29 мая 1812 г (ст. с.) и уже 23 июня был на берегу Немана. Александр выехал из Петербурга к армии еще раньше — 21 апреля, и через четыре дня был в Вильно.

И тут Наполеон сделал последний жест к примирению. 18 мая в Вильно к Александру I прибывает специальный посланник Наполеона граф Нарбонн — аристократ, бывший министр Людовика XVI. Царю очень хотелось представить себя жертвой агрессии, но в то же время он не желал никаких переговоров. Нарбонна просто заболтали, а потом бесцеремонно выставили из Вильно.

Секретная переписка русских и британских дипломатов высокого ранга вовсю шла уже зимой 1811/1812 г.

По решению Комитета министров России от 10 апреля 1812 г. на два месяца был приостановлен вывоз хлеба из портов на Балтийском море, что являлось явным признаком близкой войны. Однако английским судам разрешалось свободно загружаться зерном во всех российских портах лишь с одним условием: чтобы оно использовалось «на собственное употребление Англии, не обращая отнюдь оного во внешнюю торговлю».

Александр I писал 11 июня 1812 г. великой княгине Екатерине Павловне: «Я надеюсь в скором времени известить Вас о мире с Англией, но пока — никому ни слова»{58}.

Летом 1812 г. в шведском городе Эребро еще до начала войны с Францией начались переговоры о заключении русско-британского мирного договора. Подписан же он был 6(18) июля, то есть уже после начала войны. Увы, этот договор официально восстанавливал русско-британские торговые отношения, но ни в военном, ни в политическом отношении ничего не дал России. Англия не послала ни одного солдата на континент, если не считать нескольких полуревизоров-полушпионов. Для этого в Петербург прибыл британский адмирал Бентинг, а в армию Кутузова — генерал Вильсон. Именно он попортил столько нервов нашему фельдмаршалу.

Поскольку британское правительство не торопилось с поставками оружия в Россию, Комитет министров России 20 августа (1 сентября) 1812 г. принял решение самостоятельно заключить контракт с российскими купцами (по происхождению англичанами) И. Кремером и К. Бердом на закупку в Англии 50 тысяч ружей и 40 тысяч пудов пороха. Купцы заломили страшные цены: за каждое ружье — 25 рублей, за пуд пороха — 29 рублей. Общая сумма заказа составляла 2 410 тыс. рублей. Но Военное министерство в 1812 г. не могло выделить таких денег, поэтому купцам «предлагаемо было... о понижении выпрошенных... цен, но они отозвались, что понизить цен не могут и по позднему ныне времени доставят сюда порох и ружья не прежде, как в навигацию будущего 1813 года, причем просят выдать им вперед ныне же 600 тысяч рублей под залоги».

Первая партия обещанных британских ружей прибыла в Кронштадт в начале октября 1812 г. Вскрыв ящики, чиновники артиллерийского департамента увидели там старые ржавые ружья со сгнившими ремнями и треснувшими ложами, да еще и без необходимого снаряжения. Но самым страшным было то, что все эти ружья оказались калибром в «8 линий английского дюйма, почему патроны, имеющиеся в парках для наших ружей 7 линейного калибра, малы для них»{59}. Поэтому потребовалось изготовить новые патроны, на что нужно было не менее 10 тысяч пудов свинца. У комиссариатского департамента военного ведомства в запасе не было ни пуда свинца, поскольку Министерство финансов не отпустило своевременно денег на его закупку