Джорджетт Хейер - Дитя дьявола

• Название: Дитя дьявола
• Автор: Джорджетт Хейер
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-86471-159-4

Медноволосый паж Леон давно уже превратился в герцогиню Эйвонскую. А сам герцог остепенился и забыл о дуэлях и погонях, но знамя Дьявола подхватил сын Эйвона, истинное дитя-дьявол, ни в чем не уступая отцу по части пороков.

В один прекрасный день он даже переплюнул родителя, вздумав похитить вполне добропорядочную девицу. Одного только не учел отпрыск дьявола: что девица окажется ему под стать. Не жеманная особа с романтическими бреднями в голове уселась в его карету, а ее на редкость хладнокровная и решительная сестрица. Что ж, решает Видал, одна девица или другая, особой разницы нет. Но не тут-то было. С такими барышнями прожженный игрок и дуэлянт еще не сталкивался. Девица не только чрезвычайно остра на язык, но и не падает в обморок при виде крови.

А тут еще все взбалмошное семейство герцога решает вмешаться в историю. Неугомонный Руперт с не менее деятельным бывшим пажом устремляются в погоню. А за ними и все остальные…

Головокружительные повороты судьбы никак не сказываются на остроумии жертвы и похитителя. Да и все прочие за словом в карман не полезут.

---

— Приятель, для вас я не Хорас, а мистер Тиммс, — надменно ответствовал мистер Тиммс. — И я посоветовал бы вам не проводить неприличных сравнений между мисс Чаллонер и всякими там вертихвостками.

Он отправился упаковывать багаж его светлости и был потрясен до глубины души, когда узнал, что не будет сопровождать его светлость. Мистер Тиммс принялся увещевать маркиза, на что последовал недвусмысленный вопрос, не думает ли он, что милорд не способен самостоятельно одеться. Будучи человеком воспитанным, мистер Тиммс отверг подозрения маркиза, но думал он именно так. Перед его взором возникла ужасная картина: милорд с небрежно повязанным галстуком, взъерошенными волосами, в измятом платье. Когда же Видал отказался взять с собой коробочку с мушками, пуховку и румяна, мистер Тиммс осмелился попросить его светлость еще раз обдумать разумность своих действий.

Его светлость ухмыльнулся.

— А какое, черт побери, тебе до этого дело? — рыкнул он. — Положи смену одежды, бритвы и ночные принадлежности.

Как правило, мистер Тиммс никогда не перечил маркизу, но в этот раз на карту оказалась поставлена его профессиональная честь, а потому он решительно и твердо произнес:

— Милорд, вам известно, что в мои обязанности входит следить за гардеробом и внешностью вашей светлости. У меня, милорд, есть чувство собственного достоинства, и я не могу позволить вам путешествовать одному в стране этих французишек, поскольку такое малодушие явилось бы для меня самым настоящим позором. Прошу прощения, милорд, вашего пренебрежения вполне достаточно, чтобы покончить с собой!

Видал натянул сапоги и хмуро взглянул на слугу.

— Если тебе требуется господин, с которым ты мог бы обращаться как с размалеванной куклой, то лучше тебе расстаться со мной, любезный Тиммс. Ты никогда не сможешь гордиться мною.

— Милорд, — выпрямился Тиммс, — позвольте мне сказать, что ни один слуга ни в Лондоне, ни в Париже, ни в целом мире не может столь сильно гордиться своим господином, как я горжусь вашей светлостью.

— Ты мне льстишь, — усмехнулся Видал.

— Отнюдь, милорд! — с жаром вскричал мистер Тиммс. — Я три года прослужил у господина Джаспера Трелони, который считается первым лондонским щеголем. Как он одевался! Это был не просто джентльмен, это был истинный художник. Но плечи его камзола приходилось набивать так, что у меня разрывалось сердце. А когда мистеру Трелони пришло в голову прицепить себе на лицо три мушки, я был вынужден оставить его, поскольку, как и любой другой человек, обязан думать о своей репутации.

— Боже правый! — ужаснулся Видал. — Надеюсь, мои плечи не оскорбляют твои чувства, Тиммс?

— Я возьму на себя смелость, милорд, и скажу: мне редко доводилось видеть столь безупречные плечи. Каковы бы ни были прочие недостатки вашей светлости, камзолы сидят на вас так, что на них приятно взглянуть. — Мистер Тиммс помог его светлости облачиться в один из совершенных камзолов и любовно разгладил складки. — Когда я служил у лорда Девениша, милорд, — продолжал он, — мне приходилось набивать его чулки опилками. Но даже после этого ноги его светлости оставляли желать лучшего. Можете мне поверить, я никогда не видел более тонкой талии, а в то время, милорд, камзолы стягивали с помощью китового уса. Но все, что ниже колен, являло у его светлости жалкое зрелище. Всякий раз, когда я одевал лорда Девениша, у меня сердце кровью обливалось. Опилки, хотя и верное средство для тощих ног, все же совсем не то, что настоящие мышцы.

— Вот уж не представлял, как могут быть связаны опилки и икры джентльмена. — Видал с неподдельным изумлением взирал на своего слугу. — Как я погляжу, ты весьма критически относился к своим прежним хозяевам.

— В том-то все и дело, милорд! — подхватил мистер Тиммс. — Если ваша светлость позволит, я поправлю пряжку. Покинув лорда Девениша, я некоторое время служил у молодого Гарри Честона. Плечи, ноги, грудь — все безупречно. Одежда сидела на сэре Гарри восхитительно: ни складочки, ни морщинки. Но вот беда, он питал чрезмерное, на мой взгляд, пристрастие к кожаным жилетам. И кроме того, видели бы вы руки мистера Честона, милорд. Как я ни старался, они сводили на нет все совершенство его осанки. Сэр Гарри спал в перчатках, но это не помогало, они оставались вульгарного красного цвета.

Видал опустился в кресло у туалетного столика и вольготно откинулся на спинку, с легкой улыбкой глядя на слугу.

— Ты встревожил меня, Тиммс, ты меня положительно встревожил.

Мистер Тиммс снисходительно улыбнулся.

— Вашей светлости не о чем тревожиться. Я предпочел бы, чтобы вы носили кольцо, быть может, с изумрудом: этот камень особенно подчеркивает белизну кожи. Но поскольку ваша светлость питает стойкую неприязнь к драгоценностям, я вынужден отказаться от украшений. Сами же руки, да простит ваша светлость мою дерзость, таковы, что большего изящества я не мог бы и желать.

Его светлость, весьма взволнованный этим панегириком, испуганно взглянул на пресловутые руки и поспешно спрятал их в карманы панталон.

— Давай покончим с моими достоинствами, Тиммс! — сказал он. — В чем я отклоняюсь от твоих чертовски высоких стандартов? Я готов услышать самое худшее.

Мистер Тиммс наклонился, чтобы смахнуть пыль со сверкающих сапог его светлости.

— Ваша светлость вряд ли сознает всю безупречность своей фигуры. Все двадцать пять лет службы у благородных господ мне приходилось бороться с малоприятными явлениями. Ваша светлость, возможно, не ведает, что одна-единственная деталь способна уничтожить самый модный туалет. Например, вспомним почтенного Питера Хейлинга, чьи костюмы были настолько точно подогнаны по фигуре, что требовались усилия трех лакеев, чтобы натянуть их на него. Сэр Питер обладал ногами редкостной красоты, а его лицо пленяло. Но все эти достоинства пропадали впустую, поскольку шея мистера Хейлинга была столь короткой, что изъяна не способен был скрыть ни один шейный платок. Я могу рассказать его светлости о множестве гримас природы. Однажды я служил у господина с роковой склонностью к полноте. Мы стягивали его талию как могли, но безуспешно. А лицом он был не менее красив, чем вы, милорд, да простится мне моя дерзость.

— Не вгоняй меня в краску, Тиммс, — саркастически отозвался маркиз. — Меня вовсе не прельщают лавры Адониса. Так все же, каковы мои недостатки?

Мистер Тиммс ответил кратко:

— У вашей светлости их нет.

Его светлость недоверчиво взглянул на слугу.

— Что?!

— Совершенно никаких, милорд. Вы могли бы, конечно, с большей тщательностью повязывать галстук и почаще использовать щипцы для завивки и мушки, но скрывать вам нечего. Ваша светлость должен понять, что бесполезно сопротивляться природе. Когда вашей светлости потребовался камердинер, я с радостью принял эту должность. Ваша светлость может временами проявлять небрежность, которая в иных случаях была бы прискорбной, но сама фигура, лицо, руки вашей светлости настолько гармоничны, что одевать вас, милорд, доставляет величайшее удовольствие.

— О Господи!

Мистер Тиммс вкрадчиво продолжал:

— Если ваша светлость позволит наложить одну мушку… только одну…

Маркиз потерял терпение.

— Довольствуйся моими совершенными пропорциями, Тиммс. Куда подевался этот проклятый Флетчер?

Проклятый Флетчер прибыл через минуту.

— Куда подевались чертовы лакеи? — вспылил его светлость.

— Милорд, Джон вернулся. Через ворота Сен-Дени никто не проезжал. Так же как через ворота Сен-Мартен. Я дождусь возвращения Роберта и Митчела, милорд, и тотчас поставлю в известность вашу светлость.

— Через северные ворота они не проезжали… — Маркиз размышлял вслух. — Значит, этот малый направляется не в Англию. Что же в таком случае у него на уме?

Через десять минут снова появился Флетчер и бесстрастно сообщил:

— Милорд, вернулся Роберт, он говорит, что незадолго до полудня из Парижа через Королевские ворота выехала карета. В ней находились англичанин, едва изъяснявшийся по-французски, и некая дама.

Его светлость чуть не сломал рукоять хлыста.

— Дижон! Какая наглость! Подготовьте гнедую, Флетчер, и пришлите посыльного, чтобы он отнес записку мисс Марлинг.

Маркиз сел за письменный стол и обмакнул в чернила перо. Он торопливо начертал лишь одну строчку: «Они направляются в Дижон. Через полчаса я выезжаю». Вручив записку лакею, Видал схватил шляпу и отправился к Фоли, банкиру герцога Эйвона.

Когда спустя полчаса милорд вернулся, у входа его ждала легкая карета. Один из лакеев пытался впихнуть в экипаж две огромные коробки. Его светлость грозно осведомился, чем это он занимается.

— Вещи принадлежат даме, милорд, — испуганно объяснил лакей.

— Даме? Какой еще даме? — Видал раздраженно сжал кулаки.