Джудит Тарр - Замок горного короля

• Название: Замок горного короля
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-15-000979-2

Долгие годы народ Хан-Янона жил надеждой на возвращение бесследно исчезнувшей наследницы трона. Напрасно… Она не вернулась. Но пришел юноша, похожий на принцессу, точно отражение в зеркале, и назвал себя сыном ее и Великого Бога Солнца Аварьяна, законным властителем Хан-Янона. Однако корона может стоить юноше жизни, ибо узурпатор престола Моранден и его мать колдунья Одия не намерены, в своей черной жажде всевластия, останавливаться ни перед чем…

---

— Мне это требуется как никому другому.

Он был совершенно спокоен, но Имин начала понимать его. Этот мрак был гневом, и болью, и ненавистью к себе. А свет — пламенем Солнца, отчаянно стремившимся вырваться на свободу.

— Скажи мне, — попросила она нежно, но твердо. — Скажи мне то, что ты скрываешь от короля.

Глаза Мирейна померкли.

— Что мне скрывать?

Внезапно ее терпению пришел конец.

— Мы что, должны играть тут в «веришь — не веришь» словно дети? Король мирится с этим, желая облегчить твою боль. Я же не такая стеснительная. Ты оставил Умиджан, потому что Моранден пытался убить тебя. Так или нет?

— Нет. Не Моранден, а Устарен посредством своей родственницы, жрицы Темной богини. Моранден старался как мог помочь мне.

— Но этого было недостаточно.

— И все же больше, чем ему было необходимо.

— И это уязвляет тебя.

Внезапно Мирейн перекатился на живот. Покрывало соскользнуло; он не сделал усилия поправить его. Имин с удовольствием смотрела на его изящное тело с гладкой кожей. Увидев зажившие шрамы, она поняла, откуда они взялись, и не устояла перед искушением погладить легкой рукой его спину. Он вздрогнул, но голос его зазвучал ровно и уверенно.

— Это радует меня. Моранден мог бы замыслить предательство, мог бы бросить мне вызов. Но когда дело дошло до края, он пришел мне на помощь. Он может стать моим союзником.

— Но тогда почему ты покинул его? Почему ты не остался и не воспользовался этим преимуществом? Теперь он находится на Окраинах, среди своего собственного народа. Он забудет о союзе и будет помнить только о вражде, он добьется того, что его люди восстанут против тебя. Почему ты позволил ему предать тебя?

Мирейн молниеносным движением повернулся, привстал и схватил ее за руку так, что она не могла высвободиться. Имин встретилась с его диким темным взглядом. Ноздри его раздувались, губы искривились.

— Я ничего ему не позволял. Мне нечего было сказать по этому поводу. Меня предали, и эта сила явилась и сделала все так, как хотела. Она заманила Устарена на смерть. Она низвергла жрицу. Она швырнула Окраины в лицо Морандену, а меня отправила назад в эту мою конуру, где меня ждали спасение, тепло и полная безопасность. — Так же внезапно Мирейн отпустил ее руку, охваченный яростью и отчаянием. — Все это сделала сила, и теперь она спит. А я остался наедине с тем, что натворил. Убийство, безумие, трусость…

— И мудрость, — перебила она его. — Да, мудрость. До этого я была не права; я просто не думала, что говорю. Конечно, раз твоя сила истощилась, лучшим выходом был отъезд, да и Моранден сейчас не восстанет против тебя. Он не восстанет. Он бросит тебе открытый вызов перед всем Яноном. Твоя сила многое знает, раз она направила тебя обратно к нам.

— Моя сила сделала намного больше, чем просто защитила меня. Она убивала. А я… я ликовал. Я дал богине крови, и бог запылал во мне, и это было слаще вина, слаще меда, слаще даже, чем желание. — Его голос дрогнул на последнем слове; он свернулся калачиком, спрятав лицо в прядях распущенных волос, — И я хотел бы знать, певица, не являются ли все эти клятвы страшной ошибкой? Может быть, если бы… я… — Он рассмеялся. — Может быть, все очень просто и мне только нужно сделать то, что делает любой человек, когда чувствует в себе необходимость этого. Сила увидит, как это сладко, и забудет об удовольствии убивать.

Ее глупый мозг пожелал узнать, не выпил ли он чересчур много вина. Но ее обоняние не могло уловить никакого запаха, кроме его собственного слабого, но отчетливого запаха мужчины: ее глаза видели, что взгляд его ясен, разве что чуть тревожен; ее сердце поняло, что он просто был самим собой. Рожденный от бога, зажженный от его пламени, отягощенный бременем судьбы и вынужденный следовать ей, Мирейн тем не менее оставался человеком — очень юным, почти мальчиком, но его заботы могли бы свалить с ног и зрелого мужчину.

Она почувствовала, что он проник в ее разум, углубился в него, пустился по извилистым тропкам се мыслей. Его лицо выдавало яростный протест против жалости. Имин не чувствовала ничего похожего. Она наблюдала, как он начинает сердиться, как понимает, насколько это смешно, и как пытается скрыть веселье. Теперь он выглядел на свой истинный возраст.

