Ефим Гольбрайх - Былой войны разрозненные строки

• Название: Былой войны разрозненные строки
• Автор: Ефим Гольбрайх
• Издательство: Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитской
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-98575-166-X

Автор настоящих записей, — свидетельствовал Василь Быков, — безыскусно, но очень правдиво, со скрупулезной точностью участника и очевидца повествует о пережитом, тем самым внося свой благородный вклад во всенародную копилку памяти о тех героических днях, примет которых все меньше остается в нашем сегодня… Ефим Гольбрайх прошел всю Великую Отечественную войну. Был рядовым солдатом пехоты, комсоргом батальона и полка, командиром стрелковой роты, заместителем командира штрафной роты. Участвовал в обороне Москвы, Сталинграда, освобождении Севастополя, Украины, Прибалтики. Был ранен, награжден четырьмя орденами и многими медалями. После войны много лет работал в искусстве. В бывшем СССР и в Израиле вышли его книги «Солдатские судьбы», «Записки театрального администратора»; «Последние участники» и другие.

---

— А теперь слушай мою команду!

Зал насторожился.

— Пехота! Встать!

Встало девять человек…

На годовщину освобождения Севастополя поначалу я вообще был один из нашего стрелкового полка и бродил по общежитию радиозавода, принимавшего нашу 267-ю дивизию, вопросительно глядя на пожилых уже ветеранов. На щелчок замка из соседнего номера вывалился мокрый человек, завернутый в махровое полотенце: «Говорят ты из 844-го? А ну, давай ко мне! Только что приехал из Днепропетровска с женой, поселился в соседнем номере, шофер, всю жизнь за баранкой, багажник загрузил на весь полк, да пить-есть некому. Воевал во взводе разведки полка Колесников Александр Гаврилович. Разведчики не раз проходили через боевые порядки нашего батальона по ночам. Лиц не видно, а по именам мы их и не знали.

Рассказал ему о Пироге из саперного взвода. Я должен его знать! — твердо оказал он, но фамилии не припомнил.

В столовой Колесников подошел ко мне: «Говорят, Пирог приехал! Где? И вдруг вижу знакомый затылок: Илья! Он обернулся, обнялись. Тут из нашего полка еще один есть, из взвода разведки. Колесников Александр Гаврилович. Вижу, фамилия ему ничего не говорит, Если он из взвода разведки я должен его знать! повторил он знакомую фразу. Подвожу их друг к другу, представляю. Рядом стоят их жены, тоже знакомятся. Колесников достает из кармана пачку фронтовых фотографий и с надеждой в голосе спрашивает Пирога: «Может, вы тут кого узнаете?» Кого можно узнать через столько лет. Внимательно всматривался в фотографии Пирог. Нет, никого не узнал. Задержался на одной: молодой солдат с чубом в шапке-ушанке набекрень. Такая фотография у меня дома есть. Я ее храню с войны. Тридцать лет. Это мой лучший друг Сашка Колесников! Колесников переменился в лице и срывающимся голосом сказал: — Так это ж я!..

В книге регистрации спотыкаюсь о знакомую фамилию. И имя-отчество совпадают. Врач и комсорг медсанбата, я там лежал: «Где? Уехала в Ялту. Будет завтра утром». Еле дождался утра. Подхожу к радостной группе ветеранов, начиная издалека: может, и она забыла: «Роня Григорьевна! Капитан Чернышев приехал (мой товарищ, зампострой батальона, был к ней неравнодушен) А вы кто такой? А ну, снимите очки! Сдергивает с меня темные очки и без секунды промедления называет: Фима Гольбрайх! Я чуть не прослезился. Она единственная узнала сразу, как будто не было этих лет!

— А помнишь, в Прибалтике, мы ехали на совещание комсоргов 51-й Армии, и ты завез меня в лес?

Я насторожился:

— И что? — осторожно спросил я.

— И стал читать мне стихи Маяковского, — засмеялась она.

Подошли еще две по-украински говорливые женщины: «Вы нас не узнаете? Мы на коммутаторе дежурили. Нас все знали!» сказала одна из них с некоторым вызовом. Позже мой сосед по автобусу толкнул меня: «Эта женщина все время на вас смотрит». А я неотрывно смотрел в окно много лет не видал я этих мест. Спустился с подножки, она поджидала внизу: «А вы были красивый!»

7-го Мая поехали на Сапун-гору. На то самое место, где 7 Мая 1944 года было установлено знамя. Впереди быстро шел, почти бежал по одному ему известным тропинкам, Илья Пирог, еще подвижный, несмотря на полноту, и моложавый, с сединой на висках и очень живыми глазами. За ним с трудом поспевала худенькая миловидная женщина, его жена, и вся наша небольшая группа ветеранов 844-го полка.

В 1944 году гора была голой, одни камни, теперь выросли деревья, разросся кустарник, ничего не узнать. Неожиданно перед нами открылась пирамида из камней, в центре которой стояла высокая металлическая мачта со знаменем и надписью 51-А(армия). Вот! выдохнул Пирог. Глаза его были влажны, он был взволнован. А тогда здесь было всего три камня. Каждый год здесь бываю, а все успокоиться не могу.

Были взволнованы и мы. Стали вспоминать: «Вот здесь была зигзагообразная траншея, сказал Пирог. И раненный немец кричал оттуда: Хильфе! Хильфе! сразу вспомнил я. А вот, смотри, откуда мы наступали! и он показал на видневшийся по ту сторону долины зеленый распадок. Тогда он был голый, ни деревца, ни кустика. И снова я подивился: как могли мы одолеть эту долину. Каждый год она зацветает весной алыми маками. В народе говорят то проступает кровь солдат и офицеров Крымской войны 1856 года.

Через девяносто лет щедро добавили мы свою…

Возле обелиска 51-й Армии стоял один из героев, установивших знамя на этом самом месте неприступной Сапун-горы. На его груди красовался орден Трудового Красного Знамени и несколько медалей.

Как случилось, что Илья Пирог не получил награды за свой подвиг на Сапун-горе? Пирог не был в нашем батальоне, он был полковым сапером. Накануне штурма инженер полка направил его к нам, снять мины перед боевыми порядками батальона. Разминировав ночью полосу и обозначив проходы в минном поле, Илья не вернулся в штаб полка, на что имел полное право, остался в батальоне и наутро вместе с нами принял самое активное участие в атаке и штурме Сапун-горы. Но и укрепив знамя, он не вернулся в полк, а воевал вместе с пехотой до полного освобождения Севастополя. За эти четыре дня в саперном взводе его потеряли, может быть, подумали, что погиб. Когда кончился бой, в штабе полка, по-видимому, считали, что представление к награде напишут в батальоне, и не написал никто…

Писать приходилось не только наградные листы…

На теоретической конференции, посвященной 30-летию освобождения Севастополя, в Морском клубе, с докладом о действиях 51-й Армии выступил доктор наук, бывший работник Политуправления Армии, полковник в отставке Носов. После доклада я подошел к нему и о чем-то спросил. А как ваша фамилия? Я назвал себя без всякой надежды, что ее можно было запомнить. Как же, помню, сказал он неожиданно, ваша фамилия встречалась в полит-донесениях. И в свою очередь спросил: А помните, я пришел к вам на Сапун-гору и просил вас по свежим впечатлениям написать об этом штурме. А вы мне что ответили? Я совершенно не помнил и озадаченно смотрел на него. Вы сказали, что когда-нибудь напишете об этом сами.

Долги надо платить.

Отзывы

Уважаемый Ефим Абелевич!

Я прочитал Вату книгу мало сказать с интересом, с увлечением. Она написана о том, о чем никогда не пишут авторы книг о минувшей войне. Все правильно сделали, что отказались от хроникальной основы, всем известной и уже не производящей должного впечатления. Вы написали о тех эпизодах войны, которые были самыми значительными для Вас и стали такими же для Вашего читателя. Я уже не говорю о Вашей скромности, которая украшает настоящего человека, но мне очень понравилось, что Вы рассказываете о тех, на первый взгляд незаметных мелочах военного быта, которые кажутся незначительными, а между тем они-то и выражают главное, ежедневное, непрерывное существо войны и победы.

К безграничной скромности Вашей вплотную примыкает джентльменская порядочность и безупречность.

Крепко жму Вашу руку и желаю вполне заслуженного Вами счастья.

19. XI.85.

Ваш В. Каверин.

Р. S. И название тоже удачное.

Москва, 27.11.

Дорогой Ефим Абелевич!

Благодарю Вас за Ваши «Войны разрозненные строки». Даже среди нашей весьма обширной литературы о войне она выделяется своей искренностью, точностью, фактичностью. Как участник четырех войн, из которых две мировые, я, думается, имею некоторые основания судить об этом.

Что же касается художественной стороны Ваших записок, то манера, в которой они написаны, выдает незаурядное дарование их автора.

Вы сумели органично соединить лаконичность с выразительностью, свойство, присущее таким крупным писателям, как Андрей Платонов, или Сент-Экзюпери, или Гаршин.

Сердечно жму Вашу руку и желаю дальнейших успехов!

Лев Славин.

Уважаемый Ефим Абелевич!

Хорошую книгу Вы написали.

В ней война без сочинительства, без сюжетных украшений, война с ее бытом, работой, приметами, правилами все то, что забывается, и что Вы так скромно и точно напомнили.

О себе с юмором, о других с любовью. Множество подробностей, которые ожили для меня. Очень уж Вы стесняетесь о себе рассказать.

Не знаю, получили ли Вы мое письмо о Вашей книге «Войны разрозненные строки?»

Повторяю мне она понравилась точностью деталей, честностью и добротой.

Мне хочется использовать один-два отрывка из нее для сборника, который готовится у нас в Ленинграде о солдатской войне. Можно ли я отберу отрывки по своему вкусу? Спасибо за внимание, поздравляю Вас с днем Победы.

С наилучшими пожеланиями.

Москва, 17.4.85. Дорогой Ефим Абелевич!