Владислав Реймонт - Последний сейм Речи Посполитой

• Название: Последний сейм Речи Посполитой
• Автор: Владислав Реймонт
• Жанр: История

---

- Совесть и Понинский! Ха, ха! Не слыхал ты, как видно, какою он пользуется славой.

- Зато знает о нем кое-что простонародье. Глядите-ка, сколько собирается тут зевак.

- Он ведь не разборчив в компании, пьет со всяким, кто подвернется.

Подъехал, наконец, экипаж, пьяницу с трудом усадили, и, когда лошади тронулись, толпа уличных мальчишек и подростков понеслась за ним с пронзительным свистом и гиканьем.

- Подхалим! Вор! Предатель! - летели ему вслед возгласы вместе с камнями и грязью.

Несколько гренадерских офицеров, стоявших в стороне, громко зааплодировали, покатываясь со смеху.

- Надо бы, чтобы это видели теперешние министры! - бросил кто-то из молодежи.

Заремба поспешил отвернуться от этой сцены и пошел домой.

Закат уже догорал, небо покрывалось чешуей из раскаленного пурпура, а над землей поднимались сизые сумерки, пропитанные пылью и голосами замирающего дня. На площадях и углах улиц сменялись караулы под глухой рокот барабанов и крики уличных ребят. Жители толпами высыпали на улицу, облепив все подъезды и пороги, торговцы убирали уже лари, закрывались кафе и трактиры, ибо городские стражи, треща алебардами, кричали протяжно:

- Закрывать! Гасить огни! Закрывать!

Заремба хотел переговорить с отцом Серафимом насчет перевозки ружей, но, не найдя его в монастыре, заглянул в келью игумена и остановился на пороге, пораженный представившейся ему картиной.

Вся келья была залита отблесками зари. У окна в оранжевых лучах заходящего солнца стоял на коленях игумен, окруженный целым облаком трепещущих в воздухе птичьих крыльев. Птицы сидели у него на голове, на плечах, даже на руках, сложенных для молитвы. И в этой благодатной тишине сумерек раздавался только птичий щебет и шепот старца, не слышавшего, как открылась дверь.

Заремба вышел на цыпочках и долго еще стоял под окном в саду, предаваясь мечтательным думам. Воспоминания о доме, о матери, о детстве живыми красками заиграли в его душе. Былые годы, былые мечты, былые надежды! К ним уносил его благоуханный вихрь и неумолимой чередой донес его до первой, до единственной любви - до Изы. Вздрогнул. Страдание железными когтями заскреблось в его сердце.

- Почему ты такая? - простонал он, мысленно видя, как с чудесной, цветистой мечты осыпались в его руках нежные лепестки и умирали, летя в отвратительное, грязное болото, сами превращаясь в липкую грязь.

А немного спустя поплелся опять в город по направлению к дворцу князя Сапеги, где в тот вечер ставился французский спектакль.

VI

Пан кастелян нежно прижал его к груди.

- Очень рад тебя видеть. Как поживаешь?

- Как горох у дороги, - ответил веселым тоном Север, целуя его руку.

- Ты похудел, потерял свою былую молодцеватость.

- Отставной солдат теряет перья, как курица после цыплят.

- Верное замечание. Тереня натрещала мне тут, будто ты намерен совершенствоваться в своих военных талантах, - улыбнулся он снисходительно.

- Я подал уже прошение и надеюсь на благоприятный ответ.

- На этом фундаменте не строй своей карьеры. Предстоит сокращение армии, и от всех полков останутся лишь жалкие остатки.

- Как от всей Речи Посполитой, - тихонько вставил Север.

- Хватит еще под стопы его величества. Ведь это он сказал, что не снимет с головы корону, пока хватает земли для его ног.

- Хватило бы только еще ему для могилы...

- Так ты думаешь? - задумался пан кастелян. - Кто может предвидеть завтрашний день? Такие трудные времена приходится переживать, что, если бы я не верил в великодушные гарантии императрицы...

Заремба впился глазами в его лицо и прошептал:

- А если они нас обманут?

Кастелян понюхал табак, чтобы скрыть внезапное волнение.

- Эта вера - наше спасение. Нет другого выхода из этой сети, нет другого исцеления. Разве если конъюнктура сложится счастливее.

- Пока взойдет солнце, роса очи выест.

- Каков же твой совет, мой государственный муж? - пожал плечами пан кастелян, задетый словами Зарембы.

- Мое дело - драться и, когда нужно, сложить голову за отчизну.

- Ты выбрал самую легкую часть, - ворчливо проговорил кастелян, глядя в окно на камергера, который, весь закутанный в шали, грелся на солнышке под деревьями.

Он озабоченно вздохнул и, несколько раз поднося к носу табак, принялся расхаживать по комнате.

Пан кастелян был мужчина уже пожилой, но еще вполне бодрый и статный. Лицо у него было красивое, бритое, нос римский, большие карие глаза, привлекательная улыбка, голос властный и сенаторское величие в движениях. Одевался он на французский манер, откидывая на затылок завитые букли. Человек он был хитрый, холодный, настойчивый, осторожный, всегда добивавшийся своего. Жестокий в данный момент противник короля, когда-то, однако, его закадычный друг, так как в молодости они вместе путешествовали, добиваясь в Петербурге положения и карьеры.

Он был женат во второй раз на даме из знатного рода, о которой шептались, однако, как о бывшей фаворитке короля, и получил за ней в приданое, кроме связей и крупных поместий, еще какое-то заштатное кастелянство, в виде отступного. Заявляя себя вольтерьянцем и человеком без предрассудков, он из весьма низменных побуждений высказывался против конституции третьего мая, стал одним из столпов Тарговицы, горячо защищал шляхетские привилегии и жестоко угнетал своих крепостных. При этом не забывал приумножать свое состояние и взбираться все выше и выше по общественной лестнице.

- Как тебе нравится наш камергер? - спросил он вдруг, усаживаясь в кресло.

- Я его почти что совсем не видел... Вообще же он мне кажется немножко с серинкой...

- Совсем выдохшийся чурбан, - вырвалось неожиданно для Зарембы из уст пана кастеляна, - ведь он уж едва ноги волочит. Наказал меня господь таким зятем.

- Говорят, он много путешествовал по свету, - улыбнулся ехидно Север.

- Да, и из этих путешествий привез в костях такие сувениры, что ни один доктор уже от них не вылечит. Противный старикашка.

- Говорят, будто он рассчитывает получить от царицы графский титул?

- Я сам хлопотал об этом, а теперь глубоко сожалею. Ты не можешь себе представить, что это за скряга, скопидом и домашний тиран. Мучит Изу сценами ревности, угрожал ей даже скандалом. И без всякой причины, просто по своей злобности. Иза решительно требует развода.

- Перемена корма радует скот, - проговорил Север чуть слышно, с трудом скрывая непонятное чувство радости.

- Брось ты свои издевки. Для Изы это настоящая драма.

- Никто ведь ее не неволил выходить за него... - Север посмотрел прямо в глаза кастеляну.

- Ну, конечно, - растерянно заерзал кастелян, - виды рисовались самые радужные: он обещал перевести часть состояния на ее имя, наобещал золотые горы, а теперь отказывает ей в предметах первейшей необходимости. И ко всему еще эти сцены ревности, прямо непонятные... смешные...

- А Изе нравится полная свобода... Она такая молодая, красавица!

- Ты встречал когда-нибудь женщину, которая бы разводилась ради нового любовника? Им так же нужна официальная свобода, как собаке грамматика. Ей представляется блестящая партия в полном смысле этого слова.

Заремба побледнел, однако, скрывая волнение, бросил наугад:

- Разве князь уже сделал предложение?

- Это пока еще большой секрет - пусть останется между нами, усмехнулся пан кастелян Северу, как посвященному. - Сейчас я ожидаю консисторских юристов. Дело будет щекотливое, и сейчас мне, сказать по правде, совсем не до того. К тому же я терпеть не могу сутяжничества, а камергер на компромисс не пойдет, захочет использовать свое положение.

- У вас этот вопрос уже решен, дядя? А вы хорошо знаете князя?

- Только по отзывам Сиверса и по письмам Изы. Знаю, что он командир гренадерского полка, близкий друг Зубова и любимец петербургского общества. Состояние, говорят, у него большое, несколько десятков тысяч душ, ну - и княжеский титул...

- От этой крымской светлости попахивает овчинами, бычьими шкурами...

- Таков уж свет, что ему достаточно видимости для почета. Я узнавал о нем в разных местах: молодой человек с хорошим именем и пользуется успехом у всех.

- Потому что никому не жалеет комплиментов и швыряет золотом направо и налево.

- Ты питаешь к нему какую-то антипатию.

- Я говорю беспристрастно, тем более что я с ним отчасти даже в близких отношениях. Только просто человек он нам чужой, пусть даже и самого высокого круга, - чужой и верой, и характером.

- Просвещенные люди везде одинаковой веры - они свято верят в разум и природу! Оставим эти предрассудки простонародью, - начал раздражаться пан кастелян.

- Но ведь он служит против нас! - Заремба едва сдерживался.

- Я так и знал, что ты это скажешь. Так вот это-то и является одним из важнейших мотивов, чтобы выдать за него Изу. Сиверс как-то сказал мне по секрету, что князь будет назначен губернатором всех отошедших к России воеводств. Прикинь только в своем уме, какие из этого могут быть для нас последствия, какие блестящие перспективы и выгоды. Открою тебе по секрету: в Петербурге с каждым днем усиливается партия наследника, с которым Цицианов состоит в очень близких отношениях. Царица уже стара, и при ее склонности к бурным эксцессам надо быть готовым ко всяким возможностям. Другие это уже понимают. Князь Четвертынский, который поехал в Петербург с верноподданнической депутацией от имени отошедших воеводств, обхаживает уже Павла и договаривается с Нарышкиными о своей красавице дочери. Многие наши знатные роды строят подобные же планы. А чего ради заставил выбрать себя в эту делегацию князь Сангушко? А князь Любомирский, а Собанский, а витебский кастелян Ржевуский? А Грохольский, Вылежинский? Им нужно выразить верноподданнические чувства шляхты царице, а заодно похлопотать о своих личных делах.