Прежде чем он успел рассмеяться, она помешала ему, приложив руку к его губам. Они были очень теплые.

Имин осторожно отступила назад. Теперь его глаза снова принадлежали ему. Печаль и вина еще жили в них, гнев еще вернется, но великая буря миновала. Теперь он смотрел на нее, и для жреца Солнца, воспитанного в Хан-Гилене, взгляд его был на удивление бесстыден. Он даже не пытался скрыть возбуждения.

— Тебе лучше уйти, — сказал он твердо, и его голос сорвался лишь на ничтожную долю.

Имин не двинулась с места.

— Не хочешь ли, чтобы я спела тебе на ночь?

Он застыл, уязвленный.

— Я что, похож на ребенка?

— Ты очень похож на мужчину, принесшего клятву, от которой его могут освободить только смерть или трон; на мужчину, который совершил подвиги, достойные песни, и пострадал, совершая их, и начал творить мир. Ты будущий король, а я королевская певица. Я могу петь для тебя?

Мгновение пролетело, вспышка опасности померкла. Мирейн вытянулся на боку и укрылся, но не торопливо, не так, словно хотел что-либо скрыть. После этого он улыбнулся нежнейшей на свете улыбкой, и Имин была готова убить его, потому что теперь, когда он совладал с собой, он отнимал у нее всю ее возвышенную отстраненность. И сам не знал, что сделал.

— Пой для меня, — сказал он по-детски простодушно.

Она глубоко вздохнула и повиновалась.

12

Когда Вадин очнулся от сновидений о песнях и магии, он сам чуть не запел. Мирейн уже встал и мылся, стараясь не рычать на слуг. Когда Вадин вошел в ванную комнату, Мирейн встретил своего оруженосца сверкающим взглядом и почти болезненной улыбкой — так долго оставался он наедине со своим гневом и со своим богом.

— Заходи, — сказал он, — и скажи этим хлопотунам, чтобы порхали где-нибудь в другом месте.

Никто не обиделся и даже не смутился. Слуги сияли от радости, потому что их молодой господин вернулся и потому что теперь возобновятся их ежедневные сражения, которые неизменно заканчивались одним и тем же. Он вымылся, оделся и поел сам, но зато они принесли ему воды и поставили плошку с мыльной пеной так, чтобы он без труда мог до нее дотянуться, они держали перед ним полотенца, готовили платье и прислуживали ему за столом. По мнению Вадина, они почти выиграли эту битву.

Как обычно, Мирейн разделил ванну и завтрак с Вадином. Как обычно, Вадин сопротивлялся до последнего. Все было совершенно как всегда. После стольких дней, проведенных в седле, и ночей в палатке, когда слово произносилось только в случае крайней необходимости, все это было сладчайшим чудом.

И тем не менее Вадин не был удивлен, когда знакомый роковой взгляд вернулся. В нем стало меньше явного безумия, чем прежде, и длился он недолго. Однако достаточно долго, чтобы Мирейн успел оглядеть Вадина сверху донизу. Он облизал губы и сказал:

— Надевай все свои серьги. И медное ожерелье. И браслеты, и праздничный пояс.

Брови Вадина взлетели вверх.

— Куда ты меня отправляешь? Торговать своим телом?

Улыбка тронула уголки губ Мирейна.

— Можно сказать и так. Я хочу, чтобы ты выглядел как лорд, каковым ты и являешься.

— Тогда мне лучше снять твою форму, мой господин.

— Нет, — последовал решительный отказ. — Джаян, Аширай, забирайте вашу жертву. Это мой оруженосец. А еще он наследник Гейтана. Сделайте из него воплощение и того и другого.

Молодой слуга и старик, свободный асаннанин и пленник с востока, обрушили на Вадина свои заботы с нескрываемым удовольствием. Он вытерпел это даже с большей снисходительностью, чем Мирейн, хотя и не торопился этим гордиться. Это возбуждало тревогу. Выражение лица Мирейна предвещало кое-кому неприятности, и Вадин не осмеливался думать, кому именно.

Слуги расплели косички Вадина, причесали его волосы и снова заплели; только теперь это была прическа не оруженосца, а настоящего лорда. Они подстригли его растрепанную бороду и украсили ее медью, довели до совершенства его платье, и наконец Вадин стал выглядеть так, как требовал Мирейн. Они даже сделали то, на что он решался лишь в самые большие праздники: начертили ему между бровей знак его дома — красного льва, застывшего в прыжке к восходящей луне. Когда Вадина подвели к высокому зеркалу, оттуда на него глянул какой-то незнакомец. Довольно красивый молодой человек, если уж быть правдивым, и похожий на лорда в этом пышном наряде.

Принц королевской крови подошел и встал рядом. От этого Вадин более чем когда-либо стал выглядеть японским дворянином, не таким, конечно, как Мирейн, но достаточно величественным. Он мог держать голову высоко, потому что знал: есть только один человек, перед которым он с радостью склонит ее.