Войтоловская Львовна - Практические занятия по русской литературе XIX века

• Название: Практические занятия по русской литературе XIX века
• Автор: Войтоловская Львовна
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Филология
• Год: 1975

Авторы пособия на конкретном материале раскрывают возможные пути и приемы литературоведческого анализа, разнообразный характер литературоведческих поисков, принципы работы над монографическими трудами, эпистолярным наследием и др.

---

Особенно большая работа предстоит тем студентам, которые рассматривают черновые редакции и варианты статьи. В черновиках Гоголь еще больше подчеркивает ту роль, которую он отводит критике (VIII, 542—550), с большей категоричностью требует от критика собственной позиции. Гоголь считает, что критик должен противостоять «литературному безверию» и «невежеству», мелким, ничтожным суждениям таких журналистов, как Ф. В. Булгарин, Н. И. Греч и О. И. Сенковский (VIII, 546— 548). Изучение черновых редакций статьи помогает яснее понять ее боевой характер. Читатели «Современника» этой возможности не имели.

И в основном тексте статьи и в ее вариантах звучит требование идейности. Гоголь считал, что критик только в том случае сможет вынести приговор художнику, оценить его творения, если у него самого будет четкое представление о значении литературы для воспитания народа. Гоголь ждал от критики не мелочной придирчивости (VIII, 160—161), а приговора, исходящего из собственных устойчивых идейных позиций. Преподаватель при этом должен внимательно следить за формулировками студентов, склонных обычно пользоваться современной терминологией, допуская ненужную модернизацию.

В беседе выясняются и теоретические позиции Гоголя. Подобно Белинскому, который в статьях о современной литературе постоянно ставил историко–литературные проблемы, Гоголь пишет о значении в работе критика историко–литературных вопросов. По мнению Гоголя, занимаясь разбором современных произведений, необходимо обращаться к истории русской литературы, с тем, чтобы выяснить ее своеобразие, ее особенности. Критик должен осмыслить значение творчества таких русских писателей, как Ломоносов, Державин, Фонвизин, Богданович, Батюшков, потому что без углубленного понимания писателей прошлого нельзя понять современной литературы (VIII, 174). Преподаватель легко может связать эти историко–литературные взгляды Гоголя–критика с общими историческими воззрениями автора «Тараса Бульбы». Гоголь писал свою статью после создания этой повести и углубленного изучения ряда исторических трудов.

Мы считаем полезным постоянное обращение от одной сферы деятельности писателя к другой: от Гоголя — журналиста и критика к Гоголю–историку и к Гоголю–художнику. Это дает возможность не только охватить творчество и мировоззрение писателя в целом, но и понять взаимосвязь между задачами критики и художественной литературы в данную эпоху. Установив эту взаимосвязь в произведениях Гоголя, студенты легче поймут писателя–новатора, который в 1830–е годы мыслил глубоко и прогрессивно, прокладывал новые пути и как художник, и как теоретик. Сам Гоголь хорошо понимал взаимосвязь между художественной и критической литературой, неоднократно советовал поэтам и писателям заниматься критикой.

Студенты, рассматривавшие черновики статьи, отмечают, что к именам писателей, которым, по мнению Гоголя, следовало бы заняться критикой (Жуковскому, Крылову и Вяземскому), Гоголь добавляет в ранней редакции Пушкина, поэта Языкова и себя (VIII, 536). Аудитории становится ясным, что в черновиках Гоголь писал значительно свободнее, чем в журнальном тексте. Преподаватель ставит вопрос о причинах этой автоцензуры: опасался ли Гоголь цензурных затруднений, или не хотел вызывать нападок враждебной критики на журнал Пушкина, или им руководили чувства такта, скромности и т. д.?

Обращаем внимание студентов на то, что может быть ими не замечено. Так, в связи с теоретическими вопросами Гоголь неоднократно говорит о «вкусе» критика как об основном критерии оценки художественного произведения. По его мнению, только существование «людей со вкусом» дает возможность вынести справедливое решение о произведении. Между тем «вкус» как основной критерий оценки литературы совершенно неприемлем для Белинского, который пишет об этом в ряде статей и часто, возражая Шевыреву, опровергает его положения на том основании, что критик «Московского наблюдателя» строит свою аргументацию, исходя из «вкуса» светской гостиной, ее аристократического невежества. Гоголь же, по всей вероятности, заимствовал понятия «вкус» и «люди со вкусом» именно от Шевырева, которого он еще в период издания «Московского вестника» ценил. В ходе дальнейшего изложения станет ясно, почему преподавателю важно фиксировать внимание студентов на этом моменте.

Анализ статьи Гоголя показывает, что поставленные в ней теоретические вопросы не ослабляют ее полемической остроты и злободневности. Борясь за идейную журналистику, Гоголь критикует современные ему издания, в первую очередь «Библиотеку для чтения», которая, по мнению Гоголя, опаснее других беспринципных журналов в силу ее распространенности среди читателей. «Библиотека для чтения» среди других журналов была «как слон между мелкими четвероногими. Их бой был слишком неравен, и они, кажется, не приняли в соображение, что Библиотека для чтения имела около пяти тысяч подписчиков, что мнения Библиотеки для чтения разносились в таких слоях общества, где даже не слышали, существуют ли Телескоп и Литературные прибавления, что мнения и сочинения, помещаемые в Библиотеке для чтения, были расхвалены издателями той же Библиотеки для чтения, скрывавшимися под разными именами, расхвалены с энтузиазмом, всегда имеющим влияние на большую часть публики; ибо то, что смешно для читателей просвещенных, тому верят со всем простодушием читатели ограниченные, каких по количеству подписчиков можно предполагать более между читателями Библиотеки…» (VIII, 165–166).

С таким противником надо решительно и принципиально бороться, и потому Гоголь иронически говорит о «Московском наблюдателе», выходка которого (статья Шевырева «Словесность и торговля») скользнула по «Библиотеке для чтения», как пуля по толстой коже носорога, от которой даже не чихнуло тучное четвероногое» (VIII, 169).

Гоголь — профессиональный литератор, он, как Пушкин и Белинский, живет литературным трудом. Он в корне не согласен с Шевыревым, который негодовал на то, что писатели печатают свои произведения за деньги. Гоголь считает, что критик должен бороться не против продажи писателями своих произведений, а против плохого их качества. Критик, по мнению Гоголя, должен вступиться за интересы читателей — «бедных покупщиков» журнального товара. И потому его глубоко возмущал «Московский наблюдатель», не поднимавшийся в возражениях «Библиотеке для чтения» до подлинной принципиальности и серьезности.

Писатель был возмущен бесцветностью и бесцельностью не одной только «Библиотеки для чтения», но и других журналов, беспринципность и безыдейность которых он последовательно характеризует в статье (VIII, 171). Смех Гоголя беспощадный.

Чтобы студентам стала очевиднее справедливость и глубина критики Гоголя, преподаватель может обратиться к текстам статей критиков того времени: Ф. Булгарина, О. Сенковского, А. Воейкова и др.[409]. Не занимаясь в аудитории простым изложением того, что Гоголь говорит о каждом из этих изданий, руководитель предоставляет слово студентам, подготовившим дополнительные сообщения.

Студенты обращают внимание на то, как приходилось Гоголю смягчать свою критику, прежде всего из‑за цензуры. Так, например, сопоставляя «Московский телеграф» прежних лет с современным ему журналом, Гоголь говорит, что в нем исчез смелый тон, оппозиционный характер по отношению к журналам, издаваемым Гречем и Булгариным (VIII, 517). В тексте же статьи в «Современнике» Гоголь не упоминает об оппозиционности прежнего «Московского телеграфа» по отношению к официозной журналистике, а говорит только о том, что в журнале Полевого было заметно стремление «испровергнуть обветшалые, заматерелые, почти машинальные мысли тогдашних наших старожилов, классиков» (VIII, 171). В ходе работы преподаватель все время дает краткие характеристики журналов, привлекая к этому студентов.

Выступающие обращают внимание и на то, что Гоголь весьма бегло говорит о журнале Надеждина «Телескоп» и об его прибавлении «Молве» (VIII, 164). О Белинском в журнальном тексте не сказано ни слова. А между тем в черновике этой статьи написано: «В критиках Белинского, помещающихся в Телескопе, виден вкус (в варианте: видно чувство и…), хотя еще не образовавшийся, молодой и опрометчивый, но служащий порукою за будущее развитие, потому что основан на чувстве и душевном убеждении. — При всем этом в них много есть в духе прежней семейственной критики, что вовсе неуместно и неприлично, а тем более для публики» (VIII, 533).

Почему же Гоголь не поместил в журнале эти строки о Белинском? Вызвано ли это было чувством щепетильности, которая заставила умалчивать о человеке, только что назвавшем его главою литературы? Или, быть может, Гоголю казалось невозможным хвалить критика, сказавшего, что он, Гоголь, занимает место, «оставленное Пушкиным» (да еще и где писать — в журнале Пушкина!)? Все это неизбежно наталкивает на другой вопрос: не исключил ли это место из статьи не сам Гоголь, а редактор и издатель журнала — Пушкин?