Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

• Название: Драко Малфой и Солнечный путь
• Автор: Джуд
• Жанр: Эротика

Сиквел к фанфику «Драко Малфой и Тайная Комната», в котором рассказывается о двух парнях Драко Малфоя, двух девочках Гарри Поттера, трех женщинах Северуса Снейпа и трех мужчинах Сириуса Блэка. Кроме того, будут драконы, неожиданные родственные связи, настырные привидения и много черной магии.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: гомосексуализм, секс с несовершеннолетними, инцест, насилие, ГЕТ!!!

---

Сольвейг не походила на лесбиянку. По крайней мере, на гермионино представление об этой части человечества. И Гермиона не знала, ведет ли себя Сольвейг так, как будто гриффиндорка ей нравится в «том» смысле. Да и кто знает, как и когда введет себя Сольвейг Паркер? У нее тоже нет друзей, так что спросить некого, понаблюдать не за кем… Вроде бы она была влюблена в Драко — во всяком случае, сама она отпускала какие-то такие намеки… Но она не вела себя с ним как влюбленная девушка. Она вообще в большинстве случаев вела себя не так, как надо. Например, когда Гермиона вернулась в разрушенную теплицу вместе с профессором Спраут, Сольвейг разгуливала по дорожкам между уцелевшими растениями, внимательно их рассматривая. Гермиона спросила, что она ищет. Сольвейг, слегка удивившись, ответила, что ничего, что она просто смотрит. Гуляет. Словно в двух шагах от нее не было изуродованных мандрагор. Гермиона сказала ей что-то в этом роде, а Сольвейг равнодушно передернула плечами.

— А что делать? — спросила она. — Все равно им уже ничем не поможешь…

Что-то в ней было, отчего хотелось к ней приглядеться, понять, что там внутри спрятано. Но в тот момент, когда Сольвейг, касаясь рукой ладони Гермиона, склонилась к ее губам, в голове у первой умницы Гриффиндора не осталось ни единой мысли о загадках, и, собственно, вообще ни единой мысли, кроме: «Поцелует или нет?..»

Легкая краска набежала на щеки Гермионы, и она, решительно выкинув Сольвейг из головы, уткнулась в книжку «Анимагия — что определяет выбор?» Она научилась читать на ходу — этим летом мама посетовала на бледный вид дочки и написала письмо профессору МакГонагалл с просьбой почаще выгонять Гермиону на улицу. Декан, чрезвычайно серьезно относящаяся к здоровью учеников, особенно если речь шла о лучших из них, стала едва ли не силком выпихивать Гермиону гулять. Сначала девушка пыталась отделаться сидением на скамейке с книжкой в руках, но профессор МакГонагалл быстро это пресекла, заявив, что прогулка — это ходьба, а от сидения все равно пользы не будет. Гермиона не переносила бессмысленной ходьбы, потому приноровилась на ходу решать в уме арифмантические задачи, а когда последних не было — читать.

«Одна из теорий гласит, что подсознательный выбор зверя определятся древними инстинктами, берущими свое начало в монстромагии. Для непосвященных объясним, что монстромагия — древний предшественник анимагии, умение мага превращаться в волшебное создание — дракона, единорога, василиска, мантикору, сирену и так далее. Древние легенды гласили, что монстромагия является не просто способностью трансформировать человеческое тело в иное, но своего рода существованием одной души в двух телах. Так, считается, что для монстромагии необходимо два составляющих — человек и волшебное животное, которые заключают своего рода договор, сливающий два существа в одно. Особо стоит отметить монстромагов-драконов — легенды гласят, что, поскольку драконья жизнь намного длиннее человеческой, и человек, делящий тело с драконом, умирает раньше, дракон находит себе новую „половинку“. Вне всякого сомнения, эти рассказы берут свое начало в древних легендах о „людях-птицах“ и вряд ли могут являться серьезной научной гипотезой.

Однако сам факт существования в прошлом монстромагов не вызывает сомнений. Возможно, верна также теория о необходимости наличия двух живых существ — человека и чудовища. Кроме того, оба существа должны быть достаточно молоды — человек может стать монстромагом в детстве или ранней юности, волшебное же животное должно быть еще детенышем. Например, там, где хроники фиксировали появление людей-василисков, историки всегда находили скорлупу от куриных яиц, неподверженных тлению — что доказывает тот факт, что эти яйца использовались в колдовских целях, и окаменевшие тела жаб.

Сейчас зарегистрированных монстромагов в волшебном мире не существует…»

Гермиона вздрогнула, услышав какой-то странный звук. Более всего он походил на вздох — но этот вздох могло издать только о-о-очень большое существо. Пахнуло паленой травой и раскаленным железом. Вскинув голову, Гермиона увидела практически рядом с собой огромного медно-красного дракона, который пристально смотрел на нее. Их разделял только тоненький ручеек, впадавший в озеро.

«Надо было пойти на игру…» — машинально подумала Гермиона, сделав шаг назад. Дракон поднял голову и втянул воздух.

Коньюнктивитус… Гермиона нашарила в кармане робы палочку; в этот же момент дракон приподнялся на передних лапах.

— Мисс Грейнджер…

Гермиона оглянулась, что было довольно глупо — не оставляло сомнений, кому принадлежит этот огромный, хрипящий, нечеловеческий голос.

— Мисс Грейнджер, — повторил голос, и Гермиона готовы была поклясться, что в нем звучит насмешка. — Чего вы боитесь?

— Вы… ты… — Гермиона хотела отступить на шаг, но взгляд льдисто-синих огромных глаз приковал ее к месту. — Вы умеете говорить?..

— Вы догадливы, мисс Грейнджер.

Драконам нельзя смотреть в глаза, запоздало вспомнила Гермиона. «Интересно, он не ест меня, потому что хочет поиграть, как кошка с мышкой?»

— Вы боитесь, что я вас съем, мисс Грейнджер?

Гермиона кивнула — голос ей неожиданно отказал.

— Человечина — это невкусно, — поучительно произнес дракон. — Люди питаются неизвестно чем, к тому же слишком жилисты… Кроме того, есть собеседников — дурной тон.

— Вы — монстромаг? — пискнула Гермиона. Что-то вроде рыка вырвалось из чудовищной груди.

— Я — дракон, — громыхнул голос.

— А как вас зовут? — осмелела Гермиона. Если этому привереде не нравится человечина, значит, есть надежда, что она уйдет отсюда живой. В ответ что-то прогрохотало, а потом дракон произнес:

— Не думаю, что ты сможешь это выговорить.

— О… — опешила Гермиона. — Это было ваше имя?

Вместо ответа дракон наклонил голову, и его шея практически распласталась по земле.

— Залезай, — рявкнул он.

— Что? — Гермиона сделала шаг назад, но два голубоватых клинка вновь поймали ее в опасный плен драконьего взгляда.

— Залезай, — повторил монстр. Гермиона, как под гипнозом, шагнула вперед и положила руку на горячую шею. Чешуя оказалось неожиданно приятной на ощупь, но садится на спину опасному чудовищу не хотелось.

Как и сердить его, впрочем.

Обреченно вздохнув, Гермиона перекинула ногу через мощную шею. Дракон приподнял голову, и Гермиона съехала по чешуе вниз, до первого зубца из роскошного гребня, что высился на драконьей спине.

С тихим шорохом распахнулись блестящие крылья. Поднялись и вновь опустились, и одновременно с этим Гермиона ощутила легкий толчок. Бросив случайный взгляд вниз, она охнула и откинулась на гребень — мягко и незаметно они взлетели выше деревьев Запретного леса.

— Не бойся, — прорычал голос, перекрыв засвистевший в ушах ветер. — Я тебя не уроню.

* * *

Дракон взлетел выше деревьев Запретного леса, и Драко проводил его глазами, ощутив острую, почти невыносимую тоску. Он не мог бы сказать, чем она была вызвана. Глухая тоска не оставляла его ни на мгновение с тех пор, как Гарри ушел провожать Мину там, в безымянном австрийском городке, в жаркой Каринтии, в потерянное лето, такое же пустое и бесполезное, как пять предшествующих лет, когда он упорно и бессмысленно ненавидел Гарри Поттера. Но эта была особой — она вспыхивала в его сердце всегда, когда ему доводилось видеть чужое счастье. Это была тоска по его собственному счастью.

Совсем недалеко от него, у входа в гриффиндорскую раздевалку, стоял Поттер и пытался застегнуть нарукавник. Дежа вю, подумал Драко. Из раздевалки вышел Финниган и, не взглянув на своего капитана, прошел на поле. Хотел бы я знать, что за муха тебя укусила, подумал Малфой. Помочь, что ли… Он сделал шаг вперед. Ведь так и будет возиться…

Он бы мог поклясться, что Вельгельмина выросла из-под земли; бормоча что-то про вечных детей, она принялась застегивать злополучный нарукавник, а Гарри улыбался и что-то говорил ей…

Не умеешь же, не умеешь… Ты хоть знаешь, чего стоит его улыбка?.. И я ревновал к Финнигану, дурак, дурак, лучше бы Финниган, лучше бы… Гарри, чертов Поттер, ну почему ты так жесток ко мне?!

Прозвучал свисток, игроки взмыли в небо. Мелькнул короткой золотой молнией снитч, и Драко привычно проводил его взглядом. Со злобным свистом в воздух взлетели бладжеры. Наконец мадам Хуч подбросила кваффл, и игра началась.

Красно-желтые и серебристо-зеленые молнии метались по полю; Ловцы, как акулы, медленно кружили чуть выше, следя одновременно за игрой, за воздухом и друг за другом; что-то вопил Дин Томас; ревели, рассекая воздух, бладжеры. Эверетт, Отбивала Гриффиндора, направил черный мяч в сторону Драко, когда Финниган, приняв пас от Белл, бросился на штурм колец. Драко с балетной грацией ушел от удара и поймал кваффл. Разочарованный вой трех четвертей болельщиков был ему наградой. Он вернул мяч в игру, и откуда-то сверху прозвучало;