Ваник Сантрян - Господа, это я!

• Название: Господа, это я!
• Автор: Ваник Сантрян
• Издательство: Издательство «Аревик»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1987

В документальных повестях «Господа, это я!», «Отряд уходит на юг» и в цикле рассказов известного журналиста Ваника Сантряна читатель вновь встретится с легендарным революционером Камо (Симоном Аршаковичем Тер-Петросяном), познакомится с его революционно-боевой деятельностью с 1907 по 1922 гг., а также с новыми страницами его героической жизни.

---

Проникнуть в тюрьму во что бы то ни стало! И свидание удается устроить.

Камо вначале молчал. Потом стал нарочито вопить, грубить: «Зачем ты явилась?! Я по тебе не соскучился! Меня повесят». — «Берлинские врачи нашли, что ты болен, брат».

Вот это другой разговор. Вот это-то ему и надо. Молодчина, сестричка! Значит, игра продолжается. Не может быть, чтоб болезнь сбросили со счетов. Джаваир телеграфирует Кону: «Вышлите обещанные документы». Малиновский замечает в Камо некоторые странности. Однако он не сомневается, что имеет дело со здоровым человеком, решительным и волевым.

Малиновский не торопится: он хочет вывести Камо на чистую воду, доказать, что именно он являлся руководителем экспроприации на Эриванской площади.

Декабрь 1909 года подходил к концу, а положение дел у Камо по-прежнему неопределенно, без какого-либо проблеска надежды. «Разыгрывать душевнобольного — это мое единственное спасение, я должен выстоять».

Диагноз немецкого врача гласил: «Ранения нанесены Мирскому, должно быть, в июне 1907 года. Понятно, что теперь остались лишь рубцы и невозможно установить происхождение шрамов на ладони и пальцах. Только повреждение глаза позволит допустить, что оно произошло при взрыве бомбы».

Следователь Малиновский уже в который раз спешил в Метех. Он не исключал, что посещение Метеха может пройти впустую. Но его торопили, с него требовали. «Неужели из-за какого-то Камо пошатнется мой авторитет? Я, следователь Малиновский, который распутал столько запутанных дел, не могу разобраться в деле этого анархиста. Не могу сдвинуться с мертвой точки. Отступления не будет! Вперед и только вперед. Малиновский!»

— Позвать тюремного врача!

Разговор с главврачом Михайловской больницы был краток и резок:

— Немедленно прооперировать и проверить диагноз!

— Он душевнобольной, и я…

— Опять «не имею права», опять ваш «нравственный долг»?! Послушайте, господин главврач, он не уголовник, а политический преступник. По-ли-ти-чес-кий! Ясно? Он служит своей партии, и эта самая партия не сегодня-завтра, не моргнув глазом, разнесет нас с вами на куски.

— Господин Малиновский, я постараюсь уговорить хирурга.

Врачи созвали консилиум. В пальцах и ладони Камо прощупывались шесть инородных тел. Только операция позволит выяснить, что это за тела.

21 декабря 1909 года в Метехской тюремной больнице Камо прооперировали и извлекли из его кисти осколки красной меди и частицы гремучей ртути. Экспертиза установила, что они проникли в руку от взрыва бомбы, а не от пули. Следователь Малиновский был на седьмом небе и уже мечтал о повышении.

Камо был нанесен серьезный удар. Через неделю после операции он еще ходил с забинтованной рукой, зная уже, по какой статье будет судим. «Вам все равно не избежать виселицы, — на лице Малиновского заиграла зловещая улыбка. — Лучше признайтесь во всем».

Камо молчал.

«Здесь не хотят верить в сумасшествие Камо, — телеграфировала Кону Джаваир Высланные вами документы получила и представила. Но с ними насчитаются. Говорят, что Камо — симулянт. Жизнь моего брата в опасности. Чем вы ему можете помочь?»

Телеграмма Джаваир получена. Оскар Кон, не теряя времени, мчится в редакцию «Форвертса». Парижская «Юманите» осуждает немецкое правительство, за то, что оно передало душевнобольного человека в руки варварской российской монархии, заранее зная, что он политический, а не уголовный заключенный. Шумиха разрастается до таких масштабов, что вызывает озабоченность у министра иностранных дел Российского государства Сазонова.

Начало мая 1910 года.

На письменный стол премьер-министра и министра внутренних дел Столыпина легли два письма. Одно из них — от министра иностранных дел Сазонова, который, встревоженный поднятой шумихой, писал:

«Милостивый государь Петр Аркадьевич!

За последние дни немецкая демократическая печать с особенной страстью обсуждает судьбу русского подданного Аршакова (он же Мирский и Тер-Петросов), который привлечен к ответственности перед военным судом в Тифлисе по делу о разбойном нападении в названном городе на казенный денежный транспорт в 1907 году и которому грозит, будто бы, смертная казнь.

При говор суда должен был состояться, по словам германской прессы, в Тифлисе 26 апреля.

Радикальный орган „Форвертс“, демократическая „Франкфуртер цайтунг“ и „Берлинер тагеблат“ нападают при этом на немецкую полицию, выславшую Аршакова-Мирского, по выходе его из Берлинской городской больницы для душевнобольных, в Россию, где он, будто бы, тотчас же попался в руки русским властям. С другой стороны, сказанные газеты позволяют себе тенденциозные и крайне резкие суждения о русских „политических судебных процессах“.

В Министерстве Иностранных Дел велась в 1908 году по делу Мирского переписка с Министерством Юстиции, которое просило войти в сношение с Германским Правительством на предмет судебно-медицинского освидетельствования и допроса в качестве свидетеля названного лица, задержанного в 1907 году в Берлине. Отношением от 18 июня 1908 г. № 171 Министерство Иностранных Дел уведомило первый Департамент Министерства Юстиции, что Мирский не может быть допрошен вследствие состояния здоровья, как о том свидетельствовало приложенное к сказанному отношению судебно-медицинское удостоверение.

Принимая во внимание, что нападки прессы на Германское Правительство, которые не преминут усилиться в случае, если Мирский, действительно, будет приговорен к смертной казни, могут оказать неблагоприятное для нас влияние в вопросе о высылке анархистов, считаю долгом сообщить о вышеизложенном Вашему Превосходительству, на случай, если Вы признаете необходимым принять по сему какие-либо меры.

Примите. Милостивый государь, уверение в отличном моем уважении и совершенной преданности.

САЗОНОВ».

Автор второго письма-телеграммы был президент Лиги защиты прав человека Френсис де Прессансе, который выражал уверенность, что «русское правительство в соответствии с принципами прав человека откажется признать виновным Мирского-Аршакова-Тер-Петросова, болезненное состояние и невменяемость которого были юридически установлены компетентными специалистами».

Петра Столыпина, почти не видного из-за длинного, покрытого сукном письменного стола, телеграмма из Парижа нисколько не заинтересовала. Права человека? Еще чего! Он посмотрел в окно, за которым уже третий день не переставая лил дождь, из-за которого он, премьер-министр России, не мог пойти на рыбалку. Он крепко выругался, обращаясь то ли к дождю, то ли к президенту Лиги защиты прав человека, и подписал на телеграмме: «Что за чепуха?»

Письмо министра иностранных дел не на шутку взволновало Столыпина. Он достал из ящика чистый лист бумаги, собираясь написать письмо в Тифлис, наместнику Кавказа Воронцову-Дашкову.

«СЕКРЕТНО

МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

Милостивый государь граф Илларион Иванович!

Министерство Иностранных Дел письмом от 27 апреля сего года № 42 сообщило мне, что за последние дни немецкая демократическая печать с особенной страстностью обсуждает судьбу Аршакова (он же Мирский и Тер-Петросов), привлеченного к ответственности в г. Тифлисе по делу о разбойном нападении на казенный денежный транспорт в 1907 году.

Радикальные органы „Франкфуртер цайтунг“ нападают при этом на немецкую полицию, выславшую Аршакова-Мирского по выходе его из берлинской городской больницы для душевнобольных в Россию, где он был тотчас же задержан русскими властями. Нападки прессы на германское правительство не преминут усилиться в случае, если Мирский будет приговорен к смертной казни, и Министерство Внутренних Дел опасается, что это может оказать неблагоприятное для русских интересов влияние в вопросе о высылке анархистов.

Пользуюсь случаем выразить вашему сиятельству уверения в совершенном моем почтении и истинной преданности.

П. СТОЛЫПИН».

Никогда еще царский наместник не оказывался в столь глупом положении. Он еще помнил историю с пятьюстами винтовками, большую часть которых Камо приобрел с разрешения самого царского наместника, ловко его облапошив: дескать, они нужны ему для наведения порядка в Тифлисе, однако вместе с участниками вооруженных столкновений повернул дула винтовок против властей. А его побег из тюрьмы под чужим именем: прикинувшись простачком и назвавшись крестьянином Шаншиашвили, он улизнул из Метехской тюрьмы. Наконец экспроприация на Эриванской площади средь бела дня. Разве такое забудется?

Однако он обязан был написать осторожный ответ.

«Его превосходительству П. А. Столыпину.

Милостивый государь Петр Аркадьевич!

Вследствие письма вашего высокопревосходительства от 7-го сего мая № 91 104 считаю необходимым сообщить вам, что Семен Аршакович Тер-Петросов (Мирский) был предан Кавказскому военно-окружному суду для осуждения его по законам военного времени по обвинению его в преступлениях, предусмотренных статьей 102 уголовного уложения (изд. 1903 г.), статьями 13, 1627, 1630, 1632 и 1634 уложения о наказаниях (изд. 1885 г.) и статьей 279 книги XX 11-го св. военных постановлений 1869 года, изд. 3, совершенных им при вооруженном нападении в 1907 году на казенный денежный транспорт в г. Тифлисе на Эриванской площади